John Tolkien - Властелин Колец (Перевод В. С. Муравьева, А. А. Кистяковского)

• Название: Властелин Колец (Перевод В. С. Муравьева, А. А. Кистяковского)
• Автор: John Tolkien
• Издательство: JRRT Project
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2006

Данная книга, по-моему, в представлении не нуждается. Ярчайшее явление в литературе двадцатого века, перевернувшее все представления о ее возможностях и, фактически, создавшее новый жанр – фэнтэзи.

Для кого-то эта книга стала философией жизни, для кого-то просто красивой сказкой, многих вдохновила на творчество. И никто после прочтения не оставался равнодушным к этой книге.

---

Когда он вернулся, Сэм с Пином уже развели костер.

– Воду! – заорал Пин. – Где вода?

– Я воду в карманах не ношу, – сказал Фродо.

– А мы думали, ты пошел за водой, – огорчился Пин, раскладывая еду и расставляя кружки. – Хоть теперь-то сходи.

– Вместе с тобой, – сказал Фродо. – И фляжки тоже не мешает прихватить.

Под горой шумел ручей. Они наполнили фляжки и походный котелок под струей водопадика с уступа серого камня в хоббитский рост. Вода была ледяная, они умывались, пыхтя и отфыркиваясь.

Не спеша позавтракали, старательно упаковали мешки и снялись в одиннадцатом часу; день выдался ясный, и солнце пригревало все горячее. Спустились напрямик, перешли ручей, а там опять вверх-вниз по склонам, и так от холма к холму, их мешки с плащами, одеялами, флягами, съестным припасом и прочей поклажей, казалось, тяжелели с каждым шагом. Скоро они притомились и запарились, а дорога все петляла, вползала на холмы и снова ныряла вниз, но потом обернулась плавным спуском в широкую долину. Перед ними простерлось редколесье, сливавшееся вдалеке с бурой стеною деревьев. Вот он, Лесной Угол, а за ним и река Брендидуим. Ох как еще далеко, а дорога вилась и вилась нескончаемой бечевой.

– Дорога уходит вдаль, – сказал Пин. – Ну и пускай уходит, а я пока дальше идти не согласен. И вообще давно пора обедать.

Он уселся на обочине и устало поглядел на восток, где за бескрайним знойным маревом текла знакомая река, возле которой он жил сколько себя помнил. Сэм стоял рядом. Его круглые глаза были широко распахнуты – он-то попал невесть куда, в незнаемые края.

– А эльфы живут в этом лесу? – спросил он.

– Ни про каких эльфов слыхом не слыхивал, – отрезал Пин. Фродо молчал. Он тоже глядел на дорогу, уводившую на восток: глядел, точно в первый раз ее увидел. Вдруг он произнес громко и раздельно, ни к кому не обращаясь:

В поход, беспечный пешеход,
Уйду, избыв печаль, -
Спешит дорога от ворот
В заманчивую даль,

Свивая тысячи путей
В один, бурливый, как река,
Хотя, куда мне плыть по ней,
Не знаю я пока!

– Смахивает на вирши старины Бильбо, – сказал Пин. – Или это ты сам сочинил в его духе? Не очень-то ободряет.

– Даже не знаю, сам или не сам, – отозвался Фродо. – Пришло на язык так, будто сочинялось; но, может, мне это просто памятно с очень давних пор. А на Бильбо и правда очень похоже, особенно на Бильбо в последние годы, перед его уходом. Он часто повторял, что на свете всего одна Дорога, что она как большая река: истоки ее у каждой двери и любая тропка – ее проток. «Знаешь, Фродо, как опасно выходить из дверей, – бывало говорил он. – Ступишь на дорогу – и сразу хватайся за ноги, а то живо окажешься там, куда ворон костей не заносил. Вот видишь тропку? Так это она самая ведет через Лихолесье к Одинокой горе, а оттуда прямиком в тартарары». Это он приговаривал после всякой дальней прогулки про тропку от крыльца Торбы-на-Круче.

– А я так скажу: часок-другой эта вот дорога меня никуда не уведет, – заключил Пин, высвобождаясь из лямок.

За ним выпростались и Сэм с Фродо – и тоже прилегли к обочине, мешки под головы, ногами на дорогу. Отдохнули, хорошенько пообедали, потом опять как следует отдохнули.

Солнце клонилось к западу, разливая предвечерний свет, когда хоббиты спускались с холма. Покамест они не встретили ни одной живой души – в Лесной Угол мало кто ездил, да и зачем? Три путника брели по заросшей дороге час или два; но вдруг Сэм остановился и прислушался. Дорога, вдоволь напетлявшись, шла теперь прямо, прорезая травяные заросли; там и сям высились купы деревьев, предвестников близкого леса.

– Нас вроде догоняет лошадь не то пони, – сказал он. – Только что был поворот, а за поворотом не видно.

– Может, Гэндальф? – предположил Фродо, но тотчас почувствовал, что нет, не Гэндальф, и ему вдруг захотелось укрыться от этого всадника, кто бы он ни был. – Чепуха, конечно, – сказал он, как бы извинясь, – а все-таки не надо, чтоб нас видели на дороге, ну их всех. А если это Гэндальф, – с усмешкой прибавил он, – то мы ему устроим встречу, чтоб впредь не опаздывал. Ну-ка, раз-два-три, разбегайся и смотри!

