Флэнн О`Брайен - О водоплавающих

• Название: О водоплавающих
• Автор: Флэнн О`Брайен
• Издательство: Симпозиум
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-89091-127-9

Флэнн О`Брайен (1911-1966) – выдающийся англо-ирландский писатель, литературный критик. Мало известен русскому читателю. Его первый роман – «О водоплавающих» (1939) заслужил хвалебные отклики Джойса и Беккета, критики и читателей.

---

14.00. Домашний ленч.

15.00. Возвращение в спальню для досужих литературных занятий или чтения.

18.00. Чай в компании дяди, рассеянные ответы на его постоянные вопросы.

19.00. Возвращение в спальню и отдых при выключенном свете.

20.00. Продолжение отдыха или прогулки со знакомыми по оживленным улицам или местам общественных увеселений.

23.00. Возвращение в спальню.

Примечания. Количество выкуриваемых за день сигарет – в среднем 8,3; количество потребленных кружек портера или другого яда в том же роде – в среднем 1,2; посещение уборной – в среднем 2,65; часы, посвященные занятиям – в среднем 1,4; свободное время, или время, посвященное свободному времяпрепровождению, – 6,63 (в зависимости от обстоятельств).

Сравнительное описание того, как можно строить свой распорядок дня, на примере отрывка из «Обзора Искусств и Естественных Наук», принадлежащего перу мистера Каупера. Том семнадцатый. Весьма признателен вам за тот интерес, который вы проявляете к моему благополучию, а также за подробные расспросы о том, каким образом принято здесь проводить время. Что до развлечений (я разумею то, что принято называть таковыми в свете), то мы их здесь лишены. И это при том, что развлечения здесь – на каждом шагу, а игра в карты и танцы – едва ли не профессиональное занятие преобладающей части благородных обитателей Хантингдона. Мы отказались принимать участие в подобных забавах, посчитав их одним из наиболее пагубных способов убивать время, чем и заслужили прозвание Методистов. А теперь, рассказав о том, как мы не проводим время, приступаю к рассказу о том, как мы проводим его. С восьми до девяти утра мы завтракаем вместе, после чего, до одиннадцати, читаем либо Святое писание, либо Наставления кого-либо из ревностных проповедников сих святых таинств. К одиннадцати мы собираемся на богослужение, которое свершается здесь дважды в день, а с двенадцати до трех расходимся и развлекаем себя каждый сообразно своим вкусам. В эти часы я обычно либо читаю у себя в комнате, либо совершаю пешие или верховые прогулки, либо работаю в саду. Мы редко засиживаемся дома после обеда и, особенно если погода тому благоприятствует, выходим в сад, где я, как правило, провожу время в обществе миссис Анвин и ее сына за приятной беседой на религиозные темы. Если на улице дождливо или слишком ветрено, мы беседуем в четырех стенах либо поем гимны из собрания Мартина, и под звуки фисгармонии, на которой играет миссис Анвин, голоса наши сливаются в довольно сносный хор, причем лучшая и самая прекрасная музыка, хочется верить, исторгается из наших сердец. После чая мы совершаем довольно-таки продолжительные вылазки. Миссис Анвин – пренесходный ходок, и обыкновенно мы проходим не менее четырех миль, прежде чем вернуться домой. Когда дни становятся короче, мы отправляемся на прогулку раньше, между церковной службой и обедом. Вечерами мы читаем или вновь беседуем, вплоть до ужина, и, как правило, день завершается пением гимнов или чтением проповедей, причем все члены семьи до единого присоединяются к общей молитве. Конец вышеизложенного.

Сравнительное описание того, как можно строить распорядок дня, на примере одного дня из жизни Финна Мак Кула. Вот как проводит Финн свой день: треть дня отводится наблюдению за юношами – числом три раза по пятьдесят, – играющими в мяч во дворе его дома; треть – винопитию, и последняя треть – безмятежному волшебству шахматной игры. Конец вышеизложенного.

Синопсис, или краткое изложение успевших совершиться событий, для удобства тех, кто только приступает к чтению. ПУКА МАК ФЕЛЛИМИ, возымев власть над Орликом благодаря виртуозному мастерству картежника, приводит его в свою хижину в еловом лесу и уговаривает жить там в качестве П. Г. (Платного Гостя) полгода, собираясь на протяжении всего этого времени усердно насаждать в его сердце семена зла, бунтарства и неповиновения. Между тем

ТРЕЛЛИС, почти не выходящий из состояния комы из-за снотворных, которые подсыпает ему мистер Шанахэн, практически не продвинулся в работе над книгой, в результате чего

ДЖОН ФЕРРИСКИ почти непрерывно вкушает плоды супружеского блаженства в обществе своей супруги, миссис Ферриски, в то время как

ГОСПОДА ЛАМОНТ И ШАНАХЭН продолжают вести беспутную, хотя и бесцветную жизнь. А теперь, пожалуйста, читайте дальше.

