John Tolkien - Властелин Колец (Перевод В. С. Муравьева, А. А. Кистяковского)

• Название: Властелин Колец (Перевод В. С. Муравьева, А. А. Кистяковского)
• Автор: John Tolkien
• Издательство: JRRT Project
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006

Данная книга, по-моему, в представлении не нуждается. Ярчайшее явление в литературе двадцатого века, перевернувшее все представления о ее возможностях и, фактически, создавшее новый жанр – фэнтэзи.

Для кого-то эта книга стала философией жизни, для кого-то просто красивой сказкой, многих вдохновила на творчество. И никто после прочтения не оставался равнодушным к этой книге.

---

Арагорн и Гэндальф отправились к Смотрителю Палат и велели ему ни под каким видом еще много дней не выпускать Эовин и Фарамира и не спускать с них глаз.

– Царевна Эовин, – сказал Арагорн, – скоро пожелает ехать в поход – так или иначе задержите ее хотя бы дней на десять.

– Что до Фарамира, – сказал Гэндальф, – то не сегодня завтра он узнает, что его отец умер. Но про безумие Денэтора он знать не должен, пока не исцелится вполне и не будет занят по горло. Берегонду и периану-стражнику я скажу, чтоб они держали язык за зубами, но все-таки надо за ними присматривать.

– А насчет периана Мериадока, того, что ранен, распоряжений не будет? – осведомился Смотритель.

– Он, наверно, уже завтра вскочит с постели, – сказал Арагорн. – Ладно уж, пусть немного погуляет с друзьями.

– Диковинный народец, – понимающе кивнул Смотритель. – Вот ведь крепыши какие!

У входа в Палаты собрались люди – поглядеть на Арагорна, и толпа следовала за ним; когда же он отужинал, его обступили с просьбами вылечить раненых, увечных или тех, кого поразила Черная Немочь. Арагорн послал за сыновьями Элронда, и вместе они занимались врачеванием до глубокой ночи. Весь город облетел слух: «Поистине явился Государь». И его нарекли Эльфийским Бериллом, ибо зеленый самоцвет сиял у него на груди; так и случилось, что предсказанное ему при рождении имя избрал для него сам народ.

Наконец, донельзя утомленный, он завернулся в плащ, тайком вышел из города и перед рассветом заснул у себя в шатре. А утром над шпилем Белой Башни развевалось знамя Дол-Амрота, голубое с белым кораблем, подобным лебедю; люди смотрели на него и думали – неужто приснилось им явленье Государя

ГЛАВА IX. НА ПОСЛЕДНЕМ СОВЕТЕ

Наутро по светлому небу плыли высокие, легкие облака; веял западный ветер. Леголас и Гимли встали рано и отпросились в город повидаться с Мерри и Пином.

– Спасибо хоть они живы, – проворчал Гимли, – а то все-таки обидно было бы: ну и набегались же мы по их милости!

Эльф и гном рука об руку вошли в Минас-Тирит, и встречные дивились таким невиданным и непохожим спутникам: прекраснолицый, легконогий Леголас звонко распевал утреннюю эльфийскую песню, а Гимли чинно вышагивал, поглаживая бороду и озираясь.

– Вот здесь недурная кладка и камень хорош, – говорил он, разглядывая стены, – а там вон никуда не годится, и улицы проложены без понятия. Когда Арагорн взойдет на престол, пришлем ему сюда наших подгорных каменщиков, и они так ему отделают город, что любо-дорого будет посмотреть.

– Садов им здесь не хватает, – заметил Леголас. – Что ж так: один голый камень, а живой зелени почти нету. Если Арагорн взойдет на престол, наши лесные эльфы насадят здесь вечнозеленые деревья и разведут певчих птиц.

Наконец они явились к князю Имраилю, и Леголас, взглянув на него, низко поклонился, ибо распознал в нем потомка эльфов.

– Привет тебе, господин! – сказал он. – Давным-давно покинула Нимродэль лориэнские леса, однако же, как я вижу, не все, кто был с нею, уплыли на запад из Амротской гавани.

– Да, многие остались, если верить нашим преданьям, – сказал князь, – но с незапамятных времен не забредали сюда наши дивные сородичи. Глазам не верю: эльф в Минас-Тирите, в годину войны и бедствий! Что тебя сюда привело?

– Я – один из тех Девяти, что вышли из Имладриса во главе с Митрандиром, – сказал Леголас. – А это гном, мой друг; мы приплыли с Государем Арагорном. Нам хотелось бы видеть наших друзей и спутников Мериадока и Перегрина. Говорят, они на твоем попечении.

– Да, вы их найдете в Палатах Врачеванья, я сам вас туда провожу, – сказал Имраиль.

– Лучше дай нам провожатого, господин, – сказал Леголас. – Ибо Арагорн просил передать тебе, что он более не хочет появляться в городе, однако вам нужно безотлагательно держать военный совет, и он призывает тебя вместе с Эомером Ристанийским к себе в шатер. Митрандир уже там.

– Мы не промедлим, – сказал Имраиль, и они учтиво раскланялись.

– Величавый государь и доблестный военачальник, – сказал Леголас гному. – Если и теперь, во времена увяданья, есть в Гондоре такие правители, то каков же был Гондор во славе своей!

– Да, древние строенья добротней, – сказал Гимли. – Так и все дела людские – весной им мешает мороз, летом – засуха, и обещанное никогда не сбывается.

