Jeff Dawson - Tarantino

• Название: Tarantino
• Автор: Jeff Dawson
• Издательство: ВАГРИУС
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: ISBN 5-7027-0859-8

После выхода в 1992 году фильма “Бешеные псы” на голливудском небосводе неожиданно и ярко зажглась звезда Квентин Тарантино, бывшего еще так недавно продавцом видеокассет ставшего знаменитым режиссером. О его триумфальном пути высшим ступеням “фабрики грез” рассказывает в этой книг Джефф Доусон.

---

Тем не менее в контексте повествования такой метод служит для создания накала, такой прием принято называть “левым поворотом”. Иными словами, логика диктует, что события примут нормальный кинематографический оборот, но этого не происходит – зрители ошеломлены. Тарантино любит этот сюжетный ход. Он вновь использует его в “Криминальном чтиве”, когда Винсент Вега в исполнении Джона Траволты ведет Мию Уоллес (Ума Терман) на свидание. Когда они возвращаются домой к Мии после ужина, Винсент идет в ванную, пытаясь успокоиться. Зрители ждут, сможет ли он устоять перед женой босса. А в это время Миа нюхает вместо кокаина героин. Точно так же в “Четырех комнатах” в сцене с отрубанием пальца Тарантино обыгрывает нормальный процесс нагнетания напряжения.

Сцена в комнате Алабамы попадает под эту категорию. “Я специально думал, какое воздействие это окажет на зрителей, – объясняет Тарантино. – Не для того, чтобы прослыть умником, это ведь просто забавно. Я люблю фильмы и все такое и не хочу ничего рассчитывать, но если вы сценарист, часть проблемы для вас состоит в том, что вы прекрасно знаете, что произойдет, еще до того, как это происходит. Среднестатистический киношник, даже если это на уровне подсознания, знает, когда фильм “повернет направо или налево”. Приблизительно в первые десять минут вы понимаете, что за фильм смотрите и что в нем будет происходить. Вы понимаете, когда нужно, что называется, прильнуть к экрану, а когда откинуться на спинку кресла. Мне нравится вывертывать наизнанку этот прием психологически (вы поворачиваетесь налево, тогда я повернусь направо), но не из спортивного интереса, а для того, чтобы быть интересным рассказчиком”.

“Квентин талантливо выписывает образы персонажей, – говорит Скотт. – Соль в том, что все герои обладают чувством юмора. Там есть парень, который до. полусмерти избивает Патрисию и между делом толкает речь о первом парне, которого он убил. У Квентина причудливый ум, всегда очень трудно предсказать, что сделают или скажут его персонажи”. Продолжает Тарантино: “Один из приемов я почерпнул из процесса просмотра фильмов, я смотрел “Серебряную пулю”. Это была вещь Стивена Кинга: Гэри Бьизи и два ребенка, – из этого фильма я понял кое-что о построении образа героя. В финале эти два ребенка и Гэри Бьизи борются с оборотнем. Там есть маленькая девочка, которая является рассказчиком фильма, и другая – в инвалидном кресле. Ну, вы не уверены, что оборотень умрет. Гэри Бьизи мог умереть. Они могли бы убить Гэри Бьизи в конце фильма, и это ничего бы не изменило. Я действительно боялся за Бьи-зи, когда смотрел эту сцену9. Я думаю, одна из тех вещей, которая драматически заостряет сцену в “Настоящей любви”, это то, что Алабама могла умереть. Она могла умереть. Знаете, она легкая добыча. Вы ставите ее в опасное положение в первые десять минут фильма, она может быть главной героиней, но вы знаете, что она не умрет. Но ее могут убить, и фильм может спокойно продолжаться следующие двадцать минут. Думаю, в этом вся сила сцены...”

Определенно легкой добычей был Гэри Олдмэн в роли сутенера Алабамы Дрексла, который превратился в одного из самых неприятных экранных злодеев за последние годы. Тони Скотт вспоминает их первую встречу: “Мы раньше с ним не встречались, и он сказал: “Пойдем выпьем в отеле”, а ему не нужно было бы пить. Так что мы выпили, и он сказал: “Расскажи мне сюжет фильма”. Но сюжет очень сложно пересказать, и я сказал: “Ты должен его прочитать”, а он сказал: “Я, черт побери, не читаю сценариев. Так что перескажи мне сюжет”. Я начал рассказывать и понял, что он имитирует храп. Он говорит: “Расскажи мне об этом чертовом персонаже, кто мой персонаж?” Я говорю: “Он – он белый парень, который думает, что он черный, и он – сутенер”. Он сказал: “Я согласен на эту роль”. Он ненормальный!”

Он только что закончил работу над фильмом “Ромео истекает кровью”. Он там играл парня, который выглядел как агент спецслужб, а был на самом деле наркодельцом. Этот парень провел десять лет своей жизни на Ямайке, у него был акцент, наполовину состоявший из чистейшей английской речи, а наполовину из диалекта ямайских негров. Это был самый странный и жуткий акцент за всю его актерскую жизнь, но в фильме он был великолепен. Ему было трудно, потому что роль была вызывающая, шокирующая. Он не особенно интеллектуален и мысли свои формулирует с трудом, он не объясняет, почему он делает так, а не по-другому, но у него потрясающая интуиция. Он почти диккенсовский персонаж, у него такой странный смех. В нем определенно есть что-то очень мрачное и опасное”.

