Дэйв Волвертон - Братство волка

• Название: Братство волка
• Автор: Дэйв Волвертон
• Издательство: АСТ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-009255-5, 5-7921-0417-4

Это — не просто сериал-фэнтези. Не просто даже «литературная легенда».

Это — САГА. Сага о магии и мече, сага о боли и героизме. Сага о надежде, что остается даже там, где ее уже не должно бы и быть.

Это — мир королевств. Мир хрупких политических союзов и маленьких, но страшных войн. Мир, коим таинственные Властители Рун правят железной рукою — рукою власти. Мир, в котором возможно отобрать у любого его силу — и отдать ее другому. Мир, где повелители обязуются не только править, но и служить. Мир, где снова и снова разгорается битва с теми, кого зовут просто и страшно — НЕЛЮДИ...

...Нет покоя землям Рофехавана.

...Нет покоя Королю Земли Габорну.

Вновь пожаром войны вторгся в Рофехаван с юга могучий Властитель РунРадж Ахтен, способный не просто вобрать в себя силу многих сотен человек, но и жить, не нуждаясь в силу ему отдавших. Вновь плетутся вкруг королевского замка тончайшие сети предательства и крамолы. И, что всего страшней, вновь вырвались из подземных пространств полчища монстров-нелюдей, коим несть числа, как несть предела могуществу их магии!

Сама беда взывает к горстке тех, кто еще способен вступить в схватку с силами Мрака!

Само горе призывает к оружию рыцарей БРАТСТВА ВОЛКА!...

P.S. Автор опубликовал свои первые фэнтезийные романы под псевдонимом «Дэвид Фарланд».

---

Всякий раз, когда кто-то вторгается в нашу сферу, мы называем это злом. Если кто-то хочет отнять у нас землю или жену, если он пытается разрушить наш дом или запятнать наше доброе имя, если он злоупотребляет нашим временем или пытается отрицать нашу свободную волю, он становится врагом.

Но если кто-то увеличивает наши владения, мы называем это добром. Если он хвалит нас, укрепляет наше положение в обществе, мы называем его другом. Если благодаря ему растет наше благосостояние или крепнет уважение к нам, мы его любим.

Иом, вот здесь изображено то, что я чувствую, и объяснить это я могу только таким образом: жизнь всех людей, их судьбы — они здесь, внутри моей сферы!

Он указал на рисунок, куда-то на Сферу Общественную и Сферу Невидимого. Иом заглянула ему в глаза и ей показалось, что она поняла. Она сама всю жизнь была Властительницей Рун, и ей доверялись некоторые государственные дела. Надежды, мечты и судьбы своих подданных были частью и ее жизни.

— Понимаю, — прошептала Иом.

— Да, понимаешь, но не все, — вздохнул Габорн, — не все. Я чувствую… чувствую приближающуюся грозу. Меня предупреждает Земля. Опасность близко. Опасность не только для тебя или меня, но и для всех Избранных, для каждого мужчины, женщины и ребенка, которых я избрал.

Я должен сделать все, что в моих силах, чтобы их защитить — все, даже если я обречен. Я должен искать союза с Радж Ахтеном.

Слушая его взволнованный голос, Иом поняла, что Габорн еще не принял решения и ждет ее одобрения.

— И в какую же из твоих сфер вхожу я? — спросила она, показав на рисунок, лежавший у него на коленях.

— Во все, — сказал Габорн. — Неужели ты не понимаешь? Это не моя постель и не твоя. Это наша постель, — он коснулся своей груди. — Это не мое тело и не твое, это наше тело. Твоя судьба — это моя судьба, а моя судьба — твоя. Твои надежды — мои надежды, и мои должны стать твоими. Я не хочу никаких стен, никакого разделения между нами. Если есть что-то подобное, значит, мы не женаты по-настоящему. Значит, мы не едины.

Иом кивнула. Она поняла. Ей приходилось раньше видеть такие браки, когда супруги столько отдают друг другу, становятся так близки, что делят все, даже самые нелепые привычки и взгляды.

Иом и сама хотела такого союза.

— Думаешь, ты один такой образованный, — сказала она, — что щеголяешь знанием тайных учений. Я вот тоже кое-что слышала о Палате Сновидений.

В Доме Разумения, в Палате Сновидений говорят, что человек рождается в слезах. Он плачет, чтобы мать дала ему грудь. Плачет, чтобы мать услышала, если он упадет. Плачет, чтобы получить тепло и любовь. Становясь старше, он учится определять свои желания. «Хочу есть!» — плачет он. «Хочу тепла. Хочу, чтобы наступило утро». И когда мать утешает ребенка, ее слова — это тоже плач: «Хочу, чтобы ты не плакал».

Потом мы учимся говорить, но почти все наши слова — тоже плач, только более внятный. Вслушайся в каждое слово, которое тебе говорят, и услышишь мольбу. «Хочу любви». «Хочу утешения». «Хочу свободы».

Иом умолкла, чтобы выждать паузу, и по тому, что Габорн не прервал внезапно наступившую тишину, поняла, как внимательно он ее слушает.

Тогда она решилась сказать:

— Габорн, не сдавайся Радж Ахтену. Если ты любишь меня, если любишь свою жизнь и свой народ — не склоняйся перед злом.

— Не склонюсь. До тех пор, пока у меня есть выбор, — сказал Габорн.

Она столкнула книгу на пол, взяла Габорна за подбородок, нежно поцеловала и опрокинула на кровать.

