Johann Archenholz - История семилетней войны

• Название: История семилетней войны
• Автор: Johann Archenholz
• Издательство: АСТ
• Жанр: История
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-010009-4

Перед вами книга известного немецкого историка барона И.В. фон Архенгольца, изданная на многих языках. В отечественной историографии Семилетняя война, первая из крупных войн между Россией и Германией, в которой русские войска впервые взяли Берлин, не получила широкого освещения. Однако даже поражение Пруссии в этой войне не умаляет значения и роли Фридриха Великого как талантливого полководца и политика. Особую ценность изданию придают прекрасно подготовленные комментарии и приложения, написанные современными учеными.

---

Даун неподвижно сидел в своем укрепленном лагере. Насколько Фридрих желал сражения, настолько же тщательно избегал его императорский полководец, который всегда боялся встретиться с пруссаками в открытом поле, а тем менее теперь, когда уже двинулись в поход союзные армии со всех стран света. Французский корпус подошел уже к Эрфурту, а другие следовали с запада; имперские войска шли с юга, русские – с востока, а шведы, прибывшие в Померанию, – с севера.

Книга третья

Между тем во Франции всерьез решились энергично начать войну. Здесь, как и в Австрии, частные интриги все еще оттесняли политику на второй план. Помпадур, польщенная вниманием Марии-Терезии, военный министр Аргенсон, стремившийся к увеличению своего авторитета, слезы неутешной и взывающей о помощи супруги дофина и, наконец, сам король Людовик, завидующий значению Фридриха, – все соединилось для того, чтобы погубить прусского монарха мощью всех сил Франции. Зависть Людовика соединялась, кроме того, с ненавистью против Фридриха, который несколько раз выразился о нем насмешливо. Жизнь версальского Сарданапала представляла необыкновенный контраст с жизнью философа из Сан-Суси[53]; отвергнуты были все политические соображения, которые так умно и красноречиво доказывал противник войны, кардинал Берни[54], бывший любимцем короля и его любовницы. Напрасно ссылался он на самые неопровержимые доводы: на доказанные долгим опытом мудрые принципы двора относительно иностранных дел, на политические дела Германии, на плохое состояние французских финансов и отсутствие полководцев. Этим доводам противопоставили могущественных союзников, с помощью которых можно будет побеждать легко и скоро; при этом ссылались на вероятную надежду отнять в несколько месяцев у английского короля столь дорогое ему курфюршество ганноверское; возвращая же его обратно, можно было вынудить у британцев веские обязательства при заключении мира и таким образом обречь на погибель Великобританию и Пруссию.

Большое французское войско выступило в поход. Предводителем его был маршал д’Этре, внук знаменитого при Людовике XIV министра Лувуа. Он отличился своими военными дарованиями в Нидерландах, и великий маршал Саксонии считал его тогда лучшим французским генералом[55]. Он вполне оправдал эту славу. Переправившись через Рейн и Везер, он взял покинутую пруссаками крепость Везель, герцогства Клеве и восточную Фрисландию, прошел через всю Вестфалию, завоевал лишенные защиты кассельские области и обложил контрибуциями Ганновер.

Здесь плохо были приготовлены к сопротивлению. Хотя весной еще была организована обсервационная армия, состоявшая из жителей Ганновера, гессенцев, брауншвейгцев и ряда батальонов готских и бюкебургских войск, к которым примкнуло несколько сот пруссаков, она составляла в общем 40 000 человек и, конечно, не могла противиться 100-тысячному французскому воинству. Невыгодное положение этой немецкой армии увеличивал еще плохой ее предводитель, герцог Кумберлендский; принц этот не отличался военными дарованиями; его считали опытным полководцем вследствие победы, одержанной им над шотланд скими мятежниками при Куллодене[56]; величайшая его заслуга состояла, собственно говоря, в том, что он был сыном Георга II. Ганноверское министерство, не имея никаких военных познаний, составило операционный план, совершенно не соответствующий цели; он был одобрен герцогом Кумберлендским, но весьма не понравился прусскому королю. Тщетно посылал Фридрих британскому монарху свой глубоко обдуманный и необыкновенно выгодный для общего дела план. Хотя Георг и присутствовал при Деттингенской битве[57], но он ничего не смыслил в деле войны, а так как ему пришлось сделать выбор между проектом великого полководца и проектом, составленным несколькими юристами, которые, быть может, никогда в жизни не видели лагеря, то он отдал предпочтение последнему, ограничивающемуся лишь охраной Везера. При этом, правда, он вернул в Германию ганноверские и гессенские войска, которые плохо организованное английское министерство сейчас же в начале войны потребовало в Англию, мотивируя это смешными опасениями за безопасность англий ских берегов. Фридрих сделал последнюю попытку и откомандировал в Ганновер генерала Шметтау, который, наряду с военной опытностью, в высшей степени обладал даром красноречия; но и это не подействовало на ганноверских министров; обманутые обещаниями французов, обязавшихся вознаградить их бездеятельность своим нейтралитетом, они остались верны своему плану[58].

