Наталья некрасова - Великая игра

• Название: Великая игра
• Автор: Наталья некрасова
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2005
• ISBN: 5—699—09811—9

«…Девять же Саурон отдал людям — гордым и могущественным — и так заманил их в западню. Давным-давно попали они под власть Одного и стали Призраками Кольца, его самыми страшными слугами, тенями в его Великой Тени…»

Кто-то знал этих людей очень близко и не подозревал, кем станет случайный знакомый или друг юности. Кто-то о них только слышал — легенды и предания не обошли вниманием их деяния. Для кого-то они были любимыми детьми, братьями, друзьями. В памяти одних они остались героями и благодетелями своих народов. Другие вообще забыли, что они когда-то были людьми. Но чаще их имена внушали панический ужас и союзникам, и врагам. В истории Средиземья они остались как Назгулы, Призраки Кольца доверенные слуги Темного Властелина. Каждый из них заключил договор и отдал душу в обмен на… впрочем, у каждого Фауста есть свои причины на то, чтобы заключить сделку с Мефистофелем. Среди них было мало корыстолюбцев. Чаще они руководствовались исключительно благими намерениями. Некоторые думали, что сумеют потягаться с древним нечеловеческим разумом и выиграть партию, последняя ставка в которой — посмертие. Однако в финале каждый из них обнаружил, что проиграл Великую Игру.

---

Простые жрицы тоже многое знают и умеют и для служителей других храмов они — избранные. Но высшее знание доступно лишь Посвященным. Только женщинам Солнечной Крови, принесшим клятву верности Гневному Солнцу.

Такой знак Посвященных, знак Гневного Солнца, носила женщина, стоявшая сейчас перед государем Керниеном. Жрица Асма-анни. Родня по крови, хотя кто знает, в каком колене. Ее отдали в Храм, наверное, совсем ребенком, как очередную обузу для рода. Выросла она, скорее всего, в одном из многочисленных поселений возле Храма, и раз ее сочли достойной Посвящения, то Солнце наверняка чем-то ее отметило или одарило. Посвященные жрицы Храма этим славились. Недаром государи порой призывали их для тайного совета или тайного дела.

Керниен пребывал в сомнениях. В тяжелых сомнениях, а потому обратился к последнему средству, хотя это и было ему ненавистно. Он не любил тайн.

На вид госпоже жрице можно было дать и двадцать, и тридцать с лишком. Время застыло для нее. О том, как жрицы этого добивались, ходило много слухов, один другого страшнее. Вряд ли можно было назвать ее красивой в обычном смысле слова, если рассматривать каждую черточку по отдельности. Круглое лицо, выступающие скулы, короткий прямой нос, крупный яркий рот, раскосые глаза под надломленными бровями — вечная надменная удивленность. Темные волосы, вспыхивающие на солнце медью. Лицо бронзовой статуэтки древней богини из покинутого храма. Странное, колдовское, порабощающее очарование. Так и смотрели на нее, как на ожившую богиню. Суровую, ослушаться которую — себе дороже.

Но она была лишь жрицей Солнца, а перед ней сидел на походном раскладном табурете сын Солнца, и потому она склонилась перед ним и ждала его слова.

— Я прошу тебя, госпожа, — утирая с лица пот — день был жаркий — и, размазывая по щекам рыжую пыль, говорил сын Солнца, — помоги мне. Ты моя родственница а я глава рода Солнца. Кому как не родне довериться в час сомнении. Мне сказали, что Солнце одарило тебя своей благостью, и ты видишь и в свете, и в тенях, и взгляд твой не обманешь. А еще знаю я, что жрицы Гневного Солнца не лгут. Потому я и велел тебе явиться. Две заботы есть у меня… Солнце прислало Посланника, и он через жрецов свершил для меня чудо, которое дало мне власть. Посланник дал мне человека, который создал мое войско и помог мне объединить наши земли. Но меня мучают сомнения. От Солнца ли все это? Не удивляйся, я не кощунствую. У меня есть причины сомневаться. Помоги мне! Ты служишь древнейшему из обличий Солнца, ты должна знать. Я буду рад, если ошибаюсь. Не скрою, этот человек мне дорог и тяжко мне будет, если окажется, что все это — ловушка. Вот первая моя забота. — Он вздохнул и поднял руку, поскольку жрица хотела было заговорить. — Я не все сказал. Моя цель достигнута, я собрал Ханатту в единый кулак. Привел к покорству князей. Теперь я хочу устроить нашу землю, чтобы после смерти моей она снова не развалилась. А он, мой советник, Солнцем данный, говорит, что я должен обратить силу Ханатты против морских варваров. Мне это кажется безумием, но ведь не могло же Солнце дать мне в советники безумца? А если я не послушаюсь его, не пойду ли я против воли Солнца и не погублю ли с собой свою землю? Вот вторая моя забота.

