Андрей Воронин - Высокое напряжение

• Название: Высокое напряжение
• Автор: Андрей Воронин
• Издательство: Современный литератор
• Жанр: Боевик
• Год: 2001
• ISBN: 985-456-835-0

Смерть ходит за ним по пятам… Мафия, которой он объявил войну, жестока и беспощадна к тем, кто становится ей поперек горла, кто стремится перекрыть источник ее кровавых денег.

Роман, как и другие романы Андрея Воронина из серии произведений об инкассаторе, – снова о честном и мужественном человеке, бывшем десантнике Юрии Филатове. Произведение найдет своего благодарного читателя, который любит острые и захватывающие сюжеты, который вообще любит детектив как жанр.

---

– А черт ее знает, – ответил Бекешин и снова звякнул стеклом. – Надо в багажнике посмотреть, там болталось какое-то железо… Только должен тебя предупредить, что теперь не шестьдесят восьмой год и даже не восемьдесят девятый. Теперь никто шины самостоятельно, вручную не монтирует.

– Ошибаешься, – сказал Юрий, затягивая ручник и берясь за ручку дверцы.

– Тебе виднее, – пожал плечами Бекешин. – Я, например, от всего этого далек. Понятия не имею, что у этого драндулета под капотом.

, – Красиво жить не запретишь, – констатировал Юрий и вылез из салона.

Он обошел машину и открыл багажник. К его немалому удивлению, здесь обнаружилось много полезных вещей: буксировочный трос, аптечка, домкрат, набор торцовых ключей и даже огнетушитель. Юрий приподнял коврик и осмотрел запаску. Запаска была на месте, но монтировки не оказалось и здесь. Зато в углу багажника под ковриком обнаружился изогнутый буквой “Г” баллонный ключ, один конец которого был заострен. Юрий засунул баллонник в карман брюк и захлопнул багажник.

– Ну что?

Бекешин уже выбрался из машины и стоял рядом с передней дверцей, вопросительно глядя на Юрия. Бутылки он, конечно же, прихватил с собой, и теперь они торчали у него во все стороны, как какие-то диковинные прозрачные отростки. Бутылок было много.

– Пошли, – сказал Юрий и двинулся к подъезду, торопясь поскорее увести вызывающе хорошо одетого Бекешина вместе с его батареей спиртного подальше от любопытных глаз.

– Эй, – окликнул его Георгий, – может быть, ты меня все-таки разгрузишь? Кто из нас телохранитель?

– Телохранитель, – не оборачиваясь, сказал Юрий, – это совсем не то же самое, что носильщик. В конце концов, если на тебя сейчас нападут, я что – должен буду забросать киллера стеклотарой? И потом, мне еще нужно взломать собственную дверь, а для этого потребуются свободные руки.

– Вот послал Господь работничка, – пыхтя и звякая стеклом, пожаловался Бекешин. – На все у него готов ответ, а я, оказывается, должен таскать тяжести к нему домой да еще ему же за это и платить.

Юрий остановился перед дверью своей квартиры. Ощущение стремительного движения, не оставлявшее его с того момента, как он вышел из кабины груженного медью тягача, казалось, многократно усилилось. Он прикрыл глаза и подумал, что ему сейчас нужна вовсе не пьянка в компании Бекешина, а часов десять крепкого сна. Перед закрытыми глазами немедленно встала дорога, серая лента остро нуждавшегося в ремонте асфальта, стремительно бегущая навстречу и исчезающая под нижним краем широкого лобового стекла. Юрий открыл глаза, тряхнул головой и без колебаний вогнал заостренный конец баллонного ключа между дверью и косяком.

Это был далеко не самый удобный инструмент. Он все время норовил вывернуться из ладоней, старое, сухое, как кость, дерево противно хрустело, трескалось и продавливалось, но язычок замка, отчетливо поблескивавший в узкой щели, не сдвинулся ни на йоту. Бекешин звякал стеклом и недовольно ворчал за спиной – что-то о ресторане, о девочках, которых при желании можно было вызвать прямо к нему на дом, о впустую теряемом времени, о взломщиках, у которых руки растут из известного места и которые при этом мнят себя крутыми бодигардами, – и Юрий уже начал всерьез подумывать о том, чтобы разом покончить со всей этой бодягой, просто саданув по замку ногой, но тут позади него щелкнул замок, протяжно заскрипели нуждавшиеся в смазке дверные петли, и пронзительный старушечий голос завопил на весь подъезд:

– Ax вы, хулиганье! Ах вы, ворюги! Вы что это делаете, бандиты?! А ну марш отсюда! Я уже милицию вызвала!

– Тише, тише, мамаша, – успокаивающе забормотал Бекешин.

– Вот я тебе покажу тише! – громче прежнего завопила старуха. – Я тебе покажу тише, рожа поганая, алкаш!

Юрий вздохнул, перестал терзать дверь и обернулся.

– Здравствуйте, тетя Маша, – сказал он. – Это я, Видите, никак домой не попаду…

Соседка замолчала, близоруко прищурилась и тихо охнула.

– Юрик?! Ты живой? А говорили ведь… Говорили, что ты погиб. С моста, сказали, в реку упал вместе с машиной. Квартиру забрать хотели, умники. А я им сказала: через мой труп. Пока своими глазами его мертвого не увижу – не видать вам квартиры как своих ушей. Так и сказала. И печать навесить не дала.