Умение создавать интересные эпизодические персонажи вообще кажется одной из сильных сторон мастерства Тарантино. “К каждому эпизодическому персонажу он относится как к приглашенной звезде”, – замечает газета “Нью-Йорк таймс”, включая пришедшегося к случаю наркомана-транжиру Флойда, сыгранного Брэдом Питтом. “Знаете, в Брэде есть загадка и есть мрачность. Я думаю, это идет из его буйного прошлого, – ухмыляется Скотт, поднося большой и указательный пальцы к губам, как бы затягиваясь косяком с марихуаной. – Это тот персонаж, которого он знал и с которым вместе жил. Это тот парень, который приехал на неделю, а остался на два года, – дурень, который не вставал с дивана.

Но котелок был моим изобретением, – добавляет он торжествующе, имея в виду жестянку, которую Флойд использует для вдыхания травки. – Это тот парень, с которым я пошел бы покорять горы, у него есть “медовый медведь”, которого можно купить из-под полы”.

Другой пример – блестяще сыгранный Ли Доновиц, о котором мы говорили выше. “Тони превратил его в Джо Сильвера”, – добавляет Тарантино. Изначально прототипом Доновица был его преподаватель актерского мастерства Аллен Гарфилд. Однако больше всего обсуждений вызвал дуэт других второстепенных персонажей в исполнении Денниса Хоппера и Кристофера Уокена. При этом место обвинений в немотивированной жестокости, имевших место в случае с “Бешеными псами”, заняли обвинения в расизме. Хоппер играет Клиффа, отца Кларенса, который попадает в лапы сицилийского мафиози, Винченцо Коккотти (на эту роль планировался Майкл Мэдсен. Интересно, что одного из мелких итальянских бандитов зовут Вик-зубочистка – прозвище, которое носил мэдсеновский Вик Вега в “Бешеных псах”).

Коккотти хвалится своими славными предками – его отец был “чемпионом в тяжелом весе среди сицилийских лжецов”. Клифф, зная, что его будут пытать, ставя жизнь сына на карту, своими насмешками хочет довести Коккотти до того, чтобы тот его убил...

КЛИФФ:

Знаешь, я много читал. Особенно книги по истории. Я считаю эту дрянь увлекательной. По правде говоря, я не знаю, знаешь ты или нет, что сицилийцы произошли от негров.

КОККОТТИ:

Что, опять начинаешь?!

КЛИФФ:

Так оно и есть. У вас, сицилийцев, сердце качает черную кровь. И если ты мне не веришь, можешь сам посмотреть. .Сотни и сотни лет назад, понимаешь ли, мавры завоевали Сицилию. А мавры – это ниггеры. Знаешь, давным-давно сицилийцы были такими же, как итальянцы из Северной Италии. У них у всех были светлые волосы и голубые глаза. Но потом пришли мавры и изменили всю страну. Они так часто трахали сицилианок, что перемешали всю кровь навсегда. Вот почему светлые волосы и голубые глаза стали черными. Знаешь, я абсолютно поражен, что спустя сотни лет у сицилийцев все еще есть гены ниггеров. Я просто цитирую историю. Это факт. Так написано. Твои предки ниггеры. Твоя прапрапрабабка трахалась с ниггерами, и ее дети были наполовину ниггерами. Так что, если это неправда, скажи, что я вру...

“На самом деле я думаю, что это самое непристойное слово в английском языке, – говорит Тарантино о своем вольном использовании слова “нигrep”. – Оно почти взрывоопасно. У слова не должно быть столько силы, и всякий раз, когда оно приобретает такую силу, ее нужно отбирать. То, что сказано, очевидно: он пытается оскорбить этих парней, оскорбить их именно таким образом, и именно они должны оскорбиться. Но мне нравится эта речь. Я думаю, что она действительно забавна. На самом деле мне всю эту историю рассказал один чернокожий парень”.

Тони Скотт: “Квентин написал две сцены – эту и еще одну с Сэмом Джексоном, которую, к сожалению, вырезали. Но я не считаю их оскорбительными. Не думаю, что черное население страны сочтет их оскорбительными. Кажется, все это было сказано по-доброму, от души, а не для того, чтобы их обидеть. Я смотрел фильм с черной аудиторией, и им понравился этот эпизод, в основном это были парочки, детишки от восемнадцати до двадцати пяти, чернокожие ребятишки, и им понравилось. Они чувствовали, что их втягивают в атмосферу всего происходящего, а не стараются выделить и раскритиковать. Забавно, что черная аудитория реагирует более чутко, чем латиноамериканская или белая. Они проникаются духом фильма. Именно так Квентин и пишет. Он пишет на языке улиц, чувствует его поэзию. Вы можете сказать слово “ниггер”, никого не обижая, если на экране эти слова произносят парни, для которых это естественно”.