Juan Bas - Таверна трех обезьян (пер. Е.Антропова)

• Название: Таверна трех обезьян (пер. Е.Антропова)
• Автор: Juan Bas
• Издательство: Махаон
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-18-000468-3

Хуан Бас профессиональный киносценарист. Работал с журналами «Плейбой» и «Пентхауз», там же опубликовал свои первые рассказы. В 1999 г. выходит его первая книга «Тайные страницы истории», а в 2000 г. вторая, «Таверна Трех Обезьян», тут же замеченная испанской критикой; в том же году книга переводится на португальский, немецкий, французский.

«Таверна Трех Обезьян (и другие рассказы о покере)» – это четырнадцать новелл, совершенно разных по жанру (мистика, готический ужас, эсперпенто, фантастика, детектив, эротика, вестерн, т.д.), но объединенных одним общим «действующим лицом» – покером. Азартная игра связывает воедино все четырнадцать сюжетов, поскольку правила ее – включая, разумеется, блеф – не так уж сильно отличаются от правил и законов самой жизни. Самое удивительное заключается в том, что, даже если вы совершенно не знакомы с покером (книгу открывают правила игры) или просто не любите карточных игр, это никак не повлияет на восприятие книги в целом – настолько тонко, с замечательным юмором и изяществом строит Бас свои захватывающие сюжеты.

---

Они начнут искать нас по всему дому, однако есть одно идеальное убежище. Давай сыграем на то, кому из нас оно достанется, но я уверен, что эту последнюю партию в покер выиграешь ты: думаю, даже необязательно сдавать карты, времени совсем нет.

Настаиваешь? Вот это мне нравится, профессионал борется до конца. Договорились. Пять в открытую. Уступаю тебе ход. Туз тебе. Видишь, какой хороший почин? Восьмерка мне. Валет тебе. Дама мне. Еще один валет тебе: пара. Еще восьмерка мне, тоже пара, но поскромнее. Двойка тебе. Тройка мне. И пятая карта: четверка тебе, ты остаешься с парой валетов. И восьмерка мне: тройка… но она не считается, я взял ее снизу колоды. Возьму себе другую: пятерка…

Ты соображаешь или нет? Я знал, что ты выиграешь, значит, тебе полагается самое надежное укрытие. Оно так хитро устроено, что тебя никогда не найдут, любовь моя, и подумают, будто тебя нет дома или ты вообще не существуешь, они ведь такие ослы…

И о себе я уже подумал, второе местечко тоже неплохое, но вряд ли спасет меня. Тот, кто проиграет, кого они найдут, того заберут, но это не важно: ты же всегда будешь рядом.

Уже слышна сирена… Прячься, дорогая, прячься скорее, соревнование начинается.

Письмо Паулино чистильщика в табачную лавку

Паулино Яньес Сегадо (увечный чистильщик сапог). Барренкалье, 13 (подвал без окон). 48005 Бильбао (Бискайя). У меня нет телефона, даю номер бара «Левиафан», 416–66–11, он на первом этаже прямо надо мной, и там почти всегда принимают сообщения для меня. Сказать, что для Паули, инвалида на тележке.

Свидетельство об инвалидности: Z-0001313 (регистрационный номер в Службе социальной защиты).

В табачный магазин.

Бильбао, 2 февраля 1992, воскресенье.

Милостивые государи!

Я осмелился написать вам, потому как уже давно мысль эта вертелась у меня в голове, а когда мы обсудили ее в баре, меня довольно горячо поддержали и малость приободрили.

Прежде, чем перейти прямиком к дельцу, осмелюсь немного порассказать о вашем покорном слуге и о своей задумке.

Надо мной и моими родичами судьба насмеялась по-разному. Я имею в виду, что им всю паршивую жизнь не требовалась обувка, так уж на роду было написано. Ваш покорный слуга, однако, носил детские ботиночки до семи месяцев. Несчастье случилось со мной в тот день, когда мамка оставила меня на трамвайных рельсах – чтобы я не скучал, играя в паровозик, как она позже объясняла – пока она покупала две полбуханки хлеба, которые ежедневно съедали они с отцом. Прошла «восьмерка» и переехала меня.

С тех давних пор меня нужно поддерживать на тележке, чтобы я сумел помочиться (ширинку я расстегиваю самостоятельно), не забрызгав себе лицо.

Как вы, наверное, поняли, я не мог не упомянуть о своей тележке, хотя до сих пор еще не коснулся главного. Тележка принадлежала моему отцу, и ее я люблю больше, чем любил его самого.

Бедняга тешился иллюзией, будто его с ней и похоронят, но я – а я заговорил бы зубы и глухонемому – убедил папашу, когда тот одной ногой уже был в могиле, что удобнее, если его положат в склеп без протеса: да-да, не стоит удивляться, что у меня язык подвешен, как надо, я не недотепа какой-нибудь. И тогда, без тележки, ему хватило бы и половинки ниши, а когда наступит день мамке перейти в мир иной, она заняла бы вторую половину, и в результате – небольшая экономия для семьи, главное, конечно, для нижеподписавшегося.

Ибо я спал и видел вожделенную тележку. Мне до смерти надоело ползать по полу с культями спеленатыми мешком из толстой дерюги, и утыкаться носом в вонючие ноги, чужие, разумеется.

Дело, в котором я надеюсь на вашу подмогу, касается тележки, что для вас, ясно, давно не секрет. Сам я тоже моментально сообразил, что она выглядит довольно непрезентабельно, ей недоставало солидности, что ли.

