Патрик О'Лири - Невозможная птица

• Название: Невозможная птица
• Автор: Патрик О'Лири
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-025014-2, 5-9660-0258-4

Они – мертвы... но пока что об этом не знают. Они – обитатели «виртуального рая», созданного пришельцами-«гуманистами», решившими избавить людей от ужаса Смерти.

Но даже в раю есть недовольные, жаждущие свободы выбора – и готовые во имя достижения желанной смерти оборвать не только свои, но и чужие жизни...

---

Высоко-высоко над своей головой он увидел серебряную точку в центре белой дымки. Он вспомнил.

– Это они! Это то НЛО, которое я видел! Это и есть материнский корабль?

– Это не корабль, Майк. Я же тебе сказала. Это они. Он отнял ладони от глаз и сощурился, моргая от света,

наполнявшего кухню Хранительницы.

– Что они делают?

– Сохраняют вас. Собирают данные. Упаковывают их.

– В цифровом виде? – спросил он. Она покачала головой и сглотнула.

– Здесь все немного посложнее, чем нули и единицы, милый мой. Бинарная логика для них – детская игрушка. Что противоположно энтропии?

Подумав немного, он предположил:

– Жизнь?

– Нет. Информация, – она обвела кухню руками, имея в виду весь мир вокруг. – Информация вечна.

Кот взмурлыкнул у него на коленях – словно дверь заворчала, медленно поворачиваясь на петлях.

Она поставила свой стакан и прошла мимо него в столовую.

– Идём-ка, – сказала она.

Есть такие люди, за которыми следуют все; они собирают приверженцев, как кит собирает паразитов. Майк встал, и кот свалился на пол. Майк пошёл за ней.

Себастьян, подумал он.

Хранительница стояла перед старым буфетом красного дерева с большими ящиками. У каждого из них было по две оловянных ручки в форме перевёрнутых вопросительных знаков. Она едва могла дотянуться до обеих одновременно своими пухлыми ручками. Ящик, взвизгнув, открылся, и из него вырвался запах крекеров «грэхем» в шоколаде – его любимых. Майк ожидал увидеть белые скатерти или вышитые платки, но то, что он увидел, напоминало мавзолей. Мёртвые колибри заполняли дно ящика, аккуратно разложенные рядами; все они лежали на спине.

– Сначала я использовала обувные коробки, но они у меня быстро кончились. – Не успел он её предупредить, как она дотронулась до пылающей малиновой шейки одной из них. – Этот был первым.

Прикосновение, по-видимому, никак на неё не повлияло, и он подумал, не было ли у неё иммунитета к птичьей магии.

– Нашла его бьющимся в раковине. Я постоянно нахожу их – на подоконниках, на земле. Это все столетник. – Он вопросительно взглянул на неё. – Я потом тебе покажу. Он у меня в саду. Предполагается, что он цветёт раз в сто лет. У него такие шипы – как у спаржи. Колибри любят красные цветы. Но от столетника они просто дуреют. Цветки у него красные и притягивают их как магнитом, когда бродят.

– Бродят?

– Гниют. Эти бедняги делаются сами не свои. И вот они носятся и налетают на шкафы, на стены. Пришлось снять жалюзи на первом этаже. И все равно я постоянно нахожу их шатающимися повсюду, как пятидесятники[69]. Думаю, некоторые из них до сих пор не могут принять свою сделку.

«Сде-элку», – произносила она.

– С пришельцами, – пояснила, заметив его недоумение. – Большинство из них – добровольцы. Они – очень великодушная порода. А пришельцы наполнили их сердца чистым нектаром. Но остальные приходят сюда и как бы погружаются в беспамятство. Не могу сказать, чтобы я их осуждала. Это тяжёлая миссия.

– Какая миссия?

– Сохранять людей. «Лю-удэй», – произносила она.

Хранительница закрыла ящик и повела его обратно в кухню, где, потянувшись, уселась на край стальной раковины. Он вернулся за стол. Чёрный кот мощным прыжком приземлился к нему на колени.

– Ты знаешь что-нибудь о колибри?

– Не особенно, – признался он.

– Я думаю. Это ближайший аналог пришельцев на Земле. Самые маленькие птицы в мире. Продолжительность их жизни – пять лет. Некоторые из них мигрируют через Мексиканский залив. Беспосадочный перелёт: тысяча восемьсот пятьдесят миль. Для них это почти что световой год. Храбрые малютки! Они сжигают калории, как марафонцы. Им нужно съедать в день вдвое больше, чем они весят. Это значит, что они едят постоянно. Это значит… – подтолкнула она.

– Что они голодают?

Одобрительная улыбка.

– Бинго. По этому признаку пришельцы их и распознали. Неудивительно, что они любят тебя. Ты ведь голоден постоянно, не так ли? Только не знаешь, чего тебе нужно, – она полезла в раковину у себя за спиной и вытащила маленькую зеленую птицу. Держа её в кулаке, она нежно подула ей в лицо, и Майку было видно, как маленькие пёрышки, топорщась, приобретают и снова теряют окраску. – Эх вы, лю-уди! Вы – кучка обезьян, обладающих свободой воли. Обезьян, у каждой из которых полон кулак орехов, а лапа застряла в кувшине. Вы можете быть свободными и голодными. Или застрять со всеми своими орехами. И все равно быть голодными, – она улыбнулась. – Что бы ты выбрал?