Теснимый французами, герцог Кумберлендский все отступал со своей армией. Наконец, 26 июня при деревне Гастенберг недалеко от Гамельна произошло сражение. Соединенная армия стояла на высотах между Везером и лесом, здесь французы атаковали ее, завладев после жаркой битвы батареями и одной из высот. Герцог Кумберленд ский потерял мужество и растерялся до того, что отступил к Гамельну, поспешно оставив поле битвы; в это время победа начала склоняться на его сторону: наследный принц Брауншвейгский[59] отбил взятую неприятелем главную батарею, а полковник, командовавший ганноверской пехотой, приобрел величайшие выгоды, до ночи отстаивая поле битвы, после чего присоединился к бежавшему герцогу, увозя добытые орудия и знамена. Теперь Кумберленд плакал в отчаянии из-за своих ошибок, число которых скоро возросло еще больше. Он потерял 327 человек убитыми, 907 ранеными и 220 пленными[60].

Большей частью приобретенных преимуществ французы обязаны были генералу Шеверу, который перед атакой схватил за руку командовавшего под его начальством маркиза Брео и, воспламененный героическим энтузиазмом, сказал ему: «Поклянитесь мне честью честного человека, что вы со своим полком предпочтете смерть отступлению». Брео поклялся и сдержал слово; офицер этот был полковником пикардийского полка. Для вознаграждения за отличное поведение Людовик XV велел ему назначить содержание в 2000 фунтов. Брео отвечал, что он не желает денежных вознаграждений, и просил распределить эту пенсию между наиболее нуждающимися офицерами своего полка. Тогда его просили назвать тех из них, кто особенно отличился в битве. Он ответил: «Никто из нас не отличался. Все сражались храбро – и все готовы вновь начать. Потому мне придется выписывать имена всех по полковому списку».

Впрочем, эта победа, сама по себе незначительная, не сопровождалась бы никакими последствиями, если бы опасение утратить ганноверский архив и другие ценные вещи, помещенные для безопасности в Штаде, не побудили герцога к энергичному шагу; несмотря на все представления своих генералов, он двинулся на север для защиты этого города. Последствия этого действия вскоре обнаружились: Гамельн, снабженный в избытке продовольствием и снарядами, сдался при первом же требовании, крепость Миндена потребовала сдачи на капитуляцию, а город Ганновер выслал депутатов для урегулирования контрибуции; Фридрих также отозвал свои войска отсюда. Пораженный всем этим герцог был между тем заперт французами, отрезан от Эльбы и стеснен до того, что ему оставалось лишь капитулировать. Капитуляция эта была заключена 8 сентября у Севенского монастыря при гарантиях датского короля. Главным условием ее был роспуск войск, принадлежавших Гессену, Брауншвейгу, Готе и Бюкебургу, ганноверские полки же должны были сосредоточиться в окрестностях города Штаде.

Датский посол, граф Линар, был посредником этой не обыкновенной конвенции, в которой не обнаружилось политическое искусство восемнадцатого столетия; да и сам Линар приписывал успех ее не своим политическим знаниям, а какому-то небесному внушению. В письме своем, сделавшемся знаменитым, он приписывал славу этого политического шедевра Святому Духу, который, по словам его, дал ему силу удержать французскую армию, как некогда Иисус Навин остановил солнце.

Однако маршал д’Этре не удостоился чести добиться этой капитуляции, так как незадолго до этого главное начальство было у него отнято, благодаря придворным интригам принца Субизского. Принц этот, бывший не только креатурой, но и любимцем маркизы Помпадур, получил от двора назначение командовать отдельным от главной армии корпусом, находящимся, однако, в зависимости от маршала. Вскоре начались разногласия между этими двумя полководцами, и д’Этре стал их жертвой. Один только страх восстановить против себя всех маршалов удержал королевскую любовницу от назначения главнокомандующим ее любимца Субиза. Ее уговорил министр дю Верней передать начальство герцогу Ришелье, которого она ненавидела, но который обещал делиться доходами от военных поставок, чтобы заручиться ее благосклонностью; предложение это произвело желаемое впечатление. Полководец этот нашел в армии готовые победы, и ничего не было легче, как пожинать посаженные на полях славы и уже поспевшие плоды[61].