О'Санчес - Побег от ствола судьбы на горе жизни и смерти

• Название: Побег от ствола судьбы на горе жизни и смерти
• Автор: О'Санчес
• Издательство: Симпозиум
• Жанр: Современная проза
• Год: 1999

Сага-небыль о Кромешнике, пацане, самостоятельно решившем, кем и каким он будет в жизни. Решившем – и сделавшем. Кромешник стал последним Ваном – высшим в иерархии уголовного мира государства Бабилон.

---

Люди, посланные в Иневию, не знали об этом и были полны служебного рвения: хозяин – в гневе, с пустыми руками лучше не возвращаться… Никакого Боба Миддо в Управление приютами не привозили… Старший лейтенант, руководивший поездкой, сначала вынул душу из дежурных штафирок, угрожая им мордобоем и трибуналом, но не было никакого Роберта Миддо ни в приемнике управления, ни в спецприемниках города и всех девятнадцати районов. Старлей зажмурился на миг в предвкушении предстоящего разговора, набрал номер телефона хозяйского кабинета и доложил ему обо всем. Хозяин, однако, успел немного успокоиться после экзекуции предателя-унтера, в трубке слышно было его усталое пыхтение, непрерывные трели телефонов, чьи-то голоса.

– С городским приемником связывались?

– Да. И со всеми районными. Результат тот же.

– Значит так. Чтобы к полудню ты протряс все полицейские участки, морги и больницы. Можешь сам ездить, можешь людей посылать, но на телефоне (какой у тебя?) кто-то постоянно должен быть. А я сейчас позвоню одному другу, служили вместе, он тряхнет притоны и шалманы, если что – тебе сообщит. Понял? Действуй.

Поиски не дали ничего.

Гек, переполненный свежими знаниями, решил применять их на деле. Так, на вокзале он не пожалел денег и при унтере купил билет до Иневии. Более того, он сел на электричку и проехал шесть станций в сторону Иневии, тем более что пока ему было почти по пути. Затем он сошел на узловой станции Зеленое Поле, старый билет уничтожил и купил новый, до Бабилона. Хорошо было бы переодеться, поскольку вид у него был – как из тюрьмы. Но денег у Гека оставалось в обрез, и он ограничился покупкой дрянной мохнатой серой шапки с рыжим подпалом. Шапка пахла псиной, но зато обошлась всего в пятерку. Теперь он выглядел получше – как деревенский подросток из бедняцкой семьи.

За окном последней электрички лежала ночь – половина второго. Тридцатиградусный мороз разрисовал окна узорами, так что постоянно приходилось дышать на стекло, протаивать глазок, который моментально зарастал новыми елочками. Ледяные сквозняки били из невидимых щелей, но все же в вагоне было достаточно тепло, градусов восемь-десять. Геку было грустно. Не такой он представлял себе волю. Там, на зоне, воля представлялась чем-то таким светлым, солнечным, где много музыки и улыбок, где… где хорошо. Ему представлялось почему-то (неявно, зыбко, как сон), что стоит только выйти на волю – и все образуется, будет у него семья, родители и братья с сестрами… Гек умом понимал, конечно, что все это чепуха, но вот – грезилось и мечталось…

А встретил его грязный, заплеванный вокзал, орущая, брызжущая слюнями толпа, толкотня, беспорядок и ругань. За все время отсидки Гек не слышал такого количества площадной ругани, как за один час ожидания электрички. Он вздрагивал, видя, как люди запросто обменивались матерными оскорблениями, за которые на зоне без оглядки бросались выпускать кишки обидчику, а тут – хоть бы хны! Возле станционного буфета чушкарь дожирает с чужих тарелок, а рядом люди жуют, словно так и надо! Ну и воля! Вот тебе и свобода!

Куда можно пойти в третьем часу ночи с вокзала стольного города Бабилон, да еще в тридцатиградусный мороз? Гек этого не знал. Он крепко-накрепко запомнил два адреса, что дали ему ребята – Чомбе и еще один земляк, Пилот из одиннадцатого отряда, – но не ночью же туда переться. Геку не давала покоя тревога, непонятная ему. Все ему казалось, что его ищут, чтобы вернуть на зону, как если бы он совершил побег, а не откинулся официально, по амнистии. Он был весьма недалек от истины: этой ночью его искали так, как до этого ни одного ребенка страны бабилонской. Дотянулись и до бабилонского вокзала и до всех крупных станций в центральных областях. Но Гек сообразил и пристроился со своим фанерным чемоданчиком возле оравы полупьяных крестьян: несколько семей – мужики с бабами, старики, дети, кошки и собаки – перебирались в поисках лучшей доли на север, расчищать джунгли под хутора. Поезд должен был приткнуться к перрону в 7:15 по расписанию, а на деле и того позже. Земледельцы в свое время прокляли скудную почву столичной области и прельстились посулами государства в деле освоения бескрайних просторов бабилонской глуши. Теперь они пропивали на вокзале подъемные и боялись пропустить поезд.

