Вера Витковская - Птицы небесные

• Название: Птицы небесные
• Автор: Вера Витковская
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-7905-3108-3

Романтичная красавица Наташа, талантливая актриса, всегда готова потерять голову из-за любви. Зато журналистка Катя — реалист и прагматик; кажется, она озабочена только своей карьерой. Но подруг, кроме детства в провинциальном городке, объединяет желание не упустить свое счастье в суете столичной жизни…

---

Как-то вскоре после свадьбы он даже сумел смутить Катю. Раньше это никому не удавалось. Она вернулась с факультета, чувствуя себя совершенно разбитой и больной. Муж встретил ее в прихожей и тут же со свойственной ему чуткостью все понял. Обычное женское недомогание. Катя всегда нелегко переносила первый день, особенно если, как назло, на него падали важные дела, занятия, встречи.

Катя бессильно опустилась на стул в прихожей. Колесников снял с нее сапоги, помассировал ноги и принес мягкие тапочки. Бережно уложив жену на диван, поспешил на кухню готовить ей ужин. Ужинала Катя в постели. Так за ней не ухаживали даже мама или бабушка. Сережа сидел рядом и как-то по-новому смотрел на нее. В этом взгляде было больше сострадания, нежности. Он жалел ее, как ребенка.

— Бедные, бедные женщины! Даже природа не поскупилась на испытания для вас. Я бы каждой давал медаль за эти мучения, — щедро пообещал Колесников.

Катя не выдержала и прыснула:

— Зачем нам медаль, лучше бы дали один свободный день в месяц, как во всех цивилизованных странах.

— Свободный день само собой, но вы заслуживаете особого вознаграждения! — с шутливой торжественностью провозгласил он. — Может быть, вызвать врача, Катюша?

Бедный Колесников, он привык ухаживать за больной и то и дело вызывать «неотложку», так объяснила Катя его необычную заботливость.

— Не надо, Сережа, не говори больше об этом, я даже покраснела, щеки горят, — взмолилась Катя.

Она еще долго стеснялась мужа. Но его непривычная для нее забота возымела действие: Кате вдруг до слез стало жалко себя и всех женщин. Раньше она считала жалость унизительной ерундой. Даже ближним мы разучились сострадать, вокруг только вражда, зависть и недоверие. Катя пила чай и высказывала все это Колесникову. Он понимал. Какое счастье, когда есть кому поплакаться. Потом он положил голову ей на колени, и она ласково гладила его лоб и волосы.

Какой-то своей частью ее муж был самым обыкновенным русским мужиком. Он любил часами лежать на диване, одним глазом глядя в телевизор, другим в газету, слушать, как Катя гремит на кухне посудой. Эти минуты — самые счастливые в его жизни, признавался он. Иной раз Катя напрасно взывала:

— Колесников, вынеси мусорное ведро наконец.

— Странно, Катюша, я только что выносил.

— Три дня назад.

К счастью, это была малая часть Сережи Колесникова. Стоило Кате простудиться или слегка занемочь, как супруг превращался в заботливую няньку и сиделку. Она принимала это как должное и ценила мало. По легкомыслию молодости и еще потому, что не с кем было сравнить Колесникова.

Она долго не могла привыкнуть к его галантности: он помогал незнакомой женщине с тяжелыми сумками подняться по ступенькам в автобус, придерживал дверь в метро, пока его спутники не минуют ее благополучно, и делал еще много странных поступков, от которых наши мужчины давно отвыкли. Однажды они опоздали в театр — помогали какой-то старушке добраться до дому.

— Это какое-то донкихотство, разве можно помочь всем страждущим! — рассердилась тогда Катя.

— Это не донкихотство. Таким должно быть наше повседневное общение друг с другом. Грустно, что мы потеряли элементарную культуру общения на улице, в транспорте. Жизнь могла бы стать намного легче, — грустно размышлял Колесников.

Обычно Катя, летая по улицам, никого и ничего не замечала вокруг. Слишком была сосредоточена на себе и своих делах. Слишком важной казалась ей эта жизнь. Вокруг копошились мамаши с детьми, старики и просто прохожие, в общем, толпа. И вдруг она словно прозрела — вокруг появились люди.

Вот бредет по тротуару старушка, легкая седая былинка. Лет восемьдесят пять, определила Катя. «Неужели и я когда-нибудь буду такой?» — не верилось ей. На пути старушки непреодолимое препятствие — небольшой склон с тремя ступеньками, утонувшими во льду. Бабуля беспомощно оглядывается — народ озабоченно спешит по своим делам. Катя почти на руках отнесла невесомое тельце вниз и, поддерживая под локоток, доставила к подъезду. Всего два квартала, а шли они полчаса. Долго лежал неприятный холодок у нее на сердце: какая страшная вещь одинокая бессильная старость.

