Terry Pratchett - Стража! Стража! (пер. С. Жужунавы под ред. А.Жикаренцева)

• Название: Стража! Стража! (пер. С. Жужунавы под ред. А.Жикаренцева)
• Автор: Terry Pratchett
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-007415-8

«Двенадцать часов ночи, и все спокойно!» – таков девиз Ночной Стражи Анк-Морпорка, самого славного города на всем Плоском мире. А если «не все» спокойно, значит, вы просто ходите не по тем улицам.

А вообще, чтобы стать настоящим ночным стражником, нужно приложить немало усилий. Во-первых, следует научиться бегать не слишком быстро – а то вдруг догонишь! Во-вторых, требуется постичь основной принцип выживания в жестоких схватках – просто не участвуйте в таковых. В-третьих, не слишком громко кричите, что «все спокойно», – вас могут услышать.

Книга, которую вы держите в руках, поистине уникальна. Она поможет вам не только постичь основные принципы выживания в этом жестоком, суровом мире, но и сделать достойную карьеру. Пусть даже ночного стражника…

---

Терри Пратчетт Стража! Стража!

Посвящение

Порой их называют Дворцовой Стражей, иногда – Городскими Стражниками или просто Гвардией. Независимо от названия пылкая фантазия авторов героической фэнтези находит для них одно-единственное и неизменное предназначение, а именно: где-нибудь в районе третьей главы (или на десятой минуте фильма) ворваться в комнату, по очереди атаковать героя и быть уложенными на месте. Хотят они исполнять сию незавидную роль или нет, никто их не спрашивает.

Этим замечательным людям и посвящается данная книга.

А также – Майку Гаррисону, Мэри Джентл, Нилу Гейману и всем остальным, кто помогал в разработке идеи Б-пространства и смеялся над ней; жаль, что у нас так и не дошли руки до Обложки Шредингера…

Вот куда ушли все Драконы.

Они лежат…

Но о них не скажешь, что они умерли или спят. Можно счесть, будто они затаились в ожидании, но нет, ведь ожидание подразумевает под собой надежду. Возможно, самым удачным определением здесь будет…

…Они дремлют.

И хотя занимаемое ими пространство нельзя назвать обычным, упакованы они довольно тесно. Каждый кубический дюйм вмещает в себя коготь, лапу, чешуйку или кончик хвоста – так что общее впечатление примерно такое же, как от картинки-головоломки: глаз долго рассматривает узор, и вдруг ваш мозг осознает, что пространство вокруг каждого из драконов есть, по сути дела, еще один дракон.

Вся эта картина наводит на мысли о банке с сардинами, если бы о сардинах можно было сказать, что они огромны, покрыты чешуей, горды и высокомерны.

И предположительно, где-то существует такая штука, как открывалка.

Это же время, но совершенно иное пространство. В Анк-Морпорке, древнейшем, огромнейшем и грязнейшем из всех городов мира, было раннее утро. Серое небо источало мелкую морось, испещряющую точками клубящийся по улицам речной туман. Разных видов крысы занимались своими ночными делами. Под влажным покровом ночи убийцы убивали, воры воровали, потаскухи потаскушничали. И так далее.

Пьяный капитан Ваймс медленно, запинаясь на каждом шагу, прошел по улице и осторожно рухнул в сточную канаву неподалеку от штаб-квартиры Ночной Стражи. Он тихо лежал там, а у него над головой странные, светящиеся буквы шипели во влажном воздухе и меняли цвет…

Эт' город, он это… ну, это… как его там… Такая штука. Женщина. В-вот что он такое. Бабища. Рокочущая, древняя, многовековая. Эт' женщина затягивает тебя, позволяет тебе в… в… как это… влюбиться в нее, п'том пинает тебя в это… это… есть такая штука… Которая во рту. Зев. Зоб. В ЗУБЫ. Ага, прям туда и пинает. Она такая… ну это, ты знаешь, собачья женщина. Щенок. Самка. Сука. И ты ненавидишь ее, а п'том, как раз тогда, когда думаешь, что уже вышвырнул ее из своего, своего, как его там, ладно, не важно – в эт' самый момент она открывает тебе свое огромное грохочущее прогнившее сердце, выбивает тебя из… рав, равн, такая штука. Ты весишь – оттуда и выбивает. В-вот оно как. Никогда не знаешь, что будет в следующую минуту. Где ты стоишь. То есть лежишь. Единственное, что ты знаешь точно, – это что не можешь без нее. Потому что, потому что она твоя, все что у тебя есть, даже когда она сожрет тебя и ты окажешься у нее в брюхе, в этой сточной канаве…

Влажный мрак окутал освященные веками здания Незримого Университета, главного учебного заведения, выпускающего в большую жизнь волшебников. Единственным осколком света было бледное октариновое поблескивание в крохотных окнах нового здания факультета высокоэнергетической магии – там пронзительные умы испытывали саму ткань вселенной вне зависимости, нравилось это ей или нет.

