Кейт Новак - Песнь сауриалов

• Название: Песнь сауриалов
• Автор: Кейт Новак
• Издательство: Золотой век
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1997
• ISBN: 5-89215-036-2

Безымянному Барду и его бессмертному творению, наемнице Элии из Вестгейта, снова приходится встретиться. На этот раз речь идет о безопасности Забытых Королевств, ибо древнее зло вновь восстает из пепла, чтобы обрушиться со страшной местью на головы героев. Путь друзей лежит в Затерянный дол, где схлестнутся в последней схватке силы Света и Тьмы.

---

Положив мешок на землю и отключив тревогу, хафлинг тщательно осмотрела механизм.

Отравленная ловушка была особенно опасной. Она автоматически заряжалась и взводилась. Оливия приготовила самую длинную отмычку. Неловко поднеся ее к замку сверху, чтобы уберечь руку, хафлинг покрутила отмычкой в замочной скважине и увидела пружину ловушки. Там была очень длинная и острая игла.

Оливия несколько раз задела ее, но не заметила никаких признаков того, что запас яда уменьшился. Вспомнив о том, что яд сделал с Путеводцем, Оливия решила, что яд слишком силен для того, чтобы подвергать себя риску получить хотя бы крохотную дозу.

Оливия повернулась и осмотрелась для того, чтобы удостовериться, что никакие орки не наблюдают за ее работой. Убедившись, что находится в коридоре одна, Оливия вставила факел в решетку и вернулась к ловушке.

Она вытащила кинжал Путеводца. Он был достаточно тяжел для того, чтобы согнуть иглу. С третьей попытки она умудрилась попасть лезвием в иглу после того, когда игла выскочила наружу и до того, как она убралась. Игла погнулась, но сила пружины втянула ее обратно в механизм. Но внутри взводящего устройства игла плотно застряла и больше не могла выскочить. Оливия гордо фыркнула, несколько раз плюнула на лезвие кинжала и вытерла его о плащ, чтобы не оставить на нем яда.

Оглянувшись через плечо, хафлинг убедилась, что там не бродят случайные орки, и приступила к замку. Он был достаточно сложен, и она сломала об него пару отмычек. Она задумалась, чем бы его открыть и начала осматривать свою обширную коллекцию различных ключей. Выбрав подходящий, она вставила в скважину его и еще одну отмычку. Она все время пыталась выбросить из головы отравленную руку Путеводца, потому что не могла позволить, чтобы что-нибудь отвлекало ее.

Оливия не знала, сколько она провозилась, но когда замок наконец открылся, ее факел полностью сгорел. Когда хафлинг открыла дверь, оставшийся кусок упал на пол. Огонь погас, остались только тлеющие угольки у ее ног.

Оливия подняла свой мешок и распахнула дверь. Петли она смазывать не стала. Но они даже не скрипнули, вероятно дверью часто пользовались. Оливия пыталась не думать об этом. Если единственным ключом является неоконченная песня Путеводца, то нет на свете орков, которые смогли бы открыть дверь. Она несколько раз слышала их пение, оно ее не впечатлило.

Оливия провела рукой по полированной стальной двери. Там не было ни замка, ни ручки.

— Слушай, дверь, — прошептала она. Она тихо, как могла, пропела песню, которой научил ее Путеводец. Что-то внутри двери щелкнуло. Оливия мягко толкнула дверь, и та открылась. Идущий из мастерской яркий свет осветил коридор. Оливия проскользнула внутрь и закрыла дверь. Что-то опять щелкнуло.

Оливия была в безопасности. Она облегченно вздохнула и прислонилась к двери.

— Привет, папа, — послышался голос изнутри мастерской.

Оливия замерла. Перед ней стоял человек в черной одежде. Он выглядел почти как Путеводец, только моложе, как тот в свои лучшие годы. Когда он произнес слово «папа», в его голосе послышался сарказм.

— Шут! — выдохнула Оливия. — Но… ты же мертв! Джиджи убил тебя!

— Я надеялся, что ты когда-нибудь сбежишь из тюрьмы арферов и вернешься сюда, — сказал Шут.

Поскольку Шут не замечал, что она явно не Путеводец, Оливия поняла, что видит только волшебный образ злого волшебника, послание, которое Шут оставил Путеводцу. Шут полагал, что его создатель является единственным человеком, который может открыть дверь мастерской.

— После тех недель, которые ты провел, пытаясь заставить меня петь твои песни, — продолжал образ Шута, — надеюсь, что тебе будет приятно узнать, что я наконец сдался и спел песню — ключ к двери мастерской. На самом деле, я спел не для того, чтобы доставить тебе удовольствие. Когда ты ударил меня в первый раз, через три дня после того, как я «родился», я понял, что не радую тебя. Даже если бы мой голос не был слаб и неразвит, даже если бы он был полностью похож на твой, ты все равно нашел бы, в чем меня упрекнуть. Поняв это, я не мог больше терпеть твои злобные угрозы и жалкие извинения.

Окав кулаки, Оливия воткнула ногти в ладони, она не могла поверить в то, что слова Шута были правдой.