– Зато вызревает нежданный посев, – возразил Леголас. – Из праха и тлена внезапно вздымается свежая поросль – там, где ее и не чаяли. Нет, Гимли, людские свершенья долговечнее наших.

– И однако несбыточны людские мечтанья, – заметил гном.

– На это эльфы ответа не знают, – сказал Леголас.

Посланец князя отвел их в Палаты Врачеванья; они нашли своих друзей в саду, и отрадна была их встреча. Они гуляли и беседовали, наслаждаюсь недолгим отдыхом и ясным покоем ветреного утра. Когда Мерри притомился, они устроились на стене, к которой примыкала больничная роща. Широкий Андуин, блистая под солнцем, катил свои волны к югу и терялся – даже от острого взора Леголаса – в зеленоватой дымке, застилавшей широкие долины Лебеннина и Южной Итилии.

И Леголас умолк, вглядываясь в солнечную даль; он увидел над Рекою стаю белых птиц и воскликнул:

– Смотрите, чайки! Далеко же они залетели! Они изумляют меня и тревожат мне сердце. Впервые я их увидел и услышал в Пеларгире, во время битвы за корабли: они вились над нами и кричали. И я тогда замер, позабыв о сраженье, ибо их протяжные крики были вестями с Моря. Моря, увы, я так и не видел, но у всякого эльфа дремлет в душе тоска по Морю, и опасно ее пробуждать. И из-за чаек я теперь не узнаю покоя под сенью буков и вязов.

– Скажешь тоже! – возразил Гимли. – Ив Средиземье глазам раздолье, а дела – непочатый край. Если все эльфы потянутся к гаваням, поскучнеет жизнь у тех, кому уезжать некуда.

– Ужас как станет скучно! – сказал Мерри. – Нет уж, Леголас, ты держись подальше от гаваней. И людям вы нужны, и нам тоже; да что говорить, нужны и гномам – умным, конечно, вроде Гимли. И всегда будете нужны, если только все не погибнут, а теперь я надеюсь, что нет. Хотя, похоже, это были еще цветочки, а ягодки впереди: что-то конца не видно проклятой войне.

– Да не каркай ты! – воскликнул Пин. – Солнце, как видишь, на небе, и денек-другой мы еще пробудем вместе. Меня вот любопытство разбирает. Ну-ка, Гимли! Вы уже сто раз за утро успели помянуть свой поход с Бродяжником, а толком ничего не рассказали.

– Солнце-то солнцем, – сказал Гимли, – да лучше бы, наверно, и не вспоминать об этом походе, не ворошить темноту. Знал бы я, как оно будет, нипочем и близко не подошел бы к Стезе Мертвецов.

– К Стезе Мертвецов? – переспросил Пин. – Арагорн про нее обмолвился, а я думаю – о чем это он? Так что, развяжешь язык?

– Очень уж не хочется, – сказал Гимли. – Тем более что на этой Стезе я опозорился: я, Гимли, сын Глоина, мнил себя выносливее всякого человека, а под землей – отважнее всякого эльфа. Оказалось, что мнил понапрасну – я осилил путь лишь по воле Арагорна.

– И из любви к нему, – добавил Леголас. – Его все любят – каждый на свой лад. Ледяная мустангримская дева и та полюбила. Мы покинули Дунхерг, Мерри, в предрассветный час накануне вашего прибытия, и народ там был в таком страхе, что никто нас и не провожал, кроме царевны Эовин – как она, выздоравливает? Печальные были проводы, я очень огорчился.

– Увы! – сказал Гимли. – А я никого от страха не замечал. Нет, не стану я про все это рассказывать.

И он замолк, точно воды в рот набрал; но Пин и Мерри не отставали, и наконец Леголас молвил:

– Так и быть, давайте уж я расскажу. Мне вспоминать не страшно: ничуть не испугали меня человеческие призраки. Напротив, они показались мне жалкими и бессильными.

И он коротко поведал им о зачарованной пещерной дороге, о сборище теней у горы Эрек и о переходе длиною в девяносто три лиги до Пеларгира-на-Андуине.

– Четверо с лишним суток ехали мы от Черного Камня, – сказал он. – И поверите ли? Чем гуще чернела тьма, насланная из Мордора, тем больше я проникался надеждой – ибо в этом сумраке Призрачное Воинство словно окрепло и стало куда ужаснее с виду. Воинство мчалось за нами, и пешие не отставали от конных. Ни звука не было слышно, лишь мерцали тысячи глаз. На Ламедонском нагорье они нас нагнали, окружили как бы холодным облаком и пролетели бы мимо, но Арагорн их остановил и велел им следовать позади.

«Даже привидения повинуются ему, – подумал я. – Что ж, может статься, они и сослужат нам службу!»

Лишь в первый день рассвело, потом уж рассветов не было; мы пересекли Кирил и Рингло и на третий день подъехали к Лингиру за устьем Гилраина. Там ламедонцы отбивались от свирепых пиратов и южан, приплывших вверх по реке. Но и защитники города, и враги – все побросали оружие и разбежались, крича, что на них напал сам Король Мертвецов. Один только Ангбор, правитель Ламедона, сохранил мужество и предстал перед Арагорном, а тот велел ему собрать ополчение и следовать за нами, не страшась Серого Воинства.