Дэвид Герролд - Дело человека [Дело для настоящих мужчин]

• Название: Дело человека [Дело для настоящих мужчин]
• Автор: Дэвид Герролд
• Жанр: Боевая фантастика

Все заняло считанные недели. Чума поразила Калькутту и распространялась как лесной пожар, волна за волной. Когда волны схлынули, никто не знал сколько людей осталось, как это произошло и кого винить.

Потом появились хторры, и дела пошли гораздо хуже. Неведомые свирепые черви-людоеды, двигающиеся со скоростью поезда-экспресса, c огромной непонятной злобой. Ничто, кроме огнемета, не может остановить их.

Джим Маккарти призван на военную службу в Специальные Силы. Ему дан приказ: найти и уничтожить врага. Но Маккарти начинает изучать, что такое хторры.

Так начинается «Война против Хторра»: наиболее честолюбивая сага из когда — либо написанных о внеземном вторжении.

---

— Тогда почему я здесь?

— Не знаю. Не мое дело, отвечать на твои вопросы.

— Существует хоть кто-нибудь, кто ответит на мои вопросы? Или меня просто отшвыривают с чьей-то дороги?

— Хорошая мысль. Да, без проверки ты не сможешь позвонить отсюда, но можешь получить комнатное обслуживание.

— Где выход?

— Для тебя? Дойди до пожарной лестницы до двенадцатого или четырнадцатого этажа и садись в лифт. Но вернуться ты не сможешь. Мой совет — делать в точности, что говорят, и ждать здесь. — Она повернулась уходить.

— Э-э, майор?

Она остановилась и посмотрела.

— У меня неприятности? То есть, мне надо беспокоиться?

Мне казалось, я испуган. Я думал, это отражается в моем голосе, потому что она подобралась. Вспышка раздражения прошла по ее лицу, рефлекторная реакция на очередной глупый вопрос, потом она поняла, что стояло за вопросом, и расслабилась. Она сказала:

— Ты не сделал ничего, что по меньшей мере полдюжины людей не хотели бы сделать. Ты просто не знал, почему это нельзя.

Я почувствовал, как краска замешательства хлынула мне в лицо — быть тем шутом, который разрушил все:

— Разве кто-нибудь объяснил мне?, — горько спросил я.

Она собиралась уйти, я видел, но взяла меня за руку и затащив в комнату, закрыла за нами дверь.

— Садись. — Посмотрела на часы. — Хорошо, у меня есть время. Хочешь кофе? Нет. Что ж, я хочу. — Она прошла в кухню при номере и открыла шкафчик. — Лучше полакомиться кофе сегодня, Джим, завтра с ним будет негусто.

— Что?

— Ничего. Слушай, какие курсы ты прослушал?

— Биология. Софтвер. Гуманитарные искусства. Проблемантика. Самые обыкновенные.

— Изучал историю?

— Только в объеме общего курса.

— Черт. — Она замолчала. Я не понял, относилось ли словечко к тому, что я не изучал историю, или она просто пролила воду. Она повернулась ко мне.

— Ты проходил курс глобальной этики?

— Да. Все проходили. Он входит в общие требования.

— У-гу. Знаешь почему?

— Чтобы предотвратить следующий Апокалипсис.

— Правильно. Что ты знаешь об Апокалипсисе?

— Э-э, кажется, не много. Только то, что проходили в классе.

— Продолжай.

— Ну… вы уверены, что хотите выслушать?

— Я сказала — продолжай.

— Ну, э-э, была война. На Среднем Востоке. Всегда были войны на Среднем Востоке, но эта вышла из-под контроля. Она была между Израилем и забыл кем, но много других стран выстроились против Израиля. Были вовлечены африканские и китайские наемники. Под конец дело пошло так плохо, что у Израиля не осталось выбора, как угрожать применением ядерного оружия. В конце концов они это сделали.

— И что случилось потом?

— Соединенные Штаты прекратили поддерживать Израиль и он капитулировал.

— И дальше?

— Все были так напуганы тем, что почти произошло, что поехали в Россию и подписали Московский Договор.

— Ага. — Она скептически посмотрела и отвернулась к кофе. — Молоко, сахар? — спросила она, наливая. Я покачал головой. Передавая чашку, она сказала: — Этой версии обучают в школах, но она так упрощена, что почти что сказка. Израиль не бросал бомбы. Это сделали мы.

— Что? Но ведь это…

— Конечно. Но правда не так вкусна. Это была наша война и это мы приказали Израилю бросить бомбы, думали, что война закончится. Что ж, сработало, но не так, как мы думали. Что вам не рассказывали — что у президента сдали нервы.

— Что?

— Что вам еще говорили?

Я пожал плечами:

— Говорили, было ночное совещание кабинета и все его советники громко обсуждали так и сяк, сколько людей погибнет при обмене ударами и выживет ли наша способность к третьему удару, а президент просто сидел до конца, попыхивая трубкой, как всегда. И наконец, после нескольких долгих часов представитель Комитета начальников штабов подытожил все, сказав: «Моральные аргументы не относятся к делу. Война неизбежна.» И тогда президент сказал: «Все это похоже на ад!»