Сэм и Пин, отбежав налево, исчезли в ложбинке неподалеку от обочины. Фродо помедлил: любопытство или какое-то другое чувство мешало ему спрятаться. Стук копыт приближался. Он едва успел юркнуть в густую траву за деревом у дороги и выставил голову поверх толстого корня.

Из-за поворота показался черный конь, не хоббитским пони чета; а на нем – высокий всадник, ссутуленный в седле. Из-под широкого черного плаща виднелись только стремена да сапоги с длинными шпорами. Лицо его скрывал капюшон.

Конь поравнялся с деревом, за которым лежал Фродо, и замер. Недвижим был и всадник: он словно прислушивался. Сиплое сопенье донеслось до Фродо, и голова всадника повернулась направо, потом налево. Казалось, он ловил нюхом какой-то чуть слышный запах.

Внезапный и безрассудный ужас охватил Фродо: его видно, его сейчас найдут… и неожиданно ему вспомнилось Кольцо. Он не смел вздохнуть, боялся пошевелиться; но Кольцо вдруг стало его единственной надеждой, и рука сама поползла к карману. Только надеть, надеть его, и все в порядке, и он в безопасности. Гэндальф не велел… да ладно! Бильбо надевал же Кольцо, и ничего. «Я ведь у себя, я в Хоббитании», – подумал он, и рука его коснулась цепочки. В этот миг всадник выпрямился и тронул поводья. Конь неуверенно переступил, шагнул вперед и пошел ровной иноходью.

Фродо подполз к обочине и глядел всаднику вслед, пока тот не исчез в сумеречной дали. Далеко-далеко черный конь свернул направо, в придорожную рощицу.

– Что-то это странновато, чтоб не сказать: страшновато, – пробормотал Фродо, направляясь к своим спутникам.

Пин и Сэм лежали в траве пластом и ничего не видели; он рассказал им про непонятного всадника.

– Не знаю уж почему, но я был уверен, что он меня ищет, вынюхивает. И как-то мне очень не хотелось ему попасться. Странно все это: в Хоббитании никогда таких не бывало.

– Какое вообще до нас дело Большому Народу? – проворчал Пин. – И чего это он сюда приперся? Чего ему здесь надо?

– Да тут люди бывают, – сказал Фродо. – Кажется, в Южном уделе случилась какая-то передряга с бестолковыми Громадинами. Но про этаких всадников разговору не было. Не знаю, откуда он взялся.

– Прошу прощенья, – вмешался вдруг Сэм. – Я знаю откуда. Из Норгорда этот черный всадник, ежели только он здесь один-единственный. И знаю даже, куда он путь держит.

– То есть как? – сурово спросил Фродо, метнув на Сэма изумленный взгляд. – Знаешь – и не сказал?

– Да я только сейчас вспомнил, простите, сударь, великодушно. Оно ведь как было: я давеча к моему старику с ключами, а он мне и говорит: «Вот тебе раз, – говорит, – а я-то, дурак, думал, что ты уехал с господином Фродо нынче поутру. Тут, понимаешь, приставал один: куда, говорит, делся Торбинс из Торбы-на-Круче? А куда ему деться, уехал, и все тут. Я и послал его в Кроличью Балку, но он мне, понимаешь ли, здорово не понравился. Уехал, говорю, уехал господин Торбинс и обратно не будет. Так он на меня, представляешь, зашипел ровно змей». – «А он из каких был-то?» – это я у отца спрашиваю. «Да кто его знает, – говорит, – только уж точно не хоббит. Высокий такой и черный, наклонился надо мной и сопит. Небось дальний, из Большого Народа. Выговор такой шепелявый». Особо-то мне было некогда отца расспрашивать, вы же меня ждали; ну а потом позабыл вам сказать. Да и старик мой подслеповат, а этот когда подъехал, уже стемнело. Отец ведь все вроде правильно сказал, а что я не вспомнил, так подумаешь, чего особенного, правда, сударь?

– Да старик-то, что с него взять? – отозвался Фродо. – Я и сам слышал, как он говорил с чужаком, который про меня расспрашивал; даже собрался было пойти узнать у него, в чем дело. Жаль, не пошел, и досадно, что ты мне раньше не сказал. Нам бы надо поосторожнее.

– А может, это вовсе и не тот всадник, – вмешался Пин. – Вышли мы тайком, шли без шума, не мог он нас выследить.

– А сопел да вынюхивал, как и тот, – сказал Сэм. – И тоже весь черный.

– Зря мы Гэндальфа не дождались, – пробормотал Фродо. – А может, и не зря, трудно сказать.

– Так ты про всадника-то про этого что-нибудь знаешь? Или просто догадки строишь? – спросил у Фродо Пин, расслышавший его бормотание.

– Ничего я толком не знаю, а гадать боюсь, – задумчиво ответил Фродо.

– Ну, твое дело, милый родственничек! Пожалуйста, держи про себя свои секреты, только дальше-то как будем? Я бы не прочь передохнуть-поужинать, но лучше возьмем-ка ноги в руки. А то мне что-то не по себе – от ваших россказней про нюхающих всадников.

– Да, нам лучше не задерживаться, – сказал Фродо. – И давайте не по дороге, а то вдруг этот всадник вернется или другой объявится. Прибавим шагу: до Заячьих Холмов еще идти да идти.