Илья Новак - Гордость расы

• Название: Гордость расы
• Автор: Илья Новак
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-01136-4

Карантинная планета с шатким, искусственно поддерживаемым климатом. Капризное растение, отрицательно реагирующее даже на радиопереговоры в атмосфере. Орбитальная база, набитая сверхдорогими клубнями и готовая либо ответить противнику огнем, либо взорваться. Жрец, управляющий сборщиками урожая в Парнике, дикие аборигены за границей Парника… А также агенты космопола, космические пираты и сотрудники враждующих спецслужб, готовые вцепиться друг другу в горло… Как развязать этот гордиев узел, предотвратить кровопролитную войну, которая просто уничтожит уникальные условия, сложившиеся на планете Регостан? А главное — стоит ли это делать?..

---

Илья НОВАК ГОРДОСТЬ РАСЫ

БИТЬ ИЛИ НЕ БИТЬ? НЕ ВОПРОС!

Силовые методы решения конфликтов — это специфический прием жанра боевика. Нельзя, наверное, сказать точно, жанр определяет прием или наоборот, ясно только, что именно этот прием определяет тему и ее раскрытие. Тема одна — выживание, а раскрыть ее можно лишь двумя путями. Первый прекрасно и полно представлен в романе Льва Толстого «Война и мир», подобное решение неестественно и противно человеческой природе. Второй путь мы видим в романе Михаила Шолохова «Тихий Дон», в котором война, битва, борьба есть органичное свойство человека.

Илья Новак выбирает второй путь, однако идет дальше. В его мире агрессия не просто естественное, но необходимое качество. И не только на первоначальных стадиях эволюции, для защиты, в качестве основного средства выживания, но и как обязательное свойство для развития разумной особи и сообщества таковых.

В своих текстах Новак часто проявляет интерес к экспериментам с сознанием. «Гордость расы» — роман очень динамичный и наполненный событиями, с захватывающей интригой. Действие разворачивается в нескольких сюжетных линиях одновременно, создавая на протяжении большей части повествования сильное напряжение. Событийное пространство романа почти целиком состоит из постоянной угрозы жизням персонажей и их попыток сохранить жизнь. Погружение в это пространство приводит читателя в своеобразный мир, где отсутствует краеугольный камень человеческого сознания — этика, нравственность. Пространство борьбы и выживания — это мир вне добра и зла.

Однако так как для автора именно такой мир представляется нормальным, то, конечно, должно существовать что-то взамен, некая иная «этика». В «Гордости расы» основной категорией «иной нравственности» является полноценность , которая понимается как способность к выживанию, не только и не столько в природных, сколько в человеческих условиях. Человеческий (по терминологии автора — гуманоидиый), шире — мир разумной жизни — много опасней природного. В социуме (обитаемой вселенной, ойкумене) механизмы выживания подобны природным: все «едят» друг друга, поддерживая друг друга в тонусе и оптимальной численности. Выживание актуально на всех уровнях, от единичной особи до вида (нации, расы). Чтобы не выродиться, сообщество должно эволюционировать, осваивать все новые жизненные пространства. Полноценная раса агрессивна, она ведет экспансию, ведь растет ее численность, потребности и возможности.

Два полюса неполноценности в романе: креншикки и халгане. Миролюбивые, любящие всех, добрые, абсолютно лишенные агрессивности креншикки в силу этих особенностей являются существами недоразвитыми, инфантильными, тепличными, неспособными постоять за себя. В естественной среде обитания (по Новаку — «среде выживания») окружающее пространство постоянно меняется, и следует к нему приспосабливаться. Креншикки лишены гибкости, их сознание не имеет возможности подстраиваться под изменения. Они погибли бы, если бы их постоянно не спасал кто-то.

Халгане обладают повышенной агрессивностью, жестокостью, из-за которых, в конечном счете, замыслы их и терпят крах. Ведь прочие расы объединились против халган именно потому, что Властительная Халге неумеренно рвалась к расширению влияния в обитаемой вселенной. В обстановке, где сосуществует одновременно несколько крупных социумов, приходится зорко следить за усилением соседей, ведь подобное усиление в первую очередь означает ослабление прочих. Возможно, повышенная агрессивность связана с тем, что халгане утратили необходимую для дальнейшего развития гибкость сознания. Жители Властительной Халге «погрязли» в многочисленных ритуалах, контролирующих каждый шаг своих граждан, регламентирующих каждый момент жизни, все действия и отношения. А как сказал известный американский фантаст Вернон Виндж в статье «Технологическая сингулярность», «чтобы жить вечно, сам разум должен расти», «разум, замкнутый в одних и тех же границах, не способен жить вечно, спустя несколько тысяч лет он станет напоминать скорее бесконечно повторяющуюся закольцованную пленку, нежели личность».