— А если ты не ошибаешься, керна-ару? Если это не от Солнца, что тогда?

Государь отвел взгляд и долго сидел, глядя куда-то поверх размытых, дрожащих в знойном мареве дальних горных вершин. Жрица ждала.

— Тогда я… Не знаю. Этот человек слишком дорог мне, госпожа Асма-анни. Но то, чего он сейчас хочет, — безумие.

— Я сделаю, как ты просишь, государь и родич, — ответила жрица и, поклонившись, пошла к шатрам, в которых расположились она сама и ее вооруженная свита — Священный Отряд. Семьи, которые желали избавиться от младенцев мужского пола, приносили их в Храм. Многие из воспитанных там воинов были детьми низших жриц.

К тому времени к Аргору уже относились как к чему-то неотъемлемому от молодого государя. Ханатта привыкла к нему и приняла его. А он в уме строил другое великое государство, в котором Ханатта была всего лишь частью — та Ханатта, которую он сейчас завоевывал и строил для анна-ару, своего побратима. Было так увлекательно разгадывать эту Ханатту, узнавать ее сильные и слабые стороны, отрезать, как у дерева, лишние ветви и оставлять нужные создавая красивую крону.

Вот только он не был волен действовать как хотел. Сейчас, когда труд Аргора для Керниена был почти завершен он начал замечать, что его цели и цели государя расходятся. И это начинало раздражать его. При мысли о том что Керниен может поступить не так, как ему, Аргору, желательно внутри, со дна души начинала подниматься та же самая удушливо-тошнотворная волна черной ненависти, как и при мысли о нуменорском государе.

Керниен и Ханатта должны были стать его орудием — но орудие это посмело иметь свои собственные мысли и цели. Неужели его снова предадут? За все, что он сделал? Керниен обязан ему. Обязан! Он обязан сделать теперь так, как хочет Аргор!

Появление госпожи Асма-анни было очередной причиной для раздражения. Эта женщина присутствовала на военных советах, и ей даже давали слово, потому что ее устами говорило Солнце. Но оно говорило и его устами. Чего добивается Керниен?

Разговор с побратимом был крайне неприятным.

— Зачем ты призвал эту…?

— Она говорит устами Солнца.

— У вас тут все кто ни попадя говорят устами Солнца. Эта твоя Асма-анни, твой чокнутый отец Мааран, ты сам, еще кто?

Керниен был упрям и спокоен.

— Я не понимаю твоего гнева.

— Не понимаешь? — В душе заплескалось черное, он с трудом удерживал тягучий тошнотворный прибой. — Не понимаешь? Я для тебя мало сделал? Как ты смеешь не верить мне? Где твоя благодарность?

— А я, — тихо, но очень ясно и жестко произнес Керниен, — разве обещал что-то тебе взамен? Разве что-то тебе должен, кроме личной благодарности? Ничего. Ты дан мне Солнцем, но я не понимаю того, чего ты сейчас от меня требуешь. Это не то, что я просил у Солнца, и я этого не хочу. Если я должен это сделать — пусть Солнце скажет, и я пойду за тобой. Убеди меня.

Керниен больше не пожелал продолжать этот разговор, и Аргор остался один со своим черным бешенством. Оно подступало к горлу медленно, рывками, как рвота. Чернота топила его постепенно, как прилив топит привязанного к столбу преступника. Он хватал ртом воздух, цепляясь за все, что мог ухватить… Испуганные слуги сначала тряслись за дверьми, слушая рычание и треск ломаемой мебели, а потом просто разбежались по углам.

«Успокойся, — послышался голос в голове. — Ты сделал самое важное — ты собрал Ханатту, создал ее войско. Теперь остается взять ее в свои руки. Ты и так на полпути. Керниен привязан к тебе. Заставь его думать, как ты. Он просит знака? Дай ему знак. Убеди его».

