Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska - Алмазная история (пер. Н.Селиванова)

• Название: Алмазная история (пер. Н.Селиванова)
• Автор: Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-86471-265-5, 5-86471-266-3

Книга 1

Ну, как можно насолить старому нелюбимому мужу, офицеру английских колониальных войск Индии, аккуратисту и педанту, для которого честь превыше всего? Никаких проблем – надо просто выкрасть из древнеиндийского храма самый большой в мире бриллиант, и пусть у полковника голова болит, как пережить тот прискорбный факт, что супруга оказалась… ну скажем так… не особо щепетильной.

Осуществив похищение, юная Арабелла вскоре передумала компрометировать мужа, но, к сожалению, судьбой уникального камня интересовались слишком многие. На протяжении полутора веков великолепный алмаз переходил из рук в руки, чтобы всплыть в современной Польше. А уж коли так, было бы наивно предполагать, что делом не заинтересуется пани Иоанна.

Книга 2

Говорила ведь И. Хмелевская – языки учить надо. Дьяволу говорила в «Покойнике», но тот все равно не слушал умную женщину… И не все ведь обладают способностями самой пани Иоанны: «языков не знаю, но объясняться могу на любом».

Короче, каждый культурный человек должен усвоить как дважды два: без языков никаких сокровищ не отыщете. Даже не пытайтесь. Вот чтобы завладеть, к примеру, алмазом, без которого и не было бы никакой «Алмазной истории», знать надо как минимум английский, французский, немецкий, латынь и греческий, не говоря уже о польском. И это – в самом лучшем случае, поскольку, когда речь идет о больших деньгах, непременно появляются люди, признающие только один язык – язык силы. Но нашим молодым героиням все-таки удается «заработать деньги собственным умом». А как, вы думаете, зовут главную героиню? Правильно – Иоанна.

---

– Я бы попытался что-то сделать, – не сдавался де Нуармон. – Полагаю, энергии хватит. Может, сэкономил бы сто франков и сыграл бы на бирже или заделался грабителем с большой дороги. Лишь бы моя жена была счастлива. Придумал бы что-нибудь. Не смотрите, что я с виду такой болван.

– А, скажем, при доходе в сто тысяч…

Виконт взглянул на графа Дембского с явным беспокойством.

– Шутите. Это же нормальный доход весьма… ну, среднеобеспеченных людей…

– И можно его проматывать…

– Никогда! Ни за что! Это уже было, я дал слово, поклялся всеми святыми! В светлые минуты я даже все продумал: я бы восстановил Нуармон! Свои лошади, свое вино, фрукты, рыба, мясо… Ну уж нет, во второй раз такого маху я бы не дал!

Граф Дембский понял, что слышит правду. И принял решение. Остальное зависело от дочери.

И тут как раз Клементина вернулась из гостей.

Разгоряченный и замороченный разговорами виконт де Нуармон обалдел до такой степени, что, невзирая на присутствие, возможно, будущего тестя, сорвался с кресла и бросился перед девушкой на колени.

– Простите меня, мадемуазель! – отчаянно возопил он. – Я люблю вас! Безумно! Я нищ и не имею на вас никакого права, но если вы согласитесь стать моей женой, я не знаю, что сделаю!

Не ожидавшая столь бурной сцены Клементина глянула на отца, который с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться, и ляпнула:

– Надеюсь, вы позаботитесь о свадьбе.

После чего граф Дембский согнулся пополам и выскочил в кабинет, чтобы вволю там отсмеяться.

Виконт де Нуармон едва не лишился чувств, но неожиданное счастье быстро восстановило его силы.

По-настоящему же молодого человека огорошила информация, что он женится на богатой невесте, то есть просто-напросто произошло чудо.

Деньги Клементины позволили наконец оставить алмаз в покое. Тайник для сомнительной ценности виконт придумал сразу, и над этим ему не пришлось ломать голову. Сделал то, от чего некогда отказалась Арабелла.

Виконт воспользовался первым же визитом к родителям, к которым отправился как можно скорее с целью сообщить о матримониальном успехе. Он отыскал в библиотеке замка толстенный томище, повествующий о соколиной охоте и дрессировке ловчих птиц, и в середине книги вырезал необходимого размера дыру. Страницы вокруг дыры он легонько смазал клеем, так, на всякий случай, ибо вряд ли кто-то мог заинтересоваться столь «актуальной» темой. Соколы в окрестностях давным-давно перевелись, равно как и любители такого рода развлечений.

После чего успокоился и почти забыл о сокровище.

* * *

Война с Пруссией, по счастью, семьи не коснулась.

Клементина с супругом и двумя детьми пребывала в Польше, где доживала последние дни её бабушка, старая графиня Дембская. Граф Дембский приехать к матери не мог, так как в свое время пренебрег необходимыми хлопотами и по-прежнему находился в черном списке, будучи для властей прямым кандидатом в Сибирь. У старой графини хватило ума лишить сына всего польского наследства и отписать его на внучку, графу же приказано было отправиться в Англию и присмотреть за тамошним имуществом.

Виконт, а теперь, после смерти отца, уже граф де Нуармон совсем не рвался участвовать в военных событиях и с удовольствием сидел на родине жены, заводя многочисленные знакомства и участвуя в немудреных сельских забавах. Будучи человеком без классовых предрассудков, можно сказать, даже с легким налетом демократизма, он легко сходился с самыми разными людьми, пока, наконец, не попал на некоего пана Владислава Крепеля, шлифовщика алмазов и ювелира в одном лице.

