Андрэ Нортон - На крыльях магии

• Название: На крыльях магии
• Автор: Андрэ Нортон
• Жанр: Фэнтези

---

Пять старейших вместе с волшебницей, которую звали Несогласной и которая теперь всегда вынужденно служила переводчицей, сидели на скамье под крышей, нависающей над частью двора. Они кутались в одеяла. Волшебница выглядела осунувшейся и состарившейся. Госпожа Марис тоже. Арона вытащила связку сена из груды и накрыла ее одеялом, чтобы сесть. Марис сидит По другую сторону собрания и тоже записывает, чтобы ничего не пропустить. Эгил сел рядом с Ароной и положил свои таблички слева от себя. «Для него удобно, — сердито подумала Арона, но для меня нет. Какой невнимательный!»

Вошла Хуана, дочь Гунтира, со своей семьей, но без Нориэль. Хуана выглядела торжествующей и рассерженной, Осеберг казался жалким. Он шел за матерью, но смотрел на толпу. Поймал взгляд Бритис и отвернулся. Бритис, у которой уже был заметен живот, ответила ему холодным взглядом и нарочно обняла Нидорис, дочь Эстен. Хуана посмотрела на Бритис и поджала губы, словно заметила таракана в супе.

Старейшая, Раула, дочь Милены, подождала, пока все оказались под крышей. Потом подняла веретено — древний символ власти председателя — и приказала начинать перекличку. Присутствовали почти все, за каждую отсутствующую женщину отвечала ее родственница. Затем старейшая заговорила.

— Я тревожилась, когда мы принимали пришелиц, —начала она, — из-за он-девушек. Я была не права. С чем мы столкнулись? Детские ссоры. Наши дочери жалуются на грубость пришелиц, пришелицы жалуются на нашу грубость. Девушки выбирают сестер-подруг, потом расходятся и выбирают новых. И тому подобное. Все это неважно. — Ее тон свидетельствовал о незначительности этих дел.

Арона посмотрела на Бритис и Осеберга. Неважно? Может, став старейшей, она тоже будет так считать. Что могло разлучить таких подруг? Она посмотрела на госпожу Хуану и нахмурилась.

— Но! — строго продолжала старейшая. — За зиму мы семь раз собирались из-за пришлых женщин. И теперь должны решить, останутся ли они с нами, и если останутся, то кто именно.

Арона раскрыла рот. Изгнать этих женщин, когда зима еще не кончилась? О! Некоторые, как Осеберг, сначала были очень шумными и грубыми. Зато другие оказались робкими, стеснялись беспорядка в одежде, боялись приходить в потной одежде, даже плавать в реке. Они становились добычей таких хулиганок, как Ролдин, дочь Леннис, которая теперь стоит перед старейшими вместе с Элен, дочерью Андера, и ее тремя дочерьми.

Ролдин жаловалась, что дочь госпожи Элен Кармонт побила ее. Кармонт, дочь Элен, смело ответила на обвинение.

— Эта девчонка, — презрительно сообщила она, — рослая и злобная, как он-женщины, приставала к моей сестре Бетзе. Спросите ее!

Бетза, дочь Элен, принадлежала к числу самых робких и обычно не принимала участия в деревенских забавах. Когда Ролдин в первый раз пристала к ней, госпожа Элен сказала:

— Посмотрим, — и отправилась на мельницу к Леннис. Вернулась она в слезах и говорила, плача:

— В этом богом проклятом месте нет ни справедливости, ни приличий!

Леннис и ее нахальные дочери тоже жаловались.

— К старейшим! — нетерпеливо советовали их соседи. — Пусть решают старейшие! — Так и получилось.

Старейшие недолго совещались.

— Ролдин, дочь Леннис, должна держаться подальше от дочерей Элен, дочери Андер, и они от них, пока не научатся жить мирно. Нидорис, дочь Эстен, ты должна научить Бетзу, дочь Элен, приемам самозащиты. Так как собственные сестры ее не научили.

Встала главная пастушка.

— Я сделаю это, но мне кажется, что две старшие дочери Элен, дочери Андер, сами ведут себя грубо. У меня есть вопрос к старейшим, касающийся Раннульф, дочери Элен.

И она рассказала нечто совершенно неслыханное. Одна из пастушек, он-девочка, еще не прошедшая посвящение, пожаловалась, что ей не нравится тайная игра, в которую ее заставляет играть Раннульф, дочь Элен.

— Они играли в посещение фальконеров, — поставила всех в известность, Нидорис. — Где могла он-девочка этому научиться? Должны ли мы обращаться с ней как с молодым фальконером?

Старейшие, волшебница и старшая пастушка принялись совещаться. Послали за Раннульф. Арона расслышала, как он-девочка говорила:

— Она это начала!

Помощница хранительницы записей отложила исписанную дощечку и потянулась за новой. Но ее стопки табличек не было.