Ко всему прочему дети меня постоянно донимают и позорят. Стоит только зазеваться, они опрокидывают тележку, и – раз! – покорный слуга ваших милостей катится кубарем, точно черепаха, сверкая исподним на всю улицу, пока какая-нибудь добрая душа не сжалится и не прервет мой полет.

Нет, меня не грабят. Я всегда ношу с собой электрическую дубинку, так что с этой стороны проблем никаких.

Мне же лично малость поднадоело носить башмаки на руках каждый божий день. Верно, можно было бы толкать тележку с помощью мягких рукавичек вроде кухонных, пользоваться палками, всякими рычагами или досточками, но, что поделать, каждый по-своему тщеславен и хочет выглядеть чуточку получше, несмотря ни на что, а для меня это единственный способ похвастаться отличными замшевыми штиблетами.

Самое паршивое, когда у меня вылетает из головы, что на мне ботинки, и вдруг соринка попадает в глаз: на том уровне, на каком я передвигаюсь, не составляет труда окатить меня грязью или мелкими камешками. Редкая неделя обходится без того, чтобы щепки не наделали мне ссадин и царапин.

Вот по всем указанным веским причинам, любезные сеньоры, я обращаюсь к вашим превосходительствам с нижайшим почтением и уважением, так как податься несчастному калеке более некуда.

Я сделал кое-какие подсчеты – их прилагаю на отдельной четвертушке – и с помощью местного умельца, а также скромной суммы в двадцать тысяч дуро смогу поставить на тележку подержанный спиртовой моторчик и подновить фюзеляж.

Какой вам прок с такого пожертвования? Давайте по порядку. Слово за словом, без спешки, зря я говорить не стану.

С означенным мотором, да под горку, я выжму все восемьдесят в час, а чтобы вернуть денежки, облеплю со всех сторон тележку наклейками с «Мальборо» и другими папиросками из вашего уважаемого заведения. Еще я собираюсь покрасить каркас в бело-красный цвет и обить его полосками хромированной жести. Со стороны же это будет похоже на логотипы на гоночных машинах из телевизора – вот умора!

А вот сию минуту меня осенило, что я могу еще продавать пачки сигарет. С новым оснащением я сварганю заместо сидения прилавочек между поручнями, и, как я есть увечный, толкну пачки подороже, чем в лавчонке, и переведу вам навар. Блин, вы должны признать, что новая обшивка – сущая безделка, так как через некоторое время, или и того быстрее, вы начнете зашибать на мне деньгу.

Клянусь предками, в будущем я закажу фото тележки с усовершенствованиями. А прямо сейчас, чтобы положить в конверт, у меня есть только рисунок старенькой повозки, который сделала для меня Сорайита, молодка из «Левиафана»: чтобы вы увидели, какая у меня рухлядь.

На всякий случай, если мне вправду отсыпят бумажек на обзаведение, зарубите на носу, что надо вручить их в собственные руки Паули, так как не настолько я доверяю дружкам из бара, и едва ли кто найдется в доме, у кого еще не вскрывали почтовый ящик.

Вот и все. Я чую, что мы поладим, и вы не бросите меня прозябать, потому как жизнь эта собачья, и много в ней обид и унижения, куда ни кинь.

На милость я надеюсь из рук ваших святейшеств, и пусть Бог хранит вас многие лета от злой судьбы, а я хорошенько его попрошу.

Целую ваши ноги.

(Неразборчивая подпись детским почерком).

Пост скриптум. Пока я сочинял все, о чем сообщил выше, и собирал то, что к письму приложено, на мою горемычную голову свалилась небольшая напасть, но, думаю, все уладится, если ваши милости отсыпят от щедрот еще чуток. Я сильно на вас рассчитываю. В «Левиафане», уже упоминавшейся харчевне, мы давненько повадились играть по маленькой партию-другую в «лгуна», обманный покер на костях. Обыкновенно я играю всегда с одними и теми же, а их набирается по соседству до четырех-пяти придурков – все с нашей улицы, с Барренкалье. И в компанию всегда набивается Фермин, настоящий бандерильеро на пенсии. Хитрецом он был еще в утробе матери и совсем совесть потерял, одеревенев от беспробудного пьянства. И вот сегодня днем, во время одной партии, когда у нас обоих было по три проигрыша, а остальные уже выбыли, мы сразились один на один…

Я бросал кости первым. Две выброшенные кости, в открытую, были мелочь и король. В темную мне пришли две точно такие же, так что под него я пошел двумя упомянутыми парами. Фермин мне поверил, отложил выпавшие в этой игре четыре кости и выбросил пятую. Он посмотрел, что вышло, так, как делал всегда: чуть-чуть приподнял стаканчик и одним глазком заглянул в щелочку, чтобы никто ничего не пронюхал. И сделал под меня ход, от которого за версту тянуло тухлятиной – фулл королей и тузов…

Вот тут-то мы и сцепились. Я ему сказал, что ни капли не верю, что ему пришел король, и что я намерен поднять стаканчик. Фермин, прожженный хитрец, меня подначил: если я так уверен в выигрыше, отчего бы нам не поставить что-нибудь сверх, что-то посущественнее. Нижеподписавшийся, будучи слегка под парами, сказал ему, что он, видно, с дуба рухнул, и я лично не собираюсь попадаться на пустой крючок.