Пан Крепель лет пятнадцать тому назад, ещё молодым человеком, послан был собственным весьма предусмотрительным отцом подучиться за границу и два года провел в Амстердаме, а два – в Лондоне.

Там он как раз и очутился в самый разгар алмазного скандала, который его, понятное дело, живо заинтересовал. И сейчас, демонстрируя французскому графу различные украшения, ювелир не преминул упомянуть о столь необычном деле. Завязался оживленный разговор, так как французский граф проявил к теме огромный интерес.

Пан Крепель, свидетель вне всяких подозрений, мог себе позволить выдвигать разные домыслы и соображения и с удовольствием извлек даже собственные свои письма к отцу, посланные тогда из Лондона и содержащие всякие подробности.

– Вот, пожалуйста, – удовлетворенно заявил он, листая корреспонденцию. – Это был сэр Генри Мидоуз, уж он-то разбирался в деле! В его фирме я полгода практиковался. Он лично со мной беседовал, в конце концов, я был не каким-то мальчиком на побегушках, мой отец не последний в своем деле человек. Ну, и от самого сэра Генри знаю, что предмет спора существовал в действительности. Видел его раджа… раджа Горакпура в детстве, ну и тот полковник-самоубийца, и жрецы свидетельствовали. Сэр Мидоуз связывался с полицией, был уверен, что совершена кража, и категорически утверждал, что алмаз оказался в Англии…

Графу де Нуармону в этот момент сделалось как-то сразу очень жарко, так как вспомнилось, что Мариэтта приехала именно из Англии…

– Мне интересно было и как специалисту, – продолжал пан Крепель. – Судя по описанию, алмаз так и напрашивался, чтобы его распилили. Тогда получилась бы редчайшая вещь: два идентичных камня необыкновенных размеров. Такого не было даже в прославленном колье Марии-Антуанетты. И не плоские, заметьте, ведь он представлял собой настоящую глыбу!

Что представляет собой алмаз, граф де Нуармон знал, пожалуй, лучше всех.

– А тот факт, что так нигде и не появился и до сих пор его прячут, – лучшее доказательство, что владеют им незаконно…

Ни словом не упомянув о своем личном участии в сей неблаговидной истории, граф де Нуармон с легким румянцем на щеках жадно выслушал весь рассказ и даже кое-что записал. Раздувшийся от гордости пан Крепель охотно делился известными ему подробностями. Он был убежден, что сэр Мидоуз ещё жив, для хорошо законсервированного англичанина шестьдесят – не возраст, несомненно жив также и гораздо более молодой инспектор полиции, и уж наверняка жива и здорова леди Арабелла Блэкхилл, вдова самоубийцы. Она тоже находилась в Индии в описываемые времена.

Результатом сей сенсационной беседы явилось письмо графа де Нуармона к находящемуся в Англии тестю. Лично отправляя письмо и не имея ни малейшего представления о филателии и будущем коллекционировании, граф приклеил на конверт марки по десять копеек, отрезные, беззубцовые. Ему и в голову не могло прийти, да и откуда, что именно эта мелочь позволит его потомкам обнаружить в далеком будущем бесценное сокровище, не говоря уже о том, что как раз в тот момент ему было глубоко наплевать на всех потомков.

В письме же, содержащем подробности, которые граф запомнил и записал, он просил Дембского непосредственно связаться с упомянутыми лицами и получить от них как можно больше информации об интересующих его событиях и сплетнях. Просьба мотивировалась обычным интересом к сенсациям.

И письмо графа, и ответ его тестя сохранились в семейных архивах, так как, к счастью, не все дома Европы были сметены с лица земли второй мировой войной.

* * *

Старая графиня Дембская умерла, во Франции все более или менее успокоилось, и супруги де Нуармон могли наконец без опаски вернуться домой.

Дочурке Клементины, очаровательнейшей девчушке, было в то время шесть лет, и она являлась предметом обожания четырнадцатилетнего панича Пшлесского из соседней усадьбы Пшилесье. Все семейство Пшилесских восхищалось графинюшкой Доминикой совершенно искренне, так как девочка обладала ангельским характером и потрясающим обаянием. Ее младший братишка, четырехлетний Ян Петрусь (во французском варианте Жан Пьер), тоже был симпатягой, но сестренке и в подметки не годился. Клементина, ведомая интуицией и собственной боевой юностью, детей воспитывала разумно и не баловала. Однако как матери ей было приятно, что детьми восхищаются, так что молодой Кшиштоф Пшилесекий получил приглашение погостить во Франции. Графиня де Нуармон приобрела тем самым полную уверенность, что о женихе для дочери заботиться не придется. Дело едва не дошло до обручения чуть ли не с колыбели, как это принято в королевских домах.

В 1884 году, в чудную эпоху конца века, брак был заключен и Доминика переехала жить в Польшу.

Брат с родителями оставался в Нуармоне, который процветал почти как в старые добрые времена. Конечно, стража с алебардами у каждой двери не стояла и вооруженные рыцари не охраняли стены замка, но нормальной прислуги хватало, так что было кому ходить за свиньями, коровами и лошадьми.

Граф де Нуармон продолжал пламенно любить жену до конца жизни и все время боялся её потерять. Поэтому только на краю могилы, в начале двадцатого века, утратив уже былую ясность ума от старости и болезней, граф решился на признание.