Марина Воронина - У смерти женское лицо

• Название: У смерти женское лицо
• Автор: Марина Воронина
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевик
• Год: 2000
• ISBN: 5-17-003486-5

У Справедливости — много лиц, и одно из них — лицо Смерти. Страшно, когда именно это лицо — женское...

...Она хорошо знает, что большой город не спит никогда. Просто ночами в нем начинается другая жизнь — криминальная. Жизнь, где преступление — норма, а жестокость — право сильного. Она приходит на ночные улицы, чтобы вершить справедливость. Она — судья и палач одновременно. У врагов ее — стволы наемных киллеров, власть, деньги, сотни подручных. А у нее — только отвага, честь и вера в свою правоту. Это — неравный бой. Бой, в котором можно только погибнуть — или победить...

---

Поняв, что последует за этим, Катя вскочила и бросилась к окну. Дверь за ее спиной начала открываться, точнее — ее попросту распахнули мощным ударом ноги, но время опять замедлилось, позволяя наполнить растянувшиеся секунды действием, — в тот самый момент, когда она, ударив плечом, вывалила двойную раму наружу и в водопаде стеклянных осколков и разваливающихся на лету кусков дерева выпрыгнула из окна, напоследок еще раз выстрелив из пистолета в сторону двери, чтобы хоть немного задержать нападавших.

Выпущенная ей вдогонку очередь ушла в голубое сентябрьское небо. Катя приземлилась в узкую, заросшую крапивой и заваленную мусором щель между бревенчатой стеной здания и высоченным забором дровяного склада. Падая, она больно ударилась о забор, порвав куртку и заработав парочку ссадин, и сильно растянула лодыжку. Она попыталась встать, но тут же, охнув, снова упала на одно колено — все-таки контора Ульянова помещалась на третьем этаже. «Могло быть и хуже», — подумала Катя, предпринимая новую попытку подняться и упираясь левой рукой в скользкие бревна, а правой, в которой все еще был зажат пистолет, в занозистые доски забора.

Из-за угла дома выбежал человек. Разглядеть его Катя не могла, она видела только темный силуэт на фоне яркого света, но автомат она рассмотрела очень хорошо. Автоматчик протиснулся в щель и тут же едва не упал, споткнувшись о догнивавший под стеной сломанный стул. Катя перенесла вес тела на здоровую ногу, оторвала правую руку от забора и выстрелила в этот черный силуэт, будто бы вырезанный из картона и небрежно вклеенный в яркий полуденный свет чьей-то бездумной рукой. Человек взмахнул руками, роняя автомат, и опрокинулся на спину так стремительно, словно с разбега наскочил на стену из упругой твердой резины, которая без церемоний отшвырнула его назад.

Услышав, как зашуршала у нее за спиной крапива, Катя начала оборачиваться, уже понимая, что делает это недостаточно быстро. Это было, как в вязком ночном кошмаре, когда убегаешь и никак не можешь убежать от чего-то страшного, надвигающегося на тебя со спины, — Катя оборачивалась и никак не могла обернуться до конца, чтобы встретить опасность лицом к лицу. Перед ее взглядом, словно в замедленной съемке, плыли неструганые, серые от непогоды горбыли покосившегося трехметрового забора, ржавые шляпки гвоздей, качающиеся верхушки темно-зеленой, почти черной крапивы, круглая дырка, образовавшаяся на месте выпавшего сучка... А в следующее мгновение все это взорвалось ослепительной вспышкой белого света и, разваливаясь на куски, стремительно провалилось в нахлынувшую черноту. Катя покачнулась и лицом вниз упала в заросли крапивы.

Стоявший позади нее человек с озабоченным видом повращал кистью правой руки — ему показалось, что он слегка растянул сухожилие, и убрал пистолет, рукояткой которого он только что ударил Катю по затылку, в кобуру, висевшую под мышкой. Сверху, звякнув, упал осколок стекла. Человек поднял голову и встретился взглядом со своим товарищем, выглядывавшим из разбитого окна.

— Ну, что? — спросил тот.

— Отдыхает, — ответил стоявший внизу. — Макарчук готов. Эта сука стреляет, как техасский рейнджер.

— Ладно, — сказал человек в окне. — Волоките ее в машину. Пусть Гаврилин сам разбирается, что с ней делать.

— Волоките... — недовольно буркнул нижний. — Ты ко мне, что ли, на «вы» обращаешься? Или думаешь, что Макарчук мне поможет?

— Ну, не бухти, — донеслось сверху. — Мы уже спускаемся. Да в ней и весу-то килограммов сорок — пятьдесят, не надорвешься.

— Давайте, давайте. Нашли себе носильщика.

Он наклонился, перевернул Катю и, взяв ее за воротник куртки, неторопливо поволок по узкому проходу, свободной рукой отводя в сторону стебли крапивы, поминутно спотыкаясь и матерясь сквозь зубы. Он еще не добрался до угла здания, когда откуда-то донеслись быстро приближавшиеся завывания милицейской сирены. Он быстро огляделся, явно пребывая в нерешительности. Его товарищей видно не было, зато за углом раздался звук запускаемого двигателя. Человек снова быстро нагнулся, запустил руку за отворот Катиной куртки, выхватил оттуда конверт с деньгами и бросился к своей машине.