Извлечение из рукописи, представляющее собой описание дружеской вечеринки в доме Ферриски.

– В начале был голос, – заявил Ферриски. – Человеческий голос. Голос и был Номером Первым. Все дальнейшее было лишь подражанием голосу. Вы следите, Шанахэн?

– Прекрасно сказано, мистер Ферриски.

– Теперь возьмем скрипку, – сказал Ферриски.

– Черт меня побери, скрипка – всему голова, – сказал Ламонт, – для меня всему голова – скрипка. Дайте ее такому парню, как Люк Мак Фадден, и вы будете рыдать как дитя, стоит ему заиграть. Голос – это номер первый, не спорю, однако вспомните, какое количество музыкальных шедевров было создано именно для скрипки! Вам когда-нибудь доводилось слышать бессмертные звуки скрипки в Костыльной сонате, когда все четыре струны играют вместе, все эти надрывные тремоло и глиссандо, так что, бывало, все ноги себе оттопчешь, так и притопываешь, так и тянет в пляс! Нет, скажу я вам, скрипка и только скрипка. У вас, конечно, может быть свое мнение, мистер Ферриски: голос – великая вещь. А мне подайте смычок и скрипку, да еще такого игреца, как Люк Мак Фадден – простой бродяга-лудильщик. Дух от него такой, что с ног сшибает, но, не сойти мне с этого места, не было и не будет по всей Ирландии лучшего скрипача.

– Скрипка – это, конечно, тоже о-го-го! – согласился Ферриски.

– Не очень-то удобная это штука, ваша скрипка, – сказал Шанахэн, – пока там ее приладишь. Потом, говорят, если долго на ней играть, пальцы скрючивает...

– Тем не менее скрипку, – продолжал Ферриски, медленно и авторитетно взвешивая каждое слово, – следует считать номером вторым после голоса. Вы не против, мистер Ламонт? Адам пел...

– Что правда, то правда, – ответил Ламонт.

– Но играл ли он на скрипке? Клянусь Всевышним, нет. Если бы в руки нашим прародителям, мистер Ламонт, еще тогда, в Эдемском саду, попала скрипка...

– Они бы, разумеется, сделали из нее вешалку, – сказал Ламонт, – но, как бы там ни было, нет нежнее инструмента. При условии, разумеется, если она попадет в достойные руки. Разрешите побеспокоить вас, мистер Ферриски?

Доверху полная сахарница плавно перешла из рук в руки в наступившем затишье. Вразнобой зазвучали чайные ложечки, и хлеб был проворно намазан маслом и разрезан на три равные части; одновременно мужчины подтягивали на коленях брюки и поскрипывали стульями, усаживаясь поудобнее. Звон неожиданно столкнувшихся молочника и блюдца, как маленький гонг, призвал приятелей продолжить беседу.

– Джон очень музыкален, – сказала миссис Ферриски. Глаза ее пристально следили за движениями своих десяти пальцев, готовивших лакомую закуску. – Уверена, у него очень неплохой голос, только не поставленный. Он частенько поет, когда думает, что я не слышу.

По губам сидящих за столом пробежала по кругу умиленная улыбка.

– А скажите, пожалуйста, мэм, – произнес Ламонт, – что он чаще всего поет? Надеюсь, это песни родимого края?

– Песни, которые он поет, – ответила миссис Ферриски, – обычно без слов. Напевает себе что-то, и все.

– Когда же это ты слышала, чтобы я пел? – спросил супруг, и на подвижном лице его изобразилось кроткое недоумение. Затем, посуровев, он вперил в жену вопрошающий взор.

– Не обращайте на него внимания, мэм, – громко произнес Шанахэн, – не обращайте внимания, он у нас известный чудак. Вы излишне ему льстите.

– Иногда, когда ты бреешься. О, я знаю все его штучки, мистер Шанахэн. Он может петь как жаворонок, когда в настроении.

– Дело в том, что, когда сегодня утром тебе показалось, будто ты слышишь мое пение, дорогая женушка, – сказал Ферриски, указательным пальцем отмечая цезуру, – я просто сморкался в раковину. Вот такие дела.

– Ах, как не стыдно, – сказала миссис Ферриски, присоединяя свой манерный смешок к басистому арпеджио мужских усмешек. – Разве можно за столом говорить такое? Где же ваши манеры, мистер Ферриски?

– Прочищал нос над сортирной чашей, – произнес Ферриски, грубо хохоча, – вот какую партию я исполнял. Когда дело доходит до этого, лучше меня тенора не сыщешь.

– Искренне жаль человека, который никогда не поет, – заметил Ламонт, умело возвращая беседу к прерванной теме. – Но, хотя все мы то и дело что-нибудь про себя напеваем, Люков Мак Фадденов среди нас – раз два и обчелся.

– Истинная правда.

– Из всех музыкальных инструментов, какие когда-либо создавала рука человека, – сказал Ферриски, – пианино было, есть и будет самым... полезным.