— А если не смогу?

«Тогда Ханатте найдется другой государь. Который пойдет за тобой».

Черный прибой медленно отступал. Решение было найдено, цель намечена. Значит, осталось приняться за труд. А в том, что он своего добьется, Аргор не сомневался.

Похоже, в Храме не просто давали знания, но и учили влиять на людей. Асма-анни так или иначе умела завладевать человеком. Это раздражало, но она все же привлекала его любопытство. Хотя бы тем, что ему надо было понять, как заставить Керниена засомневаться в ней. Это походило на очередную войну, и он не сомневался, что победит, как всегда.

Жрица была женщина суровая и замкнутая, но умная. У нее имелись кое-какие способности, которые называли чудесными, — Асма-анни умела успокаивать боль, усыплять, даже, похоже, угадывать судьбу. Жрица обладала каким-то странным обаянием. Правда, возможно, это обаяние было всего лишь результатом храмового обучения… Выдающаяся, непростая женщина. У нее была своя ценность. Возможно, такая женщина могла бы пригодиться Его Нуменору. Она явно предназначена для большего, чем просто рожать детей.

Но он сам станет указывать каждому место в Своем Нуменоре. Каждому. И пусть она это знает и смирится. И Керниен тоже.

— …она мне опочила рука божества.

— Да? И как это было? — От ее слов прошел по спине хо лодок. Аргор помнил, как это было с ним. А вдруг она тоже избрана? Послана с какой-то целью сюда — кем? Кем?! И что тогда?

И с кем или чем тогда ему придется бороться за Свой Нуменор? Это надо было выяснить.

Асма-анни пододвинула к нему красивую медную чашу с чеканным узором и цветной темной эмалью.

— Ешь. Это фрукты, сваренные в сахаре. У вас нет сахара, я знаю. Вы едите мед.

Он усмехнулся.

— Я уже давно в Ханатте и со многим успел познакомиться. Но ты начала говорить о руке бога?

— Да. — Асма-анни прищурила золотистые глаза, вглядываясь вдаль. Солнце село, под сизой полосой облаков над горизонтом торжественно догорал золотой закат. Цвет напоминал царственные одежды Керниена. — Мне исполнилось двенадцать лет, и у меня только что прошла первая кровь. Мы с девочками должны были на заре собирать цветы для праздника Солнцеворота. Мы ночевали прямо на холме, чтобы срезать их, когда будет светать, и к рассвету сплести венки. А, ты не понимаешь… Это наш обычай. Летнее приношение даров Солнцу. Мы принесли венки в Храм, когда Солнце только-только показало краешек из-за горизонта. Я вышла на воздух, и тут вдруг меня ослепил мощный луч, и мне показалось, что моя плоть горит. Меня словно охватил огонь, я испытывала страшнейшие мучения, в то же время понимая, что сгорит лишь то, что нечисто, греховно или дурно. Я не знаю, откуда я это знала. Мука была нестерпимой, бесконечной, и мне хотелось умереть, а я все горела и исчезала так медленно-медленно, что казалось, я так и буду вечно гореть до самого Конца Мира… — Она перевела дух, отхлебнув немного сладкой воды со льдом. — А потом вдруг боль кончилась, и я поняла что меня больше нет. Но я все же осознавала происходящее со мной. Я почувствовала, как мое несуществующее тело словно глину мнут чьи-то руки, создавая меня заново. Ко мне постепенно возвращалось ощущение тела — именно постепенно, как будто кто-то вылепливал: его часть, и я начинала ее чувствовать. Вот по новому телу бежит кровь, вот я снова могу слышать ушами и видеть глазами. И вижу я бесконечное живое, всепоглощающее сияние. Оно ощутимо кожей я чувствую его на вкус, ощущаю его запах, слышу его, оно проходит через меня, погружая меня в такое блаженство и наполняя таким восторгом, что я разрыдалась. И я услышала Голос. Он был внутри меня. И Голос сказал — ты умерла и переродилась для того, чтобы служить Мне. Я не смела в это поверить, я думала — все морок, наваждение. Но потом я снова оказалась на холме у дверей Храма, и все хлопотали вокруг меня, потому что я упала в обморок от усталости — всю ночь ведь не спали — и от солнечного удара.