Борис Григорьев - Скандинавия с черного хода. Записки разведчика: от серьезного до курьезного

• Название: Скандинавия с черного хода. Записки разведчика: от серьезного до курьезного
• Автор: Борис Григорьев
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2002
• ISBN: 5-227-01830-8

Эта книга — размышление о своем оперативном прошлом советско-российского разведчика, более тридцати лет проработавшего в Скандинавских странах.

В документальном повествовании, кроме любопытных деталей, обусловленных спецификой профессии автора, содержится много достоверных сведений из истории северных стран. Автор с присущими ему иронией и юмором описывает жизнь и быт «аборигенов» и «колонистов» (наших соотечественников).

---

— Неизвестно еще, выживет ли сестра покойника, — причитает то ли португалка, то ли испанка на ломаном шведском языке.

— Что послужило причиной драки между вашим мужем и постояльцем? — пытливо всматриваясь в бегающие блудливые' глазки женщины, спрашивает судья.

— А кто его… их знает… Пьяный он был, постоялец-то!

— А что это у тебя светится под глазом? — Судья указывает перстом прямо в синяк.

Мария перестает хныкать, вся сжимается, как кошка перед прыжком:

— Это вас не касается. Поскользнулась и упала, если хотите знать.

— Ну хорошо, хорошо… Что же ты хочешь, женщина?

— Я хочу, чтобы убийцу примерно наказали, а мне пусть возместят расходы на его содержание в течение восьми месяцев. Селецки задолжал мне большие деньги, а мне не на что похоронить мужа.

— Да будет так. Иди с богом домой.

К дому Анастасиуса направляется наряд солдат с алебардами и мушкетами. Некоторое время спустя они выходят из дома, подталкивая оружием тщедушного человечка в странной — то ли татарской, то ли немецкой — одежде, с жидкой бороденкой, горделиво торчащей вверх, и направляются прямо в тюрьму.

Это и есть Йоханн А. Селецки. Под этим польско-шведским именем скрывается бывший подьячий Посольского приказа царя Алексея Михайловича Гришка Котошихин, завербованный несколько лет тому назад шведским послом в Москве Адольфом Эберсом и сбежавший на службу к шведскому королю Карлу XI.

В своем прошении на имя несовершеннолетнего шведского монарха перебежчик сообщал, что последнее время состоял при князе Якове Черкасском, ведшем переговоры о мире с поляками. Поляки со своим королем шведского происхождения Яном-Казимиром оказались неуступчивыми, и тогда Черкасский попытался воздействовать на них силой. Русские войска потерпели поражение, и Черкасский был отозван в Москву. На его место царь Алексей Михайлович направил своего любимца князя Юрия Долгорукого, но и тот на переговорах с польским королем успеха не добился. Тогда якобы Долгорукий обратился к Котошихину с требованием сочинить царю на Черкасского донос с обвинением в том, что он «сгубил войско царское», за что посулил подьячему награду. Гришка, якобы опасаясь попасть в опасную распрю между князьями, предпочел бежать в Польшу, а уже оттуда, наскитавшись вдоволь в Пруссии и Ингерманландии, — в Швецию.

В Нарве, где в то время находилась резиденция шведского генерал-губернаторства Ингерманландии, Гришка обратился к губернатору Якобу Таубе, а тот, найдя его вельми полезным, переправил в Стокгольм — или, по-русски, «Стекольню».

Между тем русские власти дознались о бегстве подьячего и установили следы его пребывания в Нарве. Новгородский воевода князь Ромодановский потребовал от Таубе выдачи предателя. Якоб Таубе избрал тактику проволочек и сообщил, что Котошихин «прибыл в Нарву гол и наг, так что обе ноги его от холода опухли и были озноблены». Григорий-де Котошихин «желает ехать назад к своему государю, но по своему убожеству и наготе никуда пуститься не может».

В общем, разыгрывалась известная и в наши времена комедия с перебежчиками.

В «Стекольню» Котошихин прибыл под именем Селецкого. Обласканный ингерманландским воеводой и получивший в дорогу целых сорок рублей, он немедленно потребовал представить его пред светлые очи Карлу-са XI. В челобитной, поданной в Государственный совет Швеции, он пишет:

«Живу четвертую неделю, а его Королевского Величества очей не видел…» (Здорово напоминает перебежчика нашего времени Голицына, также по прибытии к своим американским патронам потребовавшего свидания с президентом США.) Котошихин-Селецкий напоминает, что живет в шведской столице без всякого дела, и просит, чтоб ему «какая служба была учинена» — естественно, с казенной квартирой и харчами.

В шведских архивах сохранились документы, из которых явствует, что служба предателю была-таки учинена: на обзаведение в «здешнем краю» ему было выдано в общей сумме 450 серебряных далеров, и он был определен на службу в государственный архив в качестве помощника к королевскому переводчику Даниилу Анастасиусу. У него он и поселился на жительство.