Гек потихонечку, постепенно пристроился возле их табора, положил шапку на чемодан, голову на шапку и заснул.

Искали шестнадцатилетнего юношу уголовного вида, приехавшего с севера, и никто не обратил внимания на спящего деревенского пацаненка, одного из целой груды ему подобных, ожидающих поезда на север. Да и в конце концов, пусть они у себя в Иневии ищут получше, здесь своих уродов не знаешь куда девать…

Полковник не только не загремел вверх тормашками за утерю связника к последнему Вану, но напротив, получил генерала и вожделенную должность начальника Крытой Мамы. Ван – Ваном, но бардак главной тюрьмы государства осточертел всем. Господин Председатель то и дело накатывал на департамент пенитенциарных учреждений за кадровую неразбериху, контрразведка не желала больше держать своих людей в черт знает кому нужных командировках, а полковник Горветт был явно лучшим среди всех кандидатов на ответственный пост. Усердием, знанием дела, работоспособностью он компенсировал отсутствие главного козыря карьерных гонок – мохнатой лапы в верхах. Шестнадцать лет без сна, без человеческих выходных и отпусков, с постоянными нахлобучками из всех силовых министерств, всегда на нервах – не каждый такое выдюжит. Да и кроме того, наличие неведомого Кромешника – только предположение, а то и просто деза со стороны уголовников. Реальные же два последних Вана – вот они, оба уже остыли! Беспорядки подавлены, зачинщики (четверо из числа долгосрочных чушкарей и парафинов) во всем признались и будут наказаны – что еще надо? Будь верен Господину Президенту, служи честно – и Родина не забудет тебя, господин пол… виноват, господин генерал-майор!

Но информация по Роберту Миддо легла во все информационные службы государственного сыска с грифами «весьма срочно», «совершенно секретно»…

Наутро вместе с грязным снегом растаяли все надежды жителей столицы на хорошее начало зимы: ударила оттепель, зачавкала грязь под ногами в новостройках и трущобах старого города, ветер стал по-весеннему несвежим и промозглым. Гекатор трижды уже обошел вокруг квартала, в котором определенно находился нужный ему адрес, но чертова девятнадцатая квартира все не находилась. И только когда из парадной вывалилась стайка фиксатых парней и пьяноватых размалеванных девиц, Гек угадал в них «своих» и через пять минут сидел за накрытым, но уже разворошенным столом. Гек навалился на хлеб и ветчину, затем перешел к вареной картошке с тушеной курицей. Пить пришлось содовую, ребята запивали ею коньяк и джин.

– Малек, говоришь? Ну, Малек, братуха, на неделю ровно не угадал: повязали Чомбу нашего, аккурат на квартире, сигнализация сработала, мать ее! Хорошо еще, что первым полез, на разведку, ну и взял все на себя, теперь судить будут. Пятерик верный подвесят, аблакат так сказал. Ну, это и без аблаката ясно…

Гекатор с горечью слушал безыскусный рассказ Чомбиного дядьки, полуглухого алкаша-негритоса, и так ему не хотелось идти из теплой квартиры в грязь и холод, и так было обидно за невезучего идиота Чомбе, которому ну никак не жилось на воле, что он налил себе полный стакан коньяку с твердым намерением выпить его единым духом… но пить не стал.

– Тяпни, Малек, чего ты?

– Не пьется мне, дядя Заб, желудок после «курорта» болит, – схитрил Гек, чтобы не оправдываться за свою трезвость. Он наелся, и его клонило в сон.

Утихший было пир вспыхнул с новой силой, когда с дополнительными бутылками и закусью вернулись ребята, указавшие Геку путь к заветной квартире. Наскоро познакомились, и на Гека уже не обращали внимания – свой и свой, точка.

Забор, видя, что Гека разморило, отвел его в дальнюю комнату, где в относительной чистоте соблюдались четыре лежака с матрацами, с цветными подушками.

– Живи здесь сколько надо, Чомбе предупреждал про тебя. Он много про тебя-то рассказывал, да я уже забыл чего, помню только, что парень правильный. С деньгами туговато, но и с деньгами поможем, если надо. А насчет жратвы и бухла – не думай и не сомневайся, всегда будет…

Гек уже не слышал ничего, он спал.

Проснулся он от жалобных подвываний и стонов, словно бы неподалеку мучили собаку. Он повернул голову вправо: на соседней кровати блондинистый парень, один из недавних знакомцев Гека, яростно трахал миниатюрную мулаточку. А она скулила, вскрикивала и азартно царапала наманикюренными коготками его треугольную спину. Парень вдруг заурчал, задергался и, по-видимому, кончил. Через несколько секунд он отвалился на бок и встретился глазами с Геком.