Майк тоже улыбнулся над этим парадоксом. Он был привычен к обходным манёврам. Стоит лишь отказаться от линейности – и с этим можно иметь дело.

– Я бы предпочёл не быть голодным.

Она открыла коричневый бумажный пакет для завтраков и уронила в него птицу: та упала на дно с глухим звуком.

Потом слезла с раковины и подошла к холодильнику. Открыла его и положила птицу внутрь. Облако морозного пара поднялось из-за её головы, когда она повернулась к нему.

– Ты знаешь, что они не используют имён?

– Птицы?

– И пришельцы. Ничего похожего на то, как принято у вас. Им никогда не пришло бы в голову наклеивать ярлыки на своих братьев.

Братьев? – подумал он.

– Почему я не помню вашего имени?

– У тебя есть благоприобретённая способность не запоминать имён.

Да, подумал он, как у Тефлона.

– Кто вы?

– А как ты думаешь? – спросила она.

Он нервно улыбнулся.

– Я думаю, что наелся в джунглях каких-нибудь не тех грибов.

– А, наркотики. Определение жизни как химического процесса и все такое прочее. Я никогда не питала особой приверженности к материализму, – она улыбнулась. – И наоборот.

Потянулась бесконечная пауза. Все птицы, заметил он, расселись по насестам. В комнате стало очень тихо.

– Дьявол? – спросил он наконец. Не вполне испуганный, но близкий к этому.

– Дуализм. Магнитные полюса реальности и тому подобное. Ты постоянно цепляешься за эти «или – или», не так ли?

Кот замурлыкал у него на коленях. Погладь меня, словно бы говорил он. Майк провёл рукой по меху животного и ощутил под пальцами какой-то узелок. Он осторожно развёл мягкий чёрный ворс, открывая розовую кожу – и безобразные стёжки рядом с позвоночником. Бедняга. Кот протестовал подвывающим рычанием, но не шелохнулся.

– Себастьян, – сказала она. – Твоя очередь ещё не наступила. Может быть, все вместе, Майкл. Может быть, ты – хороший человек, искушаемый демонами. Или плохой человек, искушаемый ангелами. Возможно, я – управляющий разум в биотехнологии пришельцев. Бортовой компьютер, если хочешь. Или, возможно, я просто сбой, глюк в машине, изменившее тебе сознание. Или, возможно, я – разум, не управляемый ни вашими, ни их законами. Возможно, я сама себе закон.

Лимонад, подумал он. Ну конечно, из-за него-то я и поплыл.

– Одержимость. Галлюцинации. Чудеса. Это все просто ярлыки. Это все просто истории.

– Истории? – спросил он.

Она вздохнула.

– Возьми Авраама и Исаака. Идея жертвы. Это – человеческая концепция. Попытка оправдать страдание. Раскрыть тайну. Боль за боль. Ненужную – если только ты не веришь в то, что бог зол. Вот что происходит, когда пытаешься насильно внедрить свои божественные истории в другие культуры. Они им не подходят. Обязательно возникнет непонимание. Может быть, вся реальность – как раз это и есть. Согласованное непонимание.

– Я сбился, – признался Майк.

– Ещё нет, – сказала Хранительница. – Ты никогда не слышал об Уицилопочтли? О, это прелесть что такое. Ацтеки верят, что их мёртвые воины перерождаются в колибри. А их бог Уицилопочтли требует человеческие сердца и кровь себе в пищу. Я спрашиваю тебя – где в этом логика?

– Кто вы? – спросил он снова. На этот раз более вежливо.

Она превосходно изобразила изумление, выпучив глаза.

– Я – это я. Я – хранительница твоего брата.

– Я получаю воздаяние. Это ад.

– Ты так думаешь?

– Я возжелал жены моего брата, – признался он несчастным голосом.

– Да ведь ты ещё и трахал её, верно? – она шагнула вперёд, поглядела ему в глаза и внезапно сильно хлопнула его ладонью по губам.

Майк поднёс ладонь к разбитому рту.

– Легче стало?

– Нет.

– Я так и думала. Себастьян! Укуси его.

Кот зарычал, прыгнул и вонзил зубы в Майково запястье.

НИКОМУ НЕ ОТЕЦ, НИКОМУ НЕ СЫН

Дэниел повернулся и увидел, что рядом с дорогой стоит мальчик из лавки. Мальчик, вытащивший его из-под колёс грузовика.

– Привет, Дуайт. Ты опять выиграл?

Он с гордостью улыбнулся.

– Мне везёт.

Мальчик держал что-то обеими руками перед собой. Как каратист, собирающийся поклониться.

– Ты не должен оставаться здесь, посреди дороги. Эмма будет волноваться.

– Я выскользнул незаметно, – его глаза улыбались. – Я помню аварию. Она думает, что я не помню, но я помню. Белая машина. Как раз там – у змейки, – он показал на жёлтый изгиб линии. – Я видел её, но не успел отбежать. Тут она и выбила из меня дух.