— Прошло три года с тех пор, как я сбежал из этого места, из этой чертовой дыры, которую ты выбрал в качестве моей детской, — сказал образ Шута, обводя комнату рукой. — Арферы так быстро заставили забыть о тебе, что их сила впечатлила даже меня. Я не слышал твоих глупых стишков почти полтора года. Твое имя полностью забыто.

Я никогда не забуду выражение страха и удивления на твоем лице, когда ты пришел в эту комнату и увидел, что я свободен. Твой ученик Кирксон пожалел меня, ни ты, ни твоя прислужница Мэйрайя никогда не были на это способны.

Кирксон приходил ко Мне поздно ночью, чтобы как мог успокоить меня. Это он дал мне почитать твои книги. По ошибке, это оказалась книга с твоими заклинаниями.

Когда я понял, что это такое, я использовал ее волшебство, чтобы выбраться из моей клетки и украсть с твоего стола распыляющее кольцо. Затем я стал ждать.

Было неважно, собирался ли ты умолять меня или бить меня опять. В любом случае я хотел убить тебя и Мэрайю. Только Кирксон должен был остаться в живых. К несчастью он встал на пути распыляющего луча, чтобы спасти ваши жалкие жизни.

Однако, с тех пор я отомстил Мэйрайе. После того, как они сослали тебя, она сошла с ума, а прошлой ночью она убила себя. Это я заставил ее сделать это.

Это было несложно. Я постоянно насылал на нее кошмары о том, как мне больно, и как я страдаю, телепатически внушал ей, что она бесполезна.

Оливию трясло от боли и гнева. Она не хотела видеть мастерскую, где был создан Шут, и была права.

— Остался только ты, папа, — сказал образ Шута, выплюнув слово «папа» как ругательство. — Я вернулся на место моего рождения, чтобы потребовать мое наследство. Я не оставил тебе ничего. Ты мертв.

Из середины образа Шута, как спицы колеса ударили двенадцать зеленых лучей. Они повернулись, образовав плоскость зеленого света в трех футах от пола. Затем они мгновенно исчезли, исчез и образ Шута.

Оливия притронулась к своей макушке. В ее руке оказалась длинная прядь волос. Они были срезаны странным зеленым светом у самой ее головы. По стенам и мебели в комнате тянулась черная обгоревшая полоса.

Как автомат хафлинг обошла комнату. Мастерскую освещали волшебные камни, вставленные в стены и потолок. Все было чисто, нигде не лежала пыль. Оливия посмотрела на мраморный стол. Волшебной книги на нем не было. В комнате не было вообще ни одной книги. Полки на стенах были пусты. Она подошла к шкафу из красного дерева, который стоял у стены за родником и открыла дверь. Там тоже были пустые полки. Там не было ни противоядия, ни других снадобий.

Забыв про потайное отделение, в котором должен был лежать мешок с драгоценностями, Оливия села на скамью. Это было уже неважно. Все было неважно.

Она подтянула колени к подбородку, обхватила ноги руками, опустила голову и заплакала навзрыд.

* * * * *

Путеводец проснулся от кошмарного сна, крича от страха. Через несколько секунд он вспомнил, что лежит в своем разрушенном доме. Он с трудом дышал, его одежда была мокрой от холодного пота. Он дрожал от холода. Солнце уже заходило, над горизонтом поднималась луна.

Во сне ему привиделся Шут, о котором Путеводец уже давно и не вспоминал.

Он так часто лгал, что существо уничтожено, что сам почти поверил в эту ложь.

«Поверь Оливия, — подумал он, — лживой воровке, что Шут существовал».

Путеводец всегда полагал, что Таймора, Богиня Удачи, благоволит плутоватому хафлингу, но теперь казалось, что Тир Суровый и Справедливый, Бог Правосудия сделал ее своим агентом. Если она рассказала Эльминстеру, что Шут не погиб, то Эльминстер поймет, что Путеводец солгал о взрыве льда, чтобы скрыть еще худшую правду. Если Оливия узнает о том, что он угрожал Шуту и расскажет Эльминстеру, репутация Барда будет погублена. Путеводец пытался понять, то ли Богиня Удачи все еще благоволит ему, то ли Тир испытывает его при помощи хафлинга.

В своем сне Путеводец вновь, как и двести лет назад, открыл дверь мастерской и увидел стоящего там Шута. Тот направил на Барда палец с кольцом, собираясь распылить его. Но на этот раз не Кирксон, а Оливия встала перед ним на пути зеленого луча, чтобы спасти ему жизнь. Но хафлинг была слишком мала, луч все равно попал в Путеводца, и он умер.

Если бы Путеводца не лихорадило от яда, он понял бы, что сон навеян мыслями, появившимися из-за попытки попасть на место своего поражения. Он также посмеялся бы при мысли о том, что боги проявляют к нему какой-либо интерес. Но Путеводец был слаб от яда, и его пылкое воображение нашло другие объяснения этому сну. Он подумал, что боги хотят напомнить ему, что он все равно умрет.