Новак развивает эту идею по пути, предложенному Винджем. «Новая эра будет настолько иной, что не сможет вписываться в классические рамки противопоставления добра и зла. Такое понимание зиждется на понятии изолированных, неменяющихся разумов, объединенных тонкими связями с низкой пропускной способностью. Зато постсингулярный мир прекрасно вписывается в более значимую традицию эволюции и коллективности, зародившуюся давным-давно (может быть, еще до появления биологической жизни). Я думаю, что этические нормы, применимые в такую эпоху, все-таки есть».

В романе представлены несколько вариантов иных сознаний и разумов, в том числе коллективный.

На примере Бет-Заны из расы приживал хорошо видно, что состояние до-эго представляет собой в основном инстинкт самосохранения, из которого вытекают две основные интенции приживалы — сиюминутная потребность выжить и потребность обрести себя, найдя доминанту. Обретя личность и, таким образом, став частью социума, он вынужден защищать не только себя, но и общество. Параллели между механизмами выживания личности и социума очевидны, но как поведет себя общество, лишенное в своем составе одиночных эго?

Сообщество змей-коли не является расой коллективного разума. Хотя симбиотов можно заподозрить в чем-то подобном, ведь разумом обладает только один член симбиотической пары, и личностью считается именно тандем целиком. Разумность креича под сомнением, хотя именно из-за нее змеи-коли принимают участие в разрешении конфликта на Регостане. Однако участие представителей змей-коли невелико, действуют в основном гуманоиды. Возможно, у коллективного разума действительно иная этика и иные, следовательно, интенции? Или на этой ступени, чтобы не остановиться в развитии (ведь остановка уже сама по себе есть деградация), разуму не требуется постоянных столкновений со средой и себе подобными?

Еще одним экспериментом с сознанием можно считать сочетание человеческого, органического разума с механическим, электронным. О киборге стоит сказать особо, потому что он единственный, кто выходит в романе за рамки насущной необходимости, будь то забота о собственной жизни или выполнение своих обязанностей, в отличие от других участников конфликта. Аким действует ради мечты — что, конечно, довольно странно для полуживого существа, но очень трогательно. На фоне нечеловеческих экспериментов и чуждых сознаний киборг выглядит самым человечным.

Гуманоиды, казалось бы, остались при своем. «Существует набор мотивировок, заставляющий гуманоидов действовать, он примерно одинаков для всех… а потому легко поддается вычислению. Алчность, власть, себялюбие, гордость, фанатизм, скука…» Однако и среди них появились провозвестники новой этики. Андроид, спасающий себя, а заодно станцию, формулирует емко: «Категории этики типа „добра“ и „зла“ неприемлемы сейчас. Когда начинаешь делать что-то не из личных соображений, а ради борьбы с какой-то там этической категорией, получается только глупость»; «делать добро тоже следует только из личных соображений. В смысле, из соображений личной выгоды. Ты как бы рассчитываешь на теоретическое ответное добро. На благодарность». Его этика — своеобразный перевертыш ветхозаветной заповеди «око за око, зуб за зуб».

Итак, в далеком будущем на отдаленной планете Регостан и его орбитальной станции происходит борьба за крупную партию дорогостоящего товара. Бить или не бить? Не вопрос: конфликт мирным путем неразрешим. Вопрос — кто кого? Где та грань, за которой агрессия самосохранения переходит в агрессию насилия, уничтожения, движение вперед, эволюционное развитие — в экспансию? Авторский ответ — «чего тут думать, тут бить надо!». Когда смерть идет по пятам — а в романе над каждым персонажем висит постоянная угроза жизни, — некогда размышлять. Однако можно поразмышлять тогда, когда все кончилось. Если и халгане с их нечеловеческой жестокостью, и креншикки со вселюбовью — неполноценны, то полноценным будет целое, полное. Недаром креншикков называли «половинками».

И напоследок хочется помянуть тех, кто просто делал свое дело — как умел. Например, Каана Ушастого, который без громких слов спас многих. Или старого Архуду, который много говорил, все больше громкими словами, но сумел выполнить миссию — пусть даже сам ее придумал. И каждый из них по праву может считаться гордостью своей расы.

Ольга ЖАКОВА

ПРЕЛЮДИЯ: ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ

ГЛАВА 1

В рубке было тихо и полутемно, только свет экранов озарял три фигуры. Корабль назывался «Дебошир» и выполнял сейчас рейс для Торговых Домов Объединенной Земли. Экипаж состоял из четверых, штатный механик по имени Регос Кренча как раз находился в хвостовой части.