— Да, такова история. Но это неверно. То есть, это только половина правды. Вторая половина касается ультиматума, который советский посол вручил ему как раз в этот день. Если Израиль еще раз применит ядерное оружие против советских друзей, Советский Союз будет рассматривать эти атаки, как идущие от Соединенных Штатов, и будет отвечать соответственно. Это был тот же ультиматум, который Джон Ф. Кеннеди вручил Никите Хрущову в октябре 1962 года, когда русские ракеты были обнаружены на Кубе — и русские сознавали иронию ситуации. В ноте они использовали те же самые выражения.

— Я никогда не слышал об этом, — сказал я.

— Ты не при чем, но именно это бродило в их головах во время совещания: что другая сторона тоже решила, что неизбежна неограниченная ядерная война.

— Я всегда думал, что он герой.

Майор Тирелли смотрела грустно.

— Так думала и я, и продолжаю думать. Может, он и был им; может, больше потрохов надо, чтобы остаться вне войны. В любом случае мы унаследовали последствия этого решения.

Я прихлебнул кофе. Горячий. И горький. Я сказал:

— Все, что нам дали выучить — что он произнес речь, экстраординарную речь, где сказал, что на нем лежит ответственность, будет или нет мир ввергнут в Армаггедон. И невзирая на мораль и любые другие соображения, один единственный факт остается главенствующим в его мыслях: если это может быть остановлено, оно должно быть остановлено, и он должен сделать все, что от него требуется, чтобы предотвратить смерть миллионов и миллионов человеческих существ. Он сказал, что актом применения ядерного оружия нация выводит себя из зоны рационального мышления.

— Я слышала речь, — сказала она. — Родители подняли меня, чтобы послушать ее. Но я долго не понимала, что она означала. Этот человек поехал в Москву, надеясь, что поездку будут рассматривать, как жест здравомыслия. А они смотрели на это, как на капитуляцию, и принудили его принять искалеченный мир, ослабляющий компромисс. Трагедия в том, что он точно знал, что с ним сделают. Конечно, он выглядел, как герой — его приветствовали во всем мире, как смелого человека, но он знал, что отдает взамен: право Америки защищать свои иностранные интересы. Как ты думаешь, что было с Пакистаном? Попытка восстановить старые прерогативы. И она провалилась. На этот раз ультиматум нам вручили китайцы. И на этот раз договоры были еще более искалеченными. Знаешь, что союзники сделали с Германией после первой мировой войны? Они отобрали у нации право на армию. Именно это было сделано с нами. Соединенным Штатам было заявлено, что наше существование как нации будет продолжаться лишь до тех пор, пока мы не представляем прямой угрозы любой другой нации на этой планете. И выполнение соглашения будет контролироваться международным комитетом.

— Нам никогда не говорили об этом, — сказал я.

— Я сказала, ты не при чем. Это часть нашей истории, которой мы не гордимся, поэтому официально она не существует — подобно всем другим кусочкам истории, которых мы не можем признать или одобрить.

Я снова спрятал свою реакцию за чашкой кофе. Когда я опорожнил ее, то сказал: — Поэтому иностранные делегаты впадают в паранойю, когда узнают, как именно мы хотим воевать с хторрами?

— Верно. Очень мало иностранных правительств смотрят, как и мы, на хторров, как на угрозу. Причины разные. Некоторые смотрят на науку, только как на способ увеличить урожаи зерна. Другие не думают, что хторры будут представлять угрозу в следующем году, потому что не являются угрозой в этом. Большинство людей, с которыми мы имеем дело, не понимают даже масштабов смерти от чумы, как же они поймут, что чума только малая часть гораздо большей инфекции?

— Значит доктор Цимпф права?

— Она скорее недооценивает ситуацию. У нас достаточно непосредственного опыта с хторрами, чтобы понимать, на что они похожи. Но попытайся рассказать это кому-нибудь, кто не видел их в действии. Они не поймут. Не захотят понимать.

— Но это приведет к крушению.

Лизард устало кивнула и улыбнулась:

— Вероятнее всего, да! — Она прихлебнула кофе, потом сказала: — Доктор Цимпф знала, какова будет реакция делегатов. Она намеренно вызывала ее. Мы должны продолжать выкладывать факты, но так случается каждый раз, когда вопрос поднимается в международном сообществе. Делегаты звереют. Они смотрят на хторров, только как на очередной американский повод для перевооружения. Слушай, мы уже перевооружились. Нам не нужен повод. — Она печально покачала головой. — Но они напуганы, вот что на самом деле. У каждой нации на планете та или иная беда, нет ни одной, которая не была бы уязвима перед первой же возникшей военной угрозой. Они не беспокоятся о хторрах, потому что еще не были искусаны ими, но они дьявольски озабочены американской военной мощью, потому что на них еще остались шрамы. По крайней мере мы — угроза, которую они могут понять, и поэтому переносят свой страх и свой гнев на нас. — Лизард посмотрела на меня. — Теперь ты видишь, на какую коровью лепешку наступил?