Через два часа стражники на стене замка подняли крик, глядя на реку Вай, струившуюся среди зеленых полей. Выше по течению вода в реке стала красной — красной, как кровь.

Но чем ближе становилась красная вода, все сильнее становился запах серы и меди. Это была не кровь, а грязь, которых, правда, хватило бы, чтобы испортить воду, чтобы забились жабры и рыба погибла.

Габорн пришел посмотреть на реку вместе с чародеем. Биннесман ступил по колено в воду, окунул для проверки руку и попробовал воду на вкус, после чего помрачнел лицом.

— Грязь из подземных недр.

— Как она попала в реку? — удивился Габорн. Он остался стоять на берегу, потому что запах был резкий и неприятный.

— Ключ, от которого берет начало Вай, — сказал Биннесман, — бьет из глубокого подземелья. Грязь оттуда.

— Не могло ли это случиться из-за землетрясения? — спросил Габорн.

— Из-за сдвига коры могло, — Биннесман задумался. — Но боюсь, дело не в этом. Думаю, опустошители прокладывают тоннель. Может быть, мы убили не всех.

На Праздник Урожая возле замка Сильварреста собралось немало храбрых лордов, и охотников проскакать тридцать миль по горам набралось немало. Уже через шесть часов, вскоре после полудня, пять сотен воинов во главе с Габорном и Биннесманом, знавшими дорогу, достигли древних руин даскинов.

Руины выглядели точно так же, как и в прошлую ночь, когда оттуда вышли Биннесман, Габорн и Боринсон. Вход на холме наполовину закрывали кривые корни громадного дуба. Люди зажгли факелы и начали спускаться по древней полуразрушившейся лестнице вниз, туда, где от земли исходил тот же сильный неприятный запах. Габорн машинально отметил, что по сравнению со вчерашним запах изменился.

Вход в древний город даскинов был сделан в форме идеального полукруга в диаметре около двадцати футов. Камни в стенной кладке были огромны, но вытесаны и пригнаны столь совершенно, что даже через тысячи лет в стене не появилось ни трещины.

Первую четверть мили от главного коридора отходило несметное число боковых тоннелей и комнат, лавок и домов, в которых когда-то жили даскины, заросших теперь неизвестными растениями Подземного Мира — растения эти цеплялись за стены своими темными каучуковыми листьями, похожими на человеческое ухо, образуя нечто вроде губчатых ковриков. Вещи, оставшиеся от даскинов, были вынесены много столетий назад, и теперь подземный город служил лишь прибежищем для тритонов, безглазых крабов и других обитателей Подземного Мира.

Не успел отряд спуститься и на полмили по поворачивавшей в разные стороны лестнице, когда внезапно она оборвалась.

Путь вперед был перекрыт. Там, где должны были быть ступени — лестница до самого моря Айдимин — проходил теперь широкий тоннель.

Биннесман спустился на последнюю ступень, но камень под ногами затрещал и зашатался, и чародей отскочил обратно. Поднял фонарь повыше и вгляделся вниз.

Новый туннель, пробитый сквозь плотный грунт и руины, был круглым, огромным, шириной, по меньшей мере, в две сотни ярдов. На дне были грязь и камни. Человеку прокопать такой проход не под силу. Опустошителю тоже.

Биннесман долго вглядывался в тоннель, задумчиво поглаживая бороду. Потом поднял камень и бросил.

— Что ж, я чувствовал, как что-то шевелилось под ногами, — подумал он вслух. — Земля страдает.

Несколько маленьких темных тварей бросились наутек по черному тоннелю, то были существа из Подземного Мира, которые не выносят дневного света. Визжа от боли, они прятались от фонарей.

Занервничавший Боринсон нарушил молчание.

— Кто мог прорыть такой тоннель?

— Только одно существо, — ответил Биннесман, — хотя в моем бестиарии Подземного Мира говорится, что человек встречал его лишь единожды, и потому оно считается существом сказочным. Такой тоннель мог прорыть только хаджмот, мировой червь.

Глава 4 Мировой червь

— Наездница Аверан, — сказал старший скотник Бранд, — ты нужна.

В предрассветном сумраке Аверан повернулась, чтобы взглянуть на него, не сразу. На просторном чердаке гнезда грааков было темно, и потому она скорее поняла, чем увидела, где находится Бранд, по звуку его шагов. Аверан кормила нескольких оперившихся птенцов и не решилась отвести взгляд. Грааки были размером в четырнадцать футов и без труда могли бы проглотить ребенка вроде Аверан. Впрочем, грааки ее обожали, поскольку она кормила их с того самого дня, как они выкарабкались из своих кожистых яиц, хотя, проголодавшись, вполне могли бы и попробовать ее на зубок. Порой грааки пытались длинными когтистыми крыльями выхватить у нее из рук мясо. Аверан не хотела потерять руку, как много лет назад Бранд.

«Наездница, — подумала она. — Он назвал меня наездницей. А не смотрителем». В девять лет Аверан была уже слишком большой, слишком старой для наездника. Уже два года, как ей не разрешали летать.

Бранд стоял в дверях чердака, и тусклый утренний свет вставал за ним, как ореол. К поясу у него была привязана баранья нога с мотком веревки, приманка для грааков. Он щурился и поглаживал седую бороду левой рукой.

«Не слишком ли много молодого вина выпил он нынче ночью, что забыл даже, какая я старая», — подумала Аверан.

— Ты уверен, что…

— Уверен? Ну да, — угрюмо буркнул Бранд. — Давай-ка поторопись.

Потом повернулся и пошел наверх.