Патриция Грассо - Фиалки на снегу

• Название: Фиалки на снегу
• Автор: Патриция Грассо
• Издательство: Эксмо-Преесс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-006788-7

Неотразимый повеса, любимец женщин, герцог Эйвон знал цену предательству и поклялся, что ни одна красавица не затронет больше его сердца. Тем неожиданнее для него чувство, которое вызывала в его душе прелестная Изабель Монтгомери, захлопнувшая дверь перед самым его носом. А он в растерянности. Кто он — прекрасный принц из ее снов или жестокий, холодный соблазнитель?

---

Джон усмехнулся:

— А ведь вам только этого и хочется, верно?

Изабель вздернула нос и отвернулась. Вечерний холод заставил ее зябко передернуть плечами, о чем она тут же пожалела.

— Вы замерзли? — спросил герцог.

Девушка покачала головой, не глядя на него.

Джон снял плащ и укутал в него девушку, задержав руки на ее плечах чуть дольше, чем это было нужно. О господи, как трудно ей было находиться наедине с этим человеком! Раньше она никогда не оставалась одна с мужчиной…

— Благодарю вас, ваша светлость, — смущенно пробормотала Изабель. Она опять покраснела, но надеялась, что в темноте герцог ничего не заметит.

— Отчего вы краснеете?

Изабель готова была провалиться сквозь землю. Она мучительно подыскивала тему для разговора — и, как ей показалось, нашла:

— Ночь холодна. Вы уверены, что не замерзнете?

Джон покачал головой:

— В этой ночи все еще чувствуется дуновение лета.

— Лета? — повторила Изабель, недоверчиво взглянув на своего собеседника. Боже — он улыбался, и его лицо было близко, так близко, что она могла коснуться его губ, поцеловать его…

— В это время в моих шотландских владениях снега, должно быть, уже по пояс, — говорил между тем герцог.

Представив себе это, Изабель невольно зябко передернула плечами и подумала о том, что пора сменить тему. В конце концов, сколько можно обсуждать погоду?

— Сегодня День святого Фомы, — коротко сказала она.

— Святого Фомы? — Джон улыбнулся; его развеселила эта мысль. — Вы религиозны, мисс Монтгомери?

Изабель кивнула.

— Хотя я и посещаю воскресные службы только тогда, когда туда не ходит моя мачеха с сестрами, я все же надеюсь обрести место на небесах, чтобы увидеть мою умершую мать. Я верую, что господу наши поступки и помыслы важнее, чем количество прослушанных литургий.

— Я полагаю, что для меня приготовлено тепленькое местечко кое-где еще, — заметил Джон.

Изабель улыбнулась его словам. Говорить с этим человеком оказалось вовсе не так сложно, как ей подумалось вначале.

— Сегодня двадцать первое декабря, — заметил Джон. — Осталось всего несколько дней до шотландского праздника Хогманэй.

— Хогманэй? Что это?

— Шотландский Новый год.

— Вы, я вижу, любите Шотландию, — заметила Изабель.

— Самый древний мой титул — шотландский.

— Какой же?

Джон подмигнул ей:

— Граф Безбожный, разумеется!

Изабель рассмеялась нежным, мелодичным смехом, так похожим на звуки ее флейты.

— Взгляните на небо, — проговорил герцог.

Она подняла глаза к небу, озаренному светом луны и звезд.

— В преддверии Нового года эти звезды всякий раз возвращаются на одно и то же место, — заговорил Джон. — Они всегда напоминали мне коней, которые после долгой и трудной скачки возвращаются в свои стойла.

— Я раньше никогда не задумывалась о звездах. Просто смотрела на них издали, — призналась Изабель. — Они кажутся мне безмолвными стражами, хранящими нас.

— Посмотрите на юг, — указал ей Джон. — Вон тот красноватый огонек — это Бетельгейзе. Далекая и прекрасная планета. А над ней — Сириус. Самая яркая звезда в небе.

— Я люблю ночь, — проговорила Изабель. — Иногда по ночам я сижу здесь одна и играю на флейте.

— Посмотрите на небо вон там… обернитесь.

Изабель повернулась и взглянула на небо за его плечом.

— Это Полярная звезда, звезда Севера, которая всегда остается на одном месте и указывает путникам и мореплавателям дорогу, — прошептал герцог ей в самое ухо.

Изабель взглянула на него. Его лицо, его губы были так близко… она знала, что он собирается ее поцеловать, — и знала, что позволит ему это.

Когда их губы соприкоснулись, Изабель закрыла глаза. Его губы были теплыми и нежными, а аромат вереска, шедший от него, опьянял девушку…

— От вас пахнет фиалками, — прошептал Джон. Звук его голоса разрушил чары. — И мне кажется, что сегодня я подарил очаровательной английской фиалке ее первый поцелуй.

Его слова удивили Изабель. Положим, если верить пророчеству Гизелы, принц будет думать, что она прекраснее, чем фиалки на снегу… но Джон Сен-Жермен никакой не принц, он известный светский повеса! И как только Изабель позволила ему!..

— Я не должен был этого делать, — извиняющимся тоном проговорил Джон. — Когда вы отправитесь в Лондон, не позволяйте так легко целовать себя — это может плохо закончиться.

— Что?! — Изабель вскочила и стремительно развернулась к герцогу. — Я не какая-нибудь потаскушка, ваша светлость. Но вы умеете пользоваться неискушенностью таких, как я!

Повернувшись на каблуках, Изабель решительно пошла прочь, бросив через плечо:

— Доброй ночи, ваша светлость.

Она успела дойти до дверей дома, когда ее нагнал герцог.

— Мисс Монтгомери, я прошу прощения за то, что невольно оскорбил вас. Простите ли вы меня?

— Я принимаю ваши извинения, — не глядя на него, ответила Изабель, когда они вошли в холл. — Вы не так много значите для меня…

Когда они дошли до лестницы, герцог поймал ее за руку и ласково, но настойчиво заставил остановиться и повернуться к нему лицом. Изабель вопросительно посмотрела на него, считая, что инцидент исчерпан.

Джон одарил ее самой обаятельной из своих улыбок:

— Встреча с вами стоила того, чтобы приехать сюда из Эйвон-Парка.

Комплимент заставил Изабель залиться краской смущения. Ни один мужчина никогда не говорил с ней так. Почти все окружающие считали ее сумасшедшей. Что будет, когда герцог снова услышит, как она говорит сама с собой?

— Доброй ночи, мисс Монтгомери, — сказал Джон. — Желаю вам приятных сновидений.

Изабель поспешно поднялась по лестнице в свою комнату, закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и прикрыла глаза, пытаясь успокоиться.

— Он тебя поцеловал?

Открыв глаза, Изабель увидела Гизелу, сидевшую на своем обычном месте у камина.

— Похоть — один из семи смертных грехов, — сказала Изабель.

— Поэтому, собственно, индульгенции всегда были в цене, — заметила Гизела. — Люди грешат и покупают отпущение грехов, что приносит святой церкви немалый доход. И никто не остается в проигрыше.

— У тебя какое-то однобокое понимание греха и отпущения грехов, — проговорила Изабель, присаживаясь на пол рядом с Гизелой. — Герцог слышал, как ты играла на флейте вместе со мной.

— Неужели? Похоже, Джон Сен-Жермен наделен особым даром…

— Он тот самый принц, который был послан ко мне, чтобы спасти?

— Только со временем мы сможем узнать это, дитя мое.

— Но Джон Сен-Жермен не принц.

— Я уже говорила тебе, что принцы не всегда носят короны, — возразила Гизела. — Следуй велению сердца — и ты найдешь своего принца.

Изабель положила голову на колени Гизеле и заглянула в ее светлые глаза.

— А если я последую велению сердца, — тихо спросила она, — куда оно поведет меня?

— Вовсе не обязательно знать это, дитя мое, — с ласковой улыбкой сказала Гизела. — Просто слушай свое сердце, и ты обретешь истинное счастье.

4

«От Изабель Монтгомери пахнет фиалками».

В предрассветной тишине Джон стоял у окна своей спальни, блуждая взглядом по зимнему печальному саду. Было еще слишком рано — даже слуги еще спали. Сквозь голые ветви деревьев видно было, как занимается восход и как светлеет небосвод на востоке, меняя цвет с сине-фиолетового на бледно-голубой…

Но Джон не видел восхода солнца. Перед его глазами стояла Изабель — копна светлых волос, похожих на золотые нити, мягкий взгляд фиалковых глаз, в которых, казалось, отражались ласковые вечерние сумерки, золотая пыль веснушек на точеном носике, песня ее флейты, подобная соловьиным трелям. И удивительное ощущение ее нежных губ…

— О господи! — пробормотал Джон, отвернувшись от окна. Он вел себя как влюбленный школьник — а думал, что Ленора Гримсби вырвала всю нежность из его сердца. Должно быть, от мужской глупости нет лекарств.

«Пожалуй, мне нужно отправиться на верховую прогулку по утреннему морозцу — это поможет прийти в себя», — сказал Джон сам себе.

Он оделся, прошел в конюшню, оседлал Немезиду и во весь опор поскакал прочь от Эйвон-Парка.

Два часа бешеной скачки — и Джон внезапно понял, что подъехал к берегу реки Эйвон. Он взглянул в сторону Стратфорда и Арден-Холла, и перед его глазами снова манящим видением встал чистый образ его подопечной…

Джон выругался, увидев, куда заехал; натянув поводья, он развернул лошадь и поскакал обратно — в спокойный, безопасный Эйвон-Парк.

Войдя в обеденный зал, Джон внезапно остановился в изумлении: несмотря на ранний час, за большим столом черного дерева уже сидели тетушка Эстер, Росс и его мать. Они завтракали и негромко беседовали.

Как только Джон вошел, разговор прервался и все трое обернулись к нему. Он понял, что его семейство ждет рассказа о вчерашней поездке в Арден-Холл.