Лайон де Камп - Стрелы Геркулеса

• Название: Стрелы Геркулеса
• Автор: Лайон де Камп
• Издательство: АСТ, Ермак
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-019198-7

Молодой греческий конструктор Зопирион изобретает катапульту. Дионисий, тиран сицилийского города Сиракузы, понимает всю важность этой удивительной машины, способной метнуть копье дальше любого человека. С тридцатью такими машинами он мог бы покорить весь мир. Зопирион вместе со своей возлюбленной Коринной собирался следовать в жизни идеям великого Пифагора, но судьба теперь манит его властью и золотом...

«Стрелы Геркулеса» — редкий пример рассказа о таком негероическом человеке, как изобретатель, наглядно демонстрирующий нам основной, пожалуй, мотив творчества де Кампа. Он — рассказчик. Придумывает и рассказывает занимательные истории, когда откровенно смешные, когда страшные, а когда и просто ироничные.

---

— Это просто ерунда! Мы просто следим, чтобы в городе было достаточное количество обыкновенного оружия, и все. А что случилось дальше с беглецом-строителем?

— Совет принял следующее решение: из-за очевидного вымысла этого рассказа его признали греческим шпионом, которого послал Дионисий, чтобы посеять страх в сердца жителей Карфагена и ослабить республику. Короче говоря, его казнили.

Зопирион спрятал свои чувства за медленным глотком вина.

За несколько оставшихся дней он несколько раз подолгу прогуливался и разговаривал с Коринной, но в обязательном присутствии одного из членов семьи. В последний вечер перед отплытием Ксанф устроил обещанное торжество. После того, как гости — чудовищно скучные и невыносимо занудные, как показалось Зопириону — насытились, под густыми и длинными вуалями из женских апартаментов вышли Коринна и ее мать. Ксанф встал со своего места и, держа в одной руке свиток папируса, а другой дочь за руку, произнес:

— Я, Ксанф, сын Главка из Мессаны, настоящим свидетельствую, что между мной и этим молодым человеком — Зопирионом, сыном Мегабаза из Тарента, в настоящее время проживающим в Сиракузах, и его семьей, достигнуто соглашение о женитьбе его на мой дочери Коринне. У меня здесь три копии соглашения о помолвке, потому что его участники проживают в разных городах. Зопирион прочитал контракт, сверил все его копии и убедился в том, что они идентичны, и зафиксировал подписью свое согласие со всеми приведенными в нем условиями. В этом контракте оговорена сумма денег, которую я даю за своей дочерью в качестве приданого, список вещей, украшений и других предметов собственности, которые она берет в приданое, а также сумма, которую выделит молодоженам отец Зопириона, многоуважаемый Мегабаз.

— О, Зопирион, именами Зевса, Геры, Артемиды, Аполлона, Афродиты и Деметры и других богов и богинь, в знак обещания отдать тебе в законные жены мою дочь Коринну в день, благополучный с точки зрения добрых примет для заключения брака и в соответствии с условиями, описанными в соглашении, я отдаю тебе ее руку.

Зопирион взял руку Коринны и сказал:

— О, Ксанф, именами Зевса, Геры, Артемиды, Аполлона, Афродиты и Деметры и других богов и богинь в знак обещания взять в законные жены твою дочь Коринну в день, благополучный с точки зрения добрых примет для заключения брака и в соответствии с условиями, описанными в соглашении, я беру у тебя ее руку.

Гости зааплодировали.

— Поцелуй ее! — сказал подвыпивший гость.

Услышав подобную непристойность, Ксанф нахмурился. Гости выпили за здоровье молодых, и Коринна с матерью удалились на женскую половину дома. Выпивка и разговоры продолжались несколько часов — они тянулись еще долгое время после того, как Зопирион успел от них устать — пока, наконец, последний гость не покинул гостеприимный дом и не отправился восвояси в сопровождении слуги, освещавшего дорогу при помощи зажженной с одного конца куска просмоленной веревки.

Следующую ночь Зопирион провел в Катане, расположенной у подножья величественной Этны. Пять лет назад это был цветущий греческий город. Но Дионисий предложил его жителям переехать в Сиракузы. Они отказались, Тиран подкупил правителя города, и тот позволил войти в город армии Дионисия. Всех жителей, за исключением архонта и его ближайшего окружения, продали в рабство.