— Эгил? — рассердилась она. Он ответил ей взглядом. — Дай мне одну из моих дощечек, — вежливо попросила она.

— Тебе они для этого не нужны, — отрезал он.

— Нет, нужны, — возразила Арона, и когда он даже не пошевелился, протянула руку, чтобы взять самой. И, потеряв равновесие, упала ему на колени. Он схватил ее и сжал, ткнувшись носом ей в ухо.

— Эгил! — строго потребовала она. — Отпусти меня и дай табличку!

— Хранительница! — Голос старейшей прозвучал в гомоне толпы, как ледяной ветер с Соколиного утеса. —Ты что-то хочешь сказать на этом собрании?

Бесконечно униженная, Арона объяснила:

— Эгил, дочь Элизабет, не отдает мои таблички и играет со мной. Скажи ему, что сейчас не время для детских игр.

Эгил выпустил ее и вежливо протянул три таблички, сказав негромко, но внятно:

— Нужно только попросить, моя дорогая.

— Я не твоя дорогая! — сердито прошептала она, возвращаясь на свое место, едва не в слезах от стыда и гнева. И едва успела услышать решение старейших о том, что Раннульф, дочь Элен, должна прекратить свои болезненные игры с Шаннингом — как с молодым фальконером, — а госпожа Бирка должна поговорить с госпожой Элен о том, что мальчика нужно научить тому, чего он еще не знает.

Следующий вопрос — нужно ли позволять пришелицам встречаться с торговцами извне? Он вызвал целую бурю замечаний, и старейшей пришлось встать и утихомирить спорящих.

— Нет, никогда! У нас достаточно с ними хлопот!

— Что если об этом узнают фальконеры?

— Что если чужаков станет еще больше?

Аста, дочь Леннис, впервые, насколько все помнили, подняла руку на деревенском собрании.

— Я думаю, — промолвила она дрожащим голосом, — мы многому можем научиться у торговцев и чужаков. Посмотрите, как они помогли нам после Поворота! Они знают то, чего мы не знаем.

— Это не имеет никакого отношения к этому делу, —возразила Ната, дочь Лорин.

— Только попробуй приди домой, молодая женщина! — проворчала Леннис, которая всегда была на стороне изоляционистов.

Тогда поднял руку Эгил.

— А если у нас есть семьи, которые нас разыскивают? — задал он вопрос. — Разве не нужно сообщить им, что мы живы и благополучно живем здесь?

— Хорошая мысль! — выкрикнул кто-то, и снова разразился спор. Он бушевал около часа, Арона тем временем ела яблоки и делала записи. Эгил наклонился к ней и прошептал:

— Похоже на стаю кур, когда в курятник забралась лиса.

— У тебя есть что сказать на этом собрании, хранительница? — ледяным тоном спросила Арона.

— Ты говоришь, как ограниченные мстительные девицы, которые вечно таскают друг друга за волосы, —разочарованно ответил он. — Я думал, ты лучше других. — Он замолчал, потому что к старейшим подошла Хуана, дочь Гунтира. По другую сторону от нее стояла Нориэль, дочь Аурики, она опустила голову и мяла в больших руках головной шарф. Старейшая взяла веретено.

Госпожа Нориэль подняла голову. Она выглядела так, словно готова была заплакать. Неужели госпожа Хуана и с ней поссорилась? С чего бы это?

Старейшие заняли свои места, молодые девочки занялись горшками, добавили в них угольев, пошевелили их.

Хуана свирепо посмотрела на Нориэль.

— Я обвиняю женщин этой деревни в грязных, неестественных и порочных занятиях. Вы не выходите замуж, как приличные женщины, вы не знаете, кто отцы ваших детей, вы спариваетесь, как дикие звери во время течки. А теперь я знаю, чем еще вы занимаетесь! — мстительно воскликнула она. Так как обвинения она произносила на своем языке, только у нескольких вопросительно поднялись брови. — И вот эта она-самец, которая выглядит как мужчина и действует как мужчина, сделала мне неприличное предложение, которое я не могу описать словами!

Рослая кузнечиха вытерла глаза и запинаясь заговорила:

— Мне казалось, я тебе нравлюсь. Мы так хорошо ладили. — Она повернулась к старейшим. — Я спросила, хочет ли она быть моей сестрой-подругой. Я и не думала, что она воспримет это как оскорбление.

Несогласная на языке Хуаны осторожно спросила у нее:

— Как по-твоему, что означает это предложение?

Хуана ощетинилась.

— Чтобы я стала ее женой! Даже эта девчонка хранительница говорила моему сыну, что она известная любительница женщин!

Лицо Нориэль прояснилось, словно она услышала похвалу, и несколько голосов немедленно подтвердили.

— Она накормила меня и моих дочерей, когда мы болели! — воскликнула одна женщина. — И только попросила поступить так же, если кто-то другой окажется в беде.