Диана Гэблдон - Чужеземец

• Название: Чужеземец
• Автор: Диана Гэблдон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-029687-8

Шотландия — гордая, нищая, из последних сил противостоящая захватчикам-англичанам. Англия эпохи революции Кромвеля и пышной бурной Реставрации Франция — «солнце Европы», страна изощренных интриг и потрясающей роскоши Новый Свет, куда отправляются за счастьем и богатством те, кому уже НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ и чья жизнь не стоит ломаного гроша. Это — XVII век. Время перемен и потрясений, войн, мятежей и восстаний Время, которое оживает в ЭПИЧЕСКОМ ЦИКЛЕ Дианы Гэблдон «Странник»

---

— И вот Эван Макдональд из Дундреггана кормил в темноте своих животных той самой ночью, когда его жена родила своего первого сына. Мимо прошелестел порыв ветра, и в дыхании ветра он услышал, как вздохнула его жена. Она вздохнула, как вздыхала перед тем, как родился младенец, и, услышав ее там, Эван Макдональд повернулся и вонзил свой кинжал в ветер во имя Святой Троицы. И его жена, целая и невредимая, упала на землю рядом с ним.

Раздалось общее «ах», и за этой сказкой последовали другие, об уме и изобретательности маленького народца, и еще другие, об отношениях маленького народца с человеческим миром. Одни он рассказывал по-гаэльски, другие — по-английски, видимо, выбирая тот язык, который лучше подходил к ритму слов, потому что все до одной сказки рассказывались невообразимо прекрасно, не говоря уже об их содержании.

Верный обещанию, Джейми тихо переводил для меня с гаэльского, так быстро и легко, что я подумала — он, должно быть, слышал их много раз. Одна сказка особенно меня тронула, про человека, который поздно вечером оказался на холме фей и услышал пение женщины, «горестное и печальное», со скал на холме. Он прислушался и разобрал слова:

— Я — жена лэрда Балнейна, народец снова похитил меня.

И слушатель поспешил в дом Балнейна и обнаружил, что лэрда нет, пропала и его жена с младенцем-сыном. Тогда человек быстро нашел священника и привел его на холм фей. Священник благословил камни дуна и окропил их святой водой. Внезапно ночь сделалась еще темнее, и послышался похожий на гром грохот. Потом из-за туч выглянула луна и осветила женщину, жену Балнейна. Она без сил лежала на траве, держа в объятиях сына. Женщина так устала, словно долго путешествовала, но не могла рассказать ни где она была, ни как попала сюда.

Сидевшие в зале тоже хотели рассказать свои истории, так что Гвиллин сел на стул отдохнуть и отхлебнуть вина, в то время как рассказчики сменяли друг друга у камина, рассказывая истории, захватившие зал.

Я их толком не слышала, потому что меня захватили мои собственные мысли. Они теснились в голове под влиянием вина, музыки и сказочных легенд.

— Однажды, двести лет назад…

Во всех здешних историях всегда упоминаются двести лет, сказал в моей памяти голос преподобного мистера Уэйкфилда. То же самое, что много-много лет назад. И женщины, попавшие в ловушку среди камней на холмах фей, прибывшие издалека, обессилевшие; женщины, не знавшие, где они побывали и как попали туда.

Я почувствовала, как волоски на моих руках встали дыбом, словно от холода, и тревожно потерла руки. С 1946 до 1743 — да, очень близко. И женщины, путешествовавшие среди скал… Тут я подумала — всегда только женщины?

Потом мне пришло в голову еще кое-что. Женщины возвращались. Святая вода, заклинание или кинжал, но они возвращались. Значит, вероятно — только вероятно! — это возможно. Я должна вернуться к торчащим камням на Крейг на Дун. От поднявшегося возбуждения меня слегка затошнило, и я потянулась к кубку с вином, чтобы успокоиться.

— Осторожно!

Я задела пальцами край почти полного хрустального кубка, который так беспечно поставила на скамью рядом с собой, но тут длинная рука Джейми метнулась через мои колени и спасла кубок от падения. Он поднял его, аккуратно держа за ножку двумя пальцами, и провел им, принюхиваясь, у себя перед носом. Вскинул брови и протянул кубок мне.

— Рейнское, — беспомощно объяснила я.

— Ага, знаю, — ответил он все с тем же вопросительным выражением лица. — Каллум?

— Ну да. Хочешь попробовать? Очень хорошее вино.

Я немного неуверенно протянула ему бокал. Он на мгновенье замялся, потом взял его и сделал небольшой глоток.

— Ага, хорошее, — и вернул мне кубок. — Но оно еще и двойной крепости. Каллум пьет его вечерами, потому что у него очень болят ноги. Сколько ты уже выпила? — спросил Джейми и, прищурившись, посмотрел на меня.

— Два, нет, три бокала, — с достоинством заявила я. — Ты что, намекаешь, что я пьяна?

— Нет, — отозвался Джейми, снова вскинув брови. — Я впечатлен тем, что ты не пьяна. Обычно все, пьющие с Каллумом, лежат под столом после второго кубка. — Он протянул руку и снова отобрал у меня кубок. — И все-таки, — твердо добавил он, — я думаю, тебе лучше этого больше не пить, иначе не поднимешься вверх по лестнице.

Джейми не спеша сам осушил мой бокал и протянул его Лири, даже не взглянув на нее.