Он передал город мятежным кампанским наемникам в качестве оплаты за их труды. Жертвы массовой продажи в рабство не смогли вернуться домой. Даже Инв не мог организовать их выкуп, потому что ни одному из богатых граждан города не удалось избежать рабства, и некому было собрать деньги.

Катана и сейчас жила, но сильно изменилась. Городская стена во многих местах была разрушена. На грязных улицах было полно покрытых шрамами, неумытых ветеранов-кампанцев и их неопрятных женщин, звучала оскская речь, а чужеземцев провожали настороженными взглядами. Чумазые ребятишки играли на кучах мусора или приставали к чужеземцам, прося милостыню.

Зопирион устроился в городской таверне, а потом отправился на рынок за продуктами, из которых хозяин гостиницы должен был приготовить ему обед. Мальчишка-сутенер схватил его за рукав и на ломаном греческом принялся расхваливать симпатичную чистенькую сестричку.

В доме Ксанфа Зопирион мучительно страдал от сдерживаемых пылких желаний. Теперь он снова почувствовал, как в нем поднимается страсть. Кровь глухо стучала в висках. Он уверял себя в страстной любви к Коринне. Ни одна другая женщина вряд ли способна заинтересовать его. Однако оказалось, что это не совсем так. Ни один из методов пифагорейской школы не помогал. Скрытое в нем животное сметало все барьеры, требуя свободы, любви, физического освобождения. Мальчишка снова потянул его за плащ, и Зопирион вошел вслед за ним в небольшую дверь домика на одну комнату, стоящего на узкой улочке.

Блудница — пухлая, крепко сбитая жизнерадостная девица из племени сикулов [55] — с радостью занялась своей работой.

— Ты ведь собирался на рынок? — Когда все было закончено и Зопирион приводил себя в порядок, спросила она. — Я готовлю лучше, чем тот неряха, который работает в таверне. Если принесешь достаточно продуктов, чтобы хватило и нам с братом, я смогу приготовить отличный обед.

— Буду очень рад, — ответил Зопирион.

Спустя несколько минут он принес продукты. Юноша уселся на крошечный стул и принялся наблюдать, как она ставит медные кастрюли на небольшой очаг. В комнате помимо стула, кровати, сундука и умывальника ничего не было. Тут и там сквозь огромные дыры в штукатурке просвечивали кирпичная кладка стен.

Зопирион то и дело задавал вопросы хозяйке. Она немного говорила по-гречески, а он — по-оскски. Последний был схож с сикульским, поэтому, не прилагая особых усилий, они понимали друг друга.

— Меня зовут Дукетия, — почесываясь, сказала она. — Я из семьи крестьян из Гербесы. Когда мы работали на полях землевладельца, на нас напали солдаты Дионисия: они двинулись в атаку на наш город, а мы оказались у них на пути. Мы не успели спрятаться в городе. Когда меня поймали, я шла по воду отдельно от всех остальных. Три всадника завели меня в рощицу и изнасиловали.

— До этого я не знала мужчин и с ужасом думала о том, что будет. Поначалу было немного больно и страшно. Но когда заканчивал третий всадник, я начала получать удовольствие. Когда я попросила еще, они засмеялись и с виноватым видом сказали, что если бы могли, то уважили бы мою просьбу. Я обозвала их слабаками: подвели меня к самой грани и так разочаровали. Наконец, один из них ускакал в рощицу и вернулся с товарищем, и с его помощью я получила, что хотела.

— Они хотели увезти меня с собой и продать, но я сумела ускользнуть. А когда Дионисий снял осаду с Гербесы, я вернулась в город. В нашем доме уже жила другая семья, и они захлопнули дверь у меня перед носом, а потом угрожая камнями и палками выгнали меня из города. А о своих близких с тех пор я ничего не слышала.

— А потом я прибилась к торговцу и около года колесила с ним по дорогам. Когда я жила в Гербесе, я не знала о существовании проституции и с удивлением обнаружила, что мужчины должны платить мне за то, что доставляет мне самое большое удовольствие. Когда неподалеку отсюда мой торговец умер от лихорадки, я решила осесть