Или как обычно спешит она на вечерний эфир. Грудь вперед, ветер посвистывает в ушах. Сразу видно — идет деловая, уверенная в себе женщина. А на дворе дерутся мальчишки. Это не обычная драка-возня. Лица у драчунов багровые, злобные. Уже дошло до синяков, ссадин и членовредительства. Они и сами хотели бы остановиться, но уже поздно: вокруг улюлюкают дружки. И даже два великовозрастных балбеса остановились и с удовольствием наблюдают этот петушиный бой. Колесников ни за что не прошел бы мимо. Катя, позабыв о своем свежевыглаженном, элегантном костюме, берет драчунов за шкирки, чуть приподнимает в воздух и встряхивает. Сразу видно, что в гневе она страшна. Две пожилые женщины одобряют ее вмешательство. Катя грозится вызвать милицию и в доказательство свистит. Делает она это классно, в ушах резь от ее свиста. Женщины в ужасе, мальчишки разбегаются.

Катя, очень довольная собой, продолжает путь. Это Колесников научил ее: да, мы должны замечать друг друга, помогать ближнему и в малом, и в большом.

Глава 12

— Колесников, рисуй мне новую медаль! — кричала из прихожей Катя, вернувшись домой только к девяти вечера.

— Это за что же тебе медаль? Оставила мужа без ужина. — Сергей показался из кухни с ломтем хлеба в руке.

Катя торжественно вручила ему аккуратный сверток:

— Даже не медаль, а орден. Я стояла в очереди четыре с половиной часа. Отхватила для тебя новую куртку — японскую, пуховую, последний писк.

Катя никогда не стояла в очередях, даже за югославскими сапогами, даже за платьем-сафари, о котором мечтала. И получаса не могла вытерпеть в очереди. Вот почему она была так горда: ради мужа, раздетого и разутого, совершила настоящий подвиг. Колесников выразил ей соболезнование, медаль обещал. По поводу ордена сказал:

— Орден ты получишь сама знаешь за что, за особую женскую доблесть.

Катя промолчала, в который раз пропустив мимо ушей намек. В последнее время Сергей часто мягко, тактично, но напоминал ей об обещании. Она уже второй год работала на телевидении, положение ее было прочно. Самое время обзавестись наследником. Но Кате не хотелось об этом думать. Жизнь с каждым днем становилась все увлекательнее. Сколько работы впереди, сколько интересных людей. И вот на два-три года нужно выключиться из этого бурно несущегося потока, запереться в четырех стенах, обречь себя на пеленки, каши, прогулки с коляской по аллее парка. Кате даже дурно становилось от этих умилительных картин ее предстоящего материнства. Как получить сразу готового младенца, такого, как Петька, лет пяти? Колесников не знал способов, она тоже. Поэтому вопрос о пополнении семейства все отодвигался и отодвигался до лучших времен, когда детей наконец научатся выращивать в пробирках и воспитывать хотя бы первые годы их жизни в каком-нибудь спецсанатории.

— Ты не мог больше ходить в этой ужасной старой куртке, — поспешно перевела Катя разговор. — Ты почтенный не только по годам, но и по положению человек, гражданин, супруг…

Она с азартом занялась гардеробом мужа. Новый костюм, свитера, рубашки неузнаваемо изменили Колесникова. Он стал моложе, интересней и вальяжней.

— Вальяжней, потому что разъелся, — с недоумением вглядывался он в зеркало, словно не узнавая себя.

Утром Катя силой заставляла его есть кашу или блинчики со сметаной:

— Мне надоели твои кости, Сереженька. Посмотри, я вся в синяках. Доколе это будет продолжаться?

Этот аргумент действовал безотказно. Колесников давился, но ел.

«Пускай теперь кто-нибудь посмеет сказать, что я плохая жена», — с угрозой думала Катя. Эти «кто-нибудь» — подружки Колесникова, его тетушка, Наташка, Зоя — все, кто с недоверием отнесся к их браку. Таких недоверчивых было немало. Друзья его просто откровенно завидовали. Особенно те, кто прожил с женой лет по двадцать и готов был бежать от нее хоть на Северный полюс. А женщины рвали и метали. Кто-то из них сказал в шутку:

— Такие мужчины, как Серж Колесников, должны принадлежать всем, а не одной случайной счастливице, которой удалось его окрутить. Это величайшая редкость, национальное достояние…

Примерив куртку, Колесников уселся рисовать новую медаль для Кати. У него была неплохая коллекция старинных и советских орденов и медалей. Но интерес к ним не ограничивался поисками и пополнением коллекции. Сергей любил придумывать и мастерски рисовал медали и ордена собственного сочинения и щедро награждал окружающих. Людей нужно чаще хвалить и поощрять — таково было его убеждение.

Это увлечение мужа очень нравилось Кате. Она прыгала от радости, когда он наградил ее первой медалью — за отлично приготовленный борщ. Борщи были слабостью Колесникова. Они любили вместе сочинять какой-нибудь памятный знак к юбилею или шутливые знаки зодиака. У Петьки уже была дюжина медалей за хорошее поведение, пускание мыльных пузырей, похвальный аппетит и другие малые и большие заслуги.