И само собой, светились окна библиотеки. Библиотека представляла собой величайшее во всей множественной вселенной собрание магических текстов. Полки гнулись под тяжестью тысяч и тысяч томов с оккультными знаниями.

Такое колоссальное количество магии, собранное в одном месте, способно серьезно искажать окружающий мир, и поэтому обычным законам времени и пространства библиотека не повиновалась. Поговаривали, что эта библиотека простирается отсюда и в вечность. Вообще, слухи ходили самые разные: якобы среди уходящих за горизонт полок можно плутать целыми днями; якобы где-то в отдаленных уголках лабиринта скитается племя студентов, заблудившихся в процессе поисков материала для курсовых работ; якобы в забытых альковах, как в засаде, сидят странные существа, чья судьба стать жертвами других, еще более странных, тварей[1].

Наиболее предусмотрительные из студентов, погружаясь в библиотечные дебри, оставляли мелками пометки на полках, а также просили друзей отправляться на поиски, если они вдруг не вернутся к ужину.

Но поскольку магию можно лишь условно заключить в границы переплетов, то и сами книги в библиотеке представляли собой нечто большее, нежели прессованную древесную массу и бумагу.

Сырая, неприрученная магия с треском прорывалась сквозь корешки, но особого вреда не причиняла, поскольку заземлялась в специальные, прибитые к каждой полке медные поручни. Синее пламя чертило бледные ползучие узоры, и слышался звук, бумажный шелест, – подобный может исходить от колонии пристроившихся на ночлег скворцов. То в молчании ночи разговаривали друг с другом книги.

Также было слышно, как кто-то храпит.

Свет, источаемый полками, не столько разгонял, сколько подчеркивал окружающий мрак, но в сиреневых проблесках внимательный наблюдатель все же мог различить древний, видавший виды письменный стол, что стоял прямо под центральным куполом.

Храп исходил из-под этого стола. Обрывок изорванного в лохмотья одеяла прикрывал нечто, напоминающее груду мешков с песком, но являющееся на самом деле взрослой особью орангутана мужского пола.

Это был библиотекарь.

В те времена немногие позволяли себе высказываться по поводу его видовой принадлежности. Причиной этого преображения послужил случайный выброс магии – вещь, всегда возможная там, где хранится столько могущественных книг, – и считалось, что библиотекарь еще легко отделался. Ведь в общем и целом он сохранил прежнюю форму тела. Кроме того, ему было дозволено продолжать работать в прежней должности, хотя в данном случае слово «дозволено» не совсем подходит. То, как он закатывал верхнюю губу, обнажая огромное количество невероятно желтых зубов, послужило на университетском совете решающим аргументом, и больше вопрос смещения библиотекаря с должности не поднимался.

Но вдруг раздался еще один необычный звук, нарушивший библиотечную гармонию, – то был скрип открываемой двери. Кто-то, мягко ступая, пересек помещение, тихий топоток растворился среди скоплений полок. Книги возмущенно зашелестели, а некоторые из гримуаров покрупнее загремели цепями.

Убаюканный шепотом дождя библиотекарь продолжал сладко спать.

В полумиле от него, в объятиях сточной канавы, капитан Ваймс из Ночной Стражи заорал во всю глотку пьяную песню.

Вскоре после этого по серым улицам, перебегая от одного темного подъезда к другому, пробиралась облаченная в черное фигура. Наконец фигура достигла зловещего и неприветливого портала. Сразу чувствовалось, далеко не всякий подъезд может достигнуть такой степени неприветливости. Этот выглядел так, будто касательно него архитектору были даны специальные инструкции. Хочется что-нибудь жуткое из темного дуба, сказали ему. Так что присобачьте над косяком горгулью пострашнее и сделайте так, чтобы кольцо у нее в пасти грохотало, точно поступь какого-нибудь великана. Короче, сделайте так, чтобы всякому было ясно: от этой двери пошлого «динг-донг» вы не добьетесь.

Фигура пробарабанила по темному дереву сложный код. Отодвинулась крошечная заслонка, и ночного гостя смерил подозрительный взгляд.

– Многозначительная сова глухо ухает в ночи, – произнес посетитель, пытаясь стряхнуть с плаща дождевую воду.

– И все же много серых лордов печально едут к людям без хозяев, – монотонным речитативом отозвался голос по другую сторону решетки.

– Ура, ура дочери племянника сестры, – парировала фигура в капающем балахоне.

– Для палача все просители одного роста.

– Воистину, внутри шипов таится роза.

– Хорошая мать готовит блудному сыну бобовый суп, – продолжил голос за дверью.

Воцарилась пауза, нарушаемая лишь монотонным шумом дождя.

– Что-что? – немного спустя переспросил гость.

– Хорошая мать готовит блудному сыну бобовый суп.

Последовала еще одна, более длинная, пауза. Затем мокрая фигура уточнила:

– Ты точно уверен? Может, это плохо построенная башня до основания сотрясается от полета бабочки?

– Ничего подобного. Это бобовый суп. Извини.

Неловкое молчание нарушалось лишь неослабевающим шипением водяных струй.