Пэлем Вудхауз - Дживс, вы — гений!

• Название: Дживс, вы — гений!
• Автор: Пэлем Вудхауз
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005

Берти Вустер когда-то сам был женихом красавицы Полины Стоукер, но счастье его длилось недолго — всего два дня. Теперь же Вустер искренне готов помочь своему другу лорду Чаффнелу добиться благосклонности бывшей невесты. Но его усилия только испортили дело, и в результате Берти оказался пленником на борту яхты, принадлежащей отцу Полины. Как всегда, положение спас изобретательный камердинер. Когда он изложил Вустеру план побега, Берти с восхищением признал: «Дживс, вы — гений!»

---

— Это завтрак его светлости, сэр.

— А где он сам?

— Должен скоро спуститься, сэр. Как удачно, что ее светлость поручила мне позвонить в гостиницу «Морские дали». Не окажись я здесь, нам было бы довольно трудно связаться друг с другом.

— Еще бы. А кстати, зачем понадобилось звонить в эти самые «Морские дали»?

— Ее светлость тревожится о сэре Родерике, сэр. Думаю, она поразмыслила и пришла к заключению, что обошлась с ним вчера вечером чересчур сурово.

— Ага, за ночь материнская любовь слегка поостыла?

— Судя по всему, да, сэр.

— Стало быть, «вернись, я все прощу»?

— Именно так, сэр. Но, к несчастью, сэра Родерика нет, и мы не располагаем никакими сведениями о его дальнейшей судьбе.

Этими сведениями располагал я и потому, конечно, незамедлительно поделился с Дживсом.

— С ним все благополучно. После воодушевляющей встречи с Бринкли он пошел в мой гараж за бензином. Он говорил, что бензином тоже можно оттереть лицо, не хуже масла, — это правда?

— Да, сэр.

— Тогда, думаю, он сейчас катит в столицу, а может, уже и прикатил.

— Я тотчас же извещу ее светлость, сэр. Полагаю, это сообщение в значительной степени умерит ее беспокойство.

— Вы в самом деле думаете, что она все еще любит его и желает совершить amende honorable?

— Или протянуть пальмовую ветвь? Да, сэр. Во всяком случае, ее поведение дает все основания сделать такой вывод. У меня сложилось впечатление, что старая любовь вспыхнула с прежней силой.

— Я очень рад, — искренне сказал я. — Должен вам признаться, Дживс, что после нашего с вами последнего разговора я совершенно переменил свое мнение о вышеупомянутом Глоссопе. В бессонные ночные часы между нами возникли узы, которые можно бы, пожалуй, назвать доброй дружбой. Мы обнаружили друг у друга массу скрытых достоинств и расстались, осыпая друг друга приглашениями на ленч.

— Неужели, сэр?

— Клянусь, Отныне в доме Глоссопа всегда будет стоять на столе прибор для Бертрама, и симметричный прибор для Родди у Бертрама.

— Очень приятное известие, сэр.

— Еще бы. Так что, если в ближайшее время будете беседовать с леди Чаффнел, можете ей передать, что я вполне одобряю этот брак и даю на него согласие. Однако сейчас, Дживс, все это дело десятое, — продолжал я, переводя разговор в практическую плоскость. — Сейчас важно другое: я умираю с голоду, и мне нужен этот поднос. Поэтому передайте мне его, и поскорее.

— Сэр, вы намереваетесь съесть завтрак его светлости?

— Дживс! — с чувством воскликнул я и только хотел добавить, что, если у него имеются хоть малейшие сомнения касательно моих планов в отношении завтрака, я их немедленно развею, пусть он только отступит в сторонку и посмотрит, как я наброшусь на еду, но тут в коридоре снова раздались шаги.

Конечно же, я ничего этого не сказал, я побледнел, если только может побледнеть человек, чья физиономия покрыта слоем ваксы, из самого сердца вырвался вопль. Мне снова надо было немедленно скрыться с глаз долой.

Обратите внимание, это были шаги крепких, сильных ног в штиблетах одиннадцатого размера, и я, само собой разумеется, предположил, что к двери подходит Чаффи, а встреча с Чаффи, как вы отлично понимаете, решительно не входила в мои планы. Я уже рассказывал вам, и, как мне кажется, достаточно убедительно, что мои настроения и цели не встретили у него поддержки. Наша беседа накануне вечером убедила меня, что он скорее принадлежит к враждебному стану и потому его следует всячески опасаться и избегать. Если он меня здесь обнаружит, немедленно запрет где-нибудь в порыве рыцарского благородства и начнет бомбардировать старого хрыча Стоукера сообщениями, что я здесь, пусть приходит и забирает.

И потому задолго до того, как ручка двери повернулась, я успел нырнуть в потаенные глубины, точно утка.

Дверь отворилась. Раздался женский голос — голос будущей миссис констебль Добсон, вне всякого сомнения.

— Мистер Стоукер, — возвестил он.

В комнату вошли большие, плоскостопые ноги.

ГЛАВА 18. Закулисные игры в кабинете

Я поглубже втиснулся в свое укрытие. Плохи дела, шептал мне в ухо голос, совсем плохи. Мало ли всяких неприятностей сваливается нам как снег на голову, но чтобы такая гнусная! Кто бы что ни говорил о Чаффнел-Холле — а последние события заметно поубавили его привлекательность в моих глазах, — по крайней мере одно обстоятельство было в его пользу: здесь вам не грозила опасность неожиданно встретиться с Дж. Уошберном Стоукером. И хотя я весь растекся в нечто бесформенное и дрожащее, как желе, его возмутительное, ничем не оправданное, как я считал, вторжение вызвало у меня праведный гнев.

Судите сами: человек позволил себе распоясаться в одном из старинных замков Англии, оскорбил его обитателей, бросил всем в лицо, что ноги его никогда здесь не будет, и чуть ли не на следующий день заявляется, как будто это постоялый двор и на половичке перед дверью написано: «Добро пожаловать!» Неслыханная наглость! Я весь кипел.

Однако ж любопытно, как выкрутится из положения Дживс. Эта хитрая бестия Стоукер, уж конечно, давно сообразил, что план моего побега созрел в голове Дживса, и есть основания опасаться, что он может сделать попытку вышибить содержимое этой головы на каминный коврик. Когда он заговорил, его голос недвусмысленно показал, что он и в самом деле взлелеял подобный замысел. Голос был резкий и грубый и произнес он для начала всего лишь «Ага!», однако человек, пришедший с серьезными намерениями, может вложить в «Ага!» очень большой смысл.

— Доброе утро, сэр, — ответил Дживс.

Эта игра в прятки за письменными столами штука обоюдоострая, в ней есть свои плюсы и свои минусы. Если вы — таящийся от людских глаз беглец, для вас, конечно, это сплошные плюсы, лучшего места не найти. Однако если вы выступаете в роли зрителя, вы, несомненно, можете предъявить целый ряд претензий. Я сейчас как будто слушал некую пьесу по радио, слышал голоса актеров, но игры их не видел, а я бы дорого дал, чтобы ее увидеть. Не Дживсову, конечно, Дживс никогда не играет, а вот на Стоукера, думаю, поглядеть стоило.

— Так, так, так, стало быть, вы здесь?

— Да, сэр.

Далее последовал гнуснейший смех визитера. Злобный, грубый, отрывистый.

— Я пришел сюда узнать о местонахождении мистера Вустера. Я подумал, что, возможно, лорд Чаффнел его видел. И никак не предполагал, что встречу здесь вас. Послушайте, вы, — эта болотная чума Стоукер вдруг заполыхал злобой, — вам известно, что я намерен с вами сделать?

— Нет, сэр.

— Свернуть вам башку.

— Вот как, сэр?

— Именно так.

Дживс кашлянул.

— Вы не находите, сэр, что это несколько чрезмерно. Я допускаю, что мое решение — в какой-то мере неожиданное, я это признаю, — оставить службу у вас и снова занять место камердинера у его светлости, могло вызвать ваше неудовольствие, однако…

— Вы отлично знаете, о чем я говорю. Или будете отрицать, что похитили этого молокососа Вустера с моей яхты?

— О нет, сэр. Признаю, я способствовал обретению мистером Вустером личной свободы. В ходе беседы, которая у нас с ним состоялась, мистер Вустер сообщил мне, что он незаконно и самоуправно удерживается на борту этого судна, и я, действуя исключительно в ваших интересах, освободил его. Как вы, вероятно, помните, сэр, я в то время еще находился у вас на службе и потому счел своим долгом избавить вас от чрезвычайно серьезных неприятностей.

Конечно, я ничего не видел, но, судя по взрыкиванью и бульканью, которыми Стоукер сопровождал это сообщение, он все время порывался его перебить. Безнадежное это дело, надо было со мной сначала посоветоваться, я бы его просветил. Если Дживс начал говорить о чем-то, что он считает важным, его не остановишь, надо набраться терпения и ждать, пока он не иссякнет.

И хотя он наконец умолк, его оппонент вовсе не спешил представить свои контраргументы. Надо полагать, небольшое выступление Дживса дало ему пищу для размышлений.

Да, я не ошибся. Старый хрыч долго сопел, пыхтел, а когда наконец заговорил, его голос чуть ли не дрожал от благоговейного ужаса. Такое часто случается с теми, кто пошел против Дживса. Он обладает талантом предложить иной, свежий взгляд на вещи.

— Кто из нас сошел с ума — вы или я?

— Прошу прощения, сэр?

— Вы, кажется, сказали, что хотели спасти меня — меня! — от…

— Серьезных неприятностей? Да, сэр, сказал. Не могу утверждать с полной уверенностью, ибо я не в состоянии предсказать, как было бы расценено присяжными то обстоятельство, что мистер Вустер вошел на борт вашего судна по собственной воле…

— Присяжными?!

— …однако насильственное задержание его на яхте вопреки явно выраженному им желанию ее покинуть содержит, как я полагаю, признаки состава такого преступления, как похищение, за каковое, как вам, без сомнения, известно, сэр, предусмотрено крайне суровое наказание.