— Отнеси обратно, хорошо, девочка? — небрежно бросил он. — Уже поздно. Думаю, стоит проводить мистрисс Бичем в ее комнату.

Джейми подхватил меня под локоть и повлек в сторону арки, а девушка уставилась нам вслед таким взглядом, что я по-настоящему обрадовалась, что взгляды не убивают.

Джейми довел меня до комнаты и, к моему удивлению, вошел за мной вслед. Правда, удивление тут же испарилось, потому что он закрыл дверь и тут же сбросил рубашку. Я совсем забыла про повязку, которую собиралась снять уже два дня!

— Я буду счастлив снять ее, — сказал он, потирая сложное устройство у себя под рукой. — Она мне тут все натерла.

— Удивляюсь, как это ты ее сам не снял, — произнесла я, развязывая узлы.

— Боялся, после того, как ты меня отругала за первую, — нахально ухмыльнулся Джейми. — Думал, ты мне задницу надерешь, если я к ней прикоснусь.

— Надеру прямо сейчас, если не сядешь и не замолчишь, — ответила я, не обращая внимания на насмешку, схватила его за здоровое плечо и сильно потянула, усаживая на табуретку у кровати. Потом сняла «упряжь» и осторожно проверила плечо. Небольшая опухоль еще оставалась, и синяки тоже, но, к счастью, никаких признаков порванных мышц.

— Если ты так стремился избавиться от повязки, что ж не позволил мне снять ее сегодня днем?

Его поведение в загоне озадачило меня тогда и продолжало удивлять сейчас, потому что я увидела покрасневшую, натертую кожу — грубые края льняной ткани растерли ее чуть ли не до живого мяса. Я осторожно заглянула под повязку на рану, но там все было хорошо.

Джейми искоса взглянул на меня, а потом с глуповатым видом уставился в пол.

— Ну, это… а, я просто не хотел снимать рубашку перед Эликом.

— Скромник, что ли? — сухо бросила я, поднимая ему руку, чтобы проверить, как двигается сустав. Он поморщился от боли, но усмехнулся, услышав мои слова.

— Тогда я вряд ли сидел бы полуголым в твоей комнате, точно? Нет, дело в шрамах у меня на спине. — Он увидел мои вскинутые брови и начал объяснять. — Элик знает, кто я такой — в смысле, он слышал, что меня пороли, но не видел этого. А знать что-то — это совсем не то, что видеть это своими глазами. — Джейми пощупал больное плечо, отведя в сторону взгляд, а потом нахмурился, глядя в пол. — Это… наверное, ты не понимаешь, о чем я. Но когда ты слышал, что человеку причинили какой-то вред, это просто одна из вещей, которые ты о нем знаешь, и это не влияет на то, как ты его воспринимаешь. Элик знает, что меня пороли, и знает, что у меня рыжие волосы, и это не влияет на его отношение ко мне.

Джейми вскинул глаза, пытаясь увидеть, понимаю ли я его.

— Но когда увидишь это своими глазами, это… — он замялся, подбирая слова, — это… ну, становится слишком личным, что ли. Мне кажется… если он увидит эти шрамы, уже не сможет больше видеть меня, не думая при этом о моей спине. А я увижу, как он думает об этом, и это вынудит меня снова вспоминать о случившемся, и… — Он замолчал, пожав плечами. — Ну что ж. Паршиво объяснил, верно? Осмелюсь сказать, я в любом случае отношусь к этому слишком трепетно. В конце концов, сам-то я их не вижу — может, не такие уж они и ужасные.

Я видела раненых мужчин, ковылявших по улицам на костылях, и видела, как люди идут мимо и отводят взгляды, поэтому мне не казалось, что он объяснил это паршиво.

— Ты не против, если я посмотрю на твою спину?

— Нет. — Похоже, он сам этому удивился и замолчал на минуту, осмысливая. — Мне кажется… ты сумеешь дать мне понять, что сожалеешь об этом, но при этом я не стану жалеть себя.

Он терпеливо сидел, даже не шелохнувшись, пока я обходила его кругом и рассматривала спину. Не знаю, как он себе ее представлял, но выглядела она ужасно. Даже при свете единственной свечи и учитывая, что я видела ее раньше, я ужаснулась. Собственно, раньше я видела только одно плечо. Шрамы покрывали всю спину, от плеч до талии. Многие уже превратились в тонкие белые полосы, но остальные представляли собой толстые серебристые рубцы, пересекающие гладкие мышцы. С некоторым сожалением я подумала, что когда-то это была очень красивая спина. Кожа у Джейми была светлой и свежей, линии костей и мускулов — изящными и крепкими, плечи плоскими, а позвоночник проложил гладкую, прямую канавку между округлыми, сильными мышцами по обеим его сторонам.

Джейми был прав. Глядя на эти жесточайшие повреждения, я не могла не представить себе сцену, которая привела к таким результатам.

Я пыталась изгнать из воображения эти мускулистые руки, поднятые вверх, разведенные в стороны и привязанные, веревки, врезавшиеся в запястья, медную голову, в мучениях прижавшуюся к столбу, но шрамы с готовностью подсовывали эти образы в сознание. Кричал ли он, когда его пороли? Я поспешно отбросила эту мысль. Конечно же, я слышала истории о Германии, ставшие известными после войны, слышала о зверствах более ужасных, чем это, но он не ошибся: слышать — не то же самое, что видеть.