– Ого, – тихо сказал Бекешин и деликатно звякнул стеклом.

– Ну, тетя Маша, – растерянно сказал Юрий. – Спасибо вам огромное, конечно, только… Как же это вы не дали им квартиру опечатать? Как это вам удалось?

– Да, – сказал Бекешин, – это интересно.

Старуха строго поджала морщинистые губы.

– Как удалось, как удалось… Они печать-то навесили, да я тоже не лыком шита. Пождала недельку да и сорвала ее от греха подальше. А когда они опять явились – участковый, значит, и из жилконторы один, лысоватый такой, с папочкой, – сказала, что ты вернулся, только дома тебя нету. Ну, за квартиру, натурально, пришлось платить. За коммунальные услуги опять же… Они походили-походили да и успокоились. Им ведь главное, чтобы квартплата шла, а жив человек или помер давно – им без разницы.

– Ну, тетя Маша, – повторил Юрий. – А если бы я и вправду погиб, тогда как же?

– Вот еще, – фыркнула соседка. – С чего бы это тебе погибать? В Чечне уцелел, а тут погиб? Мать твоя, покойница, знаешь как говорила, когда от тебя подолгу писем не было? Пока, говорит, человека кто-то ждет, он помереть никак не может. Возьми ключ-то, чего дверь ломаешь? Забыл, что ли, где у тебя ключ запасной?

– Забыл, – сказал Юрий, предварительно сглотнув застрявший в горле тугой ком. – Представляете?

– Да уж представляю, – с неопределенной интонацией ответила соседка. – Где пропадал-то столько времени? Я уж и сомневаться начала потихонечку. Чего, думаю, дура старая, в историю влезла? А ну как он и вовсе не вернется? С квартирой-то чего делать, квартирантов, что ли, пускать?

– Так, – сказал Юрий, – носило по свету…

– Зато на пользу пошло, – сказала тетя Маша, отдавая ключ. – Вон костюмчик какой. Как в кино.

– Да уж, – вздохнул Юрий, – на пользу… Я вам деньги должен, тетя Маша…

– Должен, должен, – кивнула та. – Я и отказываться не стану. Тяжеловато, знаешь, с одной пенсии за две квартиры платить. Только это успеется. Гляди, друг-то твой уже совсем устал, сейчас бутылки ронять начнет.

– Факт, – слегка сдавленным голосом подтвердил Бекешин.

– Может, зайдете, тетя Маша? – предложил Юрий, отпирая дверь.

– В другой раз, – ответила соседка. – Куда мне, старой галоше, с молодыми за один стол? У вас свои разговоры, у меня свои… Да и не пью я это ваше заграничное. Ты меня, коли охота не пропадет, потом красненьким угостишь, вот и ладно будет.

– Непременно, тетя Маша, – сказал Юрий. – Спасибо вам огромное, Он пропустил изнемогающего под тяжестью бутылок Бекешина в прихожую, вошел сам и с облегчением захлопнул за собой дверь. Бекешин, мелко семеня ногами, как будто ему приспичило по малой нужде, вбежал в комнату и с громким вздохом облегчения обрушил свою ношу на диван.

– Черт, – сказал он, – все руки свело. Думал, не донесу… Слушай, у тебя соседка сделана из чистого золота. Уступи, а? Мне бы такая оч-чень не помешала. И дома, и на работе. Особенно на работе.

– А ты уверен? – спросил Юрий. – Может быть, как раз и помешала бы?

Бекешин на секунду помрачнел.

– М-да, – сказал он, – пожалуй… Опять ты за свое, Фил. Бизнес и честность – две вещи несовместимые… Господь с тобой, оставайся при своей соседке. Тем более что один блюститель чистоты нравов у меня уже появился.

Юрий слушал его и почти не слышал. Он пытался как-то совместить все еще продолжавшееся внутри него стремительное движение с застывшим покоем этой пыльной малогабаритной квартирки с обшарпанными обоями и убогой, рассыпающейся от старости мебелью. Совмещение никак не получалось, он чувствовал себя чужим в этих стенах, абсолютно чужим, случайно заглянувшим сюда зевакой, и это было страшно, потому что эти стены видели, как он рос – день за днем, год за годом… Он знал, что если не полениться и выволочь из узкого пространства между древним платяным шкафом и стеной десятилетиями копившийся там хлам наподобие изгрызенных молью ковровых дорожек и рогожных мешков с пришедшими в окончательную негодность носильными вещами и обувью, то на обоях, примерно на уровне пояса, обнаружится здоровенная дыра, которую расковырял семилетний Юра Филатов, стоя в углу и отбывая наказание за то, что украл из лежавшей на столе пачки сигарету и тайком выкурил ее в туалете.

Он видел фотографии на стене и стоявшую на телевизоре фарфоровую статуэтку, изображавшую юного Пушкина, – ту самую, которую в юности выиграла на конкурсе чтецов мама, – но все это теперь существовало отдельно от него, само по себе, навсегда увязнув в прошлом, как муха в янтаре. Это были просто вещи – старые, мертвые, никому не нужные вещи. В них не было отца и мамы, в них не было даже памяти об отце и маме. Память была внутри Юрия, только внутри него и нигде больше, и это открытие почему-то вызывало печаль, граничившую с физической болью.