Выбегая из узкого деревянного ущелья, он остановился, словно вдруг вспомнив что-то важное, обернулся и, быстро прицелившись, выстрелил в лежавшую метрах в пяти от него Катю. Он не видел, попал ли его контрольный выстрел в цель, но проверять было некогда: сирена выла все ближе.

Как только он запрыгнул на заднее сиденье, запыленный «джип» рванул с места и скрылся из вида за полминуты до того, как из-за поворота выскочил милицейский «уазик» с включенными мигалками и сиреной, из которого горохом посыпались вооруженные люди.

Глава 18

— Да, капитан, — сказал полковник Соболевский, так и этак вертя перед собой какие-то бумаги, словно не зная, как с ними поступить: продемонстрировать их капитану или, может быть, просто сжечь или даже прожевать и проглотить, как герой какого-то фильма.

Капитан молча наблюдал за его манипуляциями с несколько преувеличенным выражением туповатой сосредоточенности и готовности подхватывать расточаемые начальством перлы мудрости на своем тяжелом, грубоватом лице. Как следует рассмотрев и правильно оценив это выражение, полковник едва заметно поморщился: рожа у капитана была — хоть на доску почета вешай, а значит, тот продолжал переживать провал столь тщательно спланированной им операции... и еще кое-что, пожалуй. Полковник не знал подробностей, но очень сильно подозревал, что в тот момент, когда серый «Скорпио», потеряв управление, вмазался в столб и превратился в огненный шар, он сам, полковник Соболевский, находился на волосок от гибели — капитан запросто мог не сдержаться и отвернуть голову своему непосредственному начальнику... Так, во всяком случае, казалось полковнику. Поразмыслив, он решил, что свернуть ему шею было за что — поспешил, испугался, занервничал... В конце концов, это он, чертов старый зануда, угробил операцию, блеснув навыками в обращении со стрелковым оружием... Э, да что там!.. Ну, я же тебя удивлю, подумал полковник и, перестав вертеть в руках заключение экспертизы, положил его на стол, твердо припечатал ладонью и подвинул к капитану.

— Ознакомься, — сказал он. — Уж не знаю, обрадует это тебя или, наоборот, огорчит... Не знаю. Лично я в полной растерянности. Каким-то образом мы с тобой сели в здоровенную лужу, и я ума не приложу, как это могло произойти.

Капитан взял со стола бумаги и, едва заметно пожав плечами, начал бегло просматривать текст. Примерно после третьего абзаца он слегка вздрогнул, глаза его заметно округлились, он вернулся к началу документа и стал читать все подряд, с таким вниманием разглядывая каждую букву, словно это было личное послание от Господа Бога. Полковник про себя удивился его самообладанию: что касалось его самого, полковника Соболевского, то он, прочтя то, что привлекло внимание капитана, не сдержал удивленного возгласа и даже, помнится, в сердцах грохнул кулаком по столу. Мало ему было одного фокусника, так теперь еще и это! Прокол был позорный, но полковнику почему-то казалось, что капитан будет рад... Ну, пусть не рад, но камень с души у него упадет наверняка.

— Ни черта не понимаю, — честно сказал капитан, дочитав до конца. — Виноват, товарищ полковник, но это бред какой-то.

— Так уж и бред, — откликнулся полковник, закуривая и откидываясь на спинку кресла. — Скажи еще, что криминалисты по пьяному делу перепутали трупы, а содержимое багажника разделили поровну.

— Содержимое багажника могло и сгореть, — сказал капитан без особенного энтузиазма.

— Что-нибудь наверняка осталось бы, — заверил его полковник. — Его потушили довольно быстро... В конце концов, остались бы какие-то химические соединения...

— А такой анализ проводили? — быстро спросил капитан.

Полковник молча смотрел на него с жалостливым выражением лица.

— Ну, виноват, — сказал капитан, — ясно, что проводили, иначе вы бы не стали об этом упоминать... Но что это за дьявольщина, а? Вы что-нибудь понимаете? — с надеждой спросил он.

— Говоря по совести, очень немного, — признался полковник. — То есть выводы лежат на поверхности... Ясно, что она как-то ухитрилась обнаружить наше наблюдение, нашла микрофон и подставила нам этого придурка на своей машине... Но как она догадалась, черт бы ее побрал?! Она общелкала нас с тобой, как приготовишек, и спокойно ушла с грузом. Я начинаю думать, что ты знаешь о ней далеко не все. Похоже, что мы имеем дело с профессионалом.

— Да какой профессионал! — безнадежно махнул рукой капитан. — И то, что она ушла с грузом, еще вилами по воде писано... Виноват, товарищ полковник.

— Можешь не извиняться, — сказал Соболевский. — Хотелось бы мне в это верить... Но только где же она тогда? Дома-то ее нет.