И все было бы хорошо, если бы не чрезвычайное самолюбие и не вздорный характер бывшего подьячего: то ли он был недоволен своим служебным положением, то ли начал ухаживать за молодой женой своего начальника, то ли по обеим этим причинам, но в конце августа 1667 года в доме у королевского переводчика случилась, вероятно, драка, в которой постоялец Котошихин смертельно ранил своего хозяина.

Суд Седермальма уже 12 сентября приговорил Котошихина к смерти. 21 октября Государственный совет утвердил приговор суда, и вскорости он был предан казни. Для шведов, да и для самого Гришки, смерть, вероятно, пришла вовремя, потому что русский посол Иван Леонтьев стучал в «Стекольне» во все двери, настойчиво требуя у шведов обратной выдачи «изменника и вора».

От Гришки Котошихина, первого русского перебежчика в Швеции, остались два трактата: «О России в царствование Алексея Михайловича» и «О некоторых русских обычаях». Как и все предатели, он усердно отрабатывал полученные сребреники, чтобы шведы поверили, что он действительно служил королю «до самой смерти без измены, а ежели что не так, то достоин смертной казни безо всякой пощады».

К. охотно делится с нами информацией не потому, что одно из наших подразделений считает его доверительной связью, а в силу идеологической близости к нам.

После казни тело Котошихина было анатомировано знаменитым медиком Улафом Рюдбеком. Его кости, как писал шведский переводчик трактатов Котошихина, отданы на хранение в университет города Уппсалы, «нанизанные на медные и стальные проволоки».

Это, пожалуй, единственный случай в истории разведки, когда кости перебежчика использовались как наглядное пособие для студентов-медиков. Предатели нашего просвещенного века такой сомнительной чести не удостаиваются.

Нет, что бы там ни говорили, а прогресс — он во всем чувствуется!

Ну что ж, шведскую столицу — в основном с высоты птичьего полета — я более-менее представил.

Настало время высказать…

Некоторые глубокомысленные и не очень глубокомысленные наблюдения

…Что нужно Лондону, то рано для Москвы.

А.С. Пушкин

В отличие от Дании, отношения России и Советского Союза со Швецией складывались всегда непросто. Наша общая история была весьма отягощена кровавыми столкновениями, спорами и соперничеством за влияние на Балтике и в Европе, а в советский период и во время «холодной войны» на старые, незажившие раны добавилось соли в виде неприятных эпизодов со сбитием шведских самолетов, похабного дела с Раулем Валленбергом, неуклюжей аварии советской подводной лодки в Карлскруне и прочая и прочая.

В Швеции я скоро сделал для себя открытие, что недоверие шведов к русским уходит своими корнями в далекое прошлое, а антисоветизм или антикоммунизм — явление вторичное, тем более что благодаря многолетнему социал-демократическому правлению капиталистическая Швеция в идеологическом плане с годами стала в принципе нам ближе, чем любая другая страна Запада. Недоверие к восточному соседу проявляется в основном в антирусских настроениях. Думаю, что если бы наша внешняя политика и дипломатия строились на этой посылке, то при обоюдном желании обоих государств можно бы было расчистить старые завалы в советско(российско)-шведских отношениях и открыть в них новую страницу.

И виноваты в этих завалах обе стороны. Придерживаясь формально нейтралитета, Швеция на самом деле не была нейтральной страной и активно сотрудничала с гитлеровской Германией и нашими потенциальными противниками США и НАТО, давая Советскому Союзу повод для дополнительных подозрений. Жесткая политическая линия, к сожалению, неизменно присутствовала в практических контактах с обеих сторон.

Интересно, что в шведско-российском противостоянии субъективными виновниками являются… Дания и Норвегия.

На раннем этапе своего развития Швеция значительно уступала более сильным норвежским и датским соседям, которые активно «осваивали» для себя Запад, Север и Юг Европы. Шведским викингам для удовлетворения своего пассионарного развития оставался лишь Восток, и они туда, естественно, устремились: в Финляндию, Карелию, Прибалтику и Русь. На рубеже X— XI веков появляются варяги, а имена легендарных их конунгов Рюрика, Аскольда, Дира, Олега, Игоря, Свенельда, Сфенкла, Икмора и других стали неотъемлемой частью русской истории. Как бы там ни спорили историки «варяжского» и «патриотического» направления, но в то далекое время контакты с варягами были благотворны для обеих сторон. Произошел своеобразный шведско-русский симбиоз.

Но потом все пошло по линии обострения противоречий и силового противостояния. Военный историк С.А. Модестов за время X—XIX веков насчитал шестнадцать вооруженных столкновений со Швецией. При этом он вывел определенную «цикличность геополитического давления на русско-шведском направлении». Русский цикл геополитической активности условно занимает 500 лет и падает на XII—XVII века, в то время как шведский цикл занимает 300 лет и совпадает с XII—XV веками. Стойкая предрасположенность Русского государства к продвижению на северо-запад (вспомним «окно в Европу»!) натолкнулась на аналогичную установку Швеции на экспансию в Северной Европе по всем азимутам.