Дэвид Вебер - Испытание адом

• Название: Испытание адом
• Автор: Дэвид Вебер
• Жанр: Научная Фантастика

На тюремной планете Аид, леди Харрингтон не прекращает борьбу...

---

– Ваша светлость, извещаю вас, что землевладелец лена Харрингтон леди Хонор погибла, не оставив наследников. Понеже названный лен был получен ею из ваших рук, а долг и обязанность управлять им в ее отсутствии были возложены ею на меня... – Говард осекся, закрыл глаза, но справился с собой, и продолжил: – В силу того, что землевладелец уже никогда не потребует у меня Ключ лена и мне некому передать его и не для кого хранить, я, согласно обычаю и закону, возвращаю Ключ и все регалии тому, от кого, милостью Божьей, они пришли в этот мир. Да будут они переданы на сбережение Конклаву землевладельцев.

Он протянул посох Протектору, но тот покачал головой. Глаза регента расширились. На Грейсоне почти не случалось такого, чтобы землевладелец не оставил наследника, хотя бы побочного. За всю тысячелетнюю историю планеты (исключая убийство Пятидесяти Трех, положившее начало гражданской войне, завершившейся лишением всех Истинных права наследования) такое случалось лишь трижды. Однако отказ Бенджамина принять посох вовсе не имел прецедентов, что повергло регента лена Харрингтон в полнейшую растерянность.

– Ваша светлость, я... – начал было Клинкскейлс, но, не договорив, вопросительно взглянул на Прествика.

Канцлер промолчал, и Клинкскейлс снова обернулся к Протектору.

– Сядь, Говард, – твердо произнес Бенджамин и, дождавшись, когда старик вновь уселся в кресло, невесело улыбнулся. – Вижу, ты действительно не понял, зачем я тебя позвал.

– Мне казалось, тут и понимать нечего, – отозвался Клинкскейлс. – Конечно, сама мысль об этом причиняла мне боль, но посох необходимо вернуть, это очевидно. А если меня вызвали не для этого, мне остается лишь теряться в догадках.

На этот раз улыбка Бенджамина была окрашена легким оттенком юмора. Нескрываемая досада в голосе старца сделала его похожим на того ворчливого дядюшку, которого Протектор знал с детства.

– Это поправимо, – сказал он и вопросительно взглянул на Прествика. – Генри, вы готовы?

– Безусловно, ваша светлость, – ответил канцлер и повернулся к Клинкскейлсу. – Вот видите, Говард, его светлости снова угодно взвалить на мои плечи неблагодарную обязанность давать объяснения.

– Объяснения?

– Или, если угодно, толкования.

Брови Клинкскейлса поднялись, и Прествик поджал губы.

– Короче говоря, Говард, похоже, сложившаяся ситуация ближе к уникальной, нежели вам казалось, – заявил он после недолгого молчания.

– Ситуация редкая, но исключительной ее не назовешь, – возразил Клинкскейлс – Я обсуждал создавшееся положение с судьей Клейнмюллером...

Воспоминание о разговоре с главным законоведом лена Харрингтон разбередило кровоточащую рану: глаза Говарда совсем помрачнели, он сглотнул и замотал головой, как старый рассерженный медведь.

– Судья вполне удовлетворительно разъяснил мне прецедент с леном Стретсон. Генри, леди Харрингтон, – он ухитрился произнести это имя почти недрогнувшим голосом, – не оставила наследников, вследствие чего ее власть и имущество переходят к Мечу, как произошло с леном Стретсон семьсот лет назад. Разве нет?

– И так, и не так, – ответил Прествик. – Видите ли, все зависит от того, как взглянуть на ситуацию. При определенном толковании мы можем признать, что наследники имеются, и их немало.

– Наследники? Какие наследники? Она не имела детей, и сама была единственным ребенком!

– Все так, но она не единственная, кто носит имя Харрингтон. У нее немало родичей... на Сфинксе.

– То-то и оно, что на Сфинксе! Они не грейсонцы, а Ключ Землевладельца не может быть унаследован иноземцем.

– Не грейсонцы. Что верно, то верно. И это чертовски усложняет ситуацию. Точно так же, как вы обсуждали ее с судьей Клейнмюллером, его светлость и я обсуждали ее с членами Верховного суда. И, согласно мнению судей, вы правы: Конституция однозначно допускает наследование сана и ленного владения лишь гражданином Грейсона. Проблема в том, что творцы Конституции просто не рассматривали возможность того, что среди наследников могут оказаться граждане иных звездных держав. Не говоря уж о том, чтобы землевладельцем оказался иностранец.

– Леди Харрингтон не была иностранкой! – буркнул Клинкскейлс, и глаза его полыхнули гневом. – Вне зависимости от места рождения, она...

– Успокойся, Говард, – мягко укорил его Бенджамин, прежде чем старик успел разбушеваться. Клинкскейлс утих, и Бенджамин с примирительным жестом продолжил: – Я понимаю, о чем ты говоришь, но когда мы предложили ей титул, она, тут уж спорить не приходится, безусловно была иностранкой. Да-да, была! Вот та ситуация уж точно не имела прецедентов, что, как мне помнится, отнюдь не воодушевляло одного старого ретрограда по имени Говард Клинкскейлс.

Помянутый ретроград залился краской и, к собственному изумлению, рассмеялся. Хриплый смех прозвучал жутковато, однако он прозвучал – впервые за два с половиной месяца с тех пор, как показали казнь Харрингтон. Старик покачал головой.

– Тоже правда, ваша светлость. Но она стала гражданкой Грейсона, когда принесла клятву землевладельца.

– Вот именно. И тем самым был создан прецедент. Следуя ему, нам остается только послать за ее ближайшим родственником – это кузен по имени Девон, так ведь, Генри? – и принять его клятву. В конце концов, коль скоро мы приняли в наши ряды леди Хонор, то можем...

– Нет! – выкрикнул Говард, едва не вскочив с кресла.

Протектор склонил голову набок. Под его взглядом старик сник, взял себя в руки и, приведя мысли в порядок, заговорил, тщательно подбирая слова:

– Ваша светлость, леди Харрингтон стала одной из нас еще до принесения клятвы. Тогда, когда сорвала заговор Маккавея, и потом, когда помешала этому мяснику Саймондсу подвергнуть Грейсон бомбардировке. Что же до ее кузена... – Клинкскейлс покачал головой. – Вполне допускаю, что это весьма достойный человек, от родича леди Хонор следует ожидать именно этого. Но он уж точно иностранец, и каким бы замечательным он ни был, сана землевладельца никоим образом не заслужил.

– Можно подумать, будто все, кто носит этот сан, получили его по заслугам. Велика ли заслуга – родиться в семье землевладельца?

– Я не о том. – Клинкскейлс нахмурился, вздохнул и пояснил: – Дело в том, ваша светлость, что наш народ – наш мир! – до сих пор не освободился от помянутых вами «старых ретроградов». И немалое число их заседает в Конклаве Землевладельцев. Одного этого достаточно, чтобы наше предложение вызвало серьезные осложнения. А ведь ретроградов немало и среди рядовых граждан. Вы не хуже меня знаете, что возведение леди Харрингтон в достоинство землевладельца было принято как должное далеко не всеми, но она заслужила и свой титул, и доверие народа. Боже мой, Бенджамин ты же сам вручал ей мечи к Звезде Грейсона!

– Я помню, Говард, – терпеливо сказал Бенджамин.

– Тогда как же, во имя Господа испытующего, будет этот... как его, Девон? – Протектор кивнул, и старик раздраженно пожал плечами. – Вот-вот, Девон, как он собирается заработать такое доверие? На него и сторонники леди Харрингтон будут посматривать искоса, а что уж говорить о настоящих ретроградах?

Клинкскейлс воздел руки, и Бенджамин кивнул, втайне радуясь тому, что сумел пробудить в старике былую энергию и неравнодушие. Мозг Клинкскейлса работал четко: в своих рассуждениях он шел тем же путем, каким прежде прошли Протектор с канцлером.

– Другое дело, – продолжил Клинкскейлс, увидев одобрительный взмах руки Бенджамина, – будь у нее сын, пусть даже не рожденный на Грейсоне. В таком случае прямое право наследования не вызывало бы сомнения. Но мне даже думать не хочется, к чему может привести попытка добиться от Ключей признания наследником родича по боковой линии. «Реставрация Мэйхью» – это, конечно, хорошо, только никакая реставрация не поможет вам, если вы попытаетесь действовать в обход Конклава.

– Ты безусловно прав, но...

– Да какие тут «но», Бенджамин! – взревел Клинкскейлс – Если ты вбил себе в голову, что сумеешь в чем-то переубедить нашу фракцию матерых мракобесов, значит, твое дурацкое иностранное образование начисто отбило тебе чутье! Ты же сам признал, что в тот раз тебе пришлось продавить совершенно невероятный конституционный прецедент. И ведь что бы ни заявляли Мюллер и его банда вслух, в ее присутствии, они так никогда и не простили ей того, что она – иностранка, женщина и острие твоих реформ. И ты думаешь, они просто так проглотят, если ты навяжешь им нового иностранца – да еще иностранца, у которого нет Звезды Грейсона!

– Если бы ты позволил мне закончить фразу, Говард, – на редкость терпеливо произнес Бенджамин (глаза его, однако, заблестели: наконец-то вернулся прежний Клинкскейлс, ворчливый, желчный и совершенно невыносимый), – то именно этот пункт наших рассуждений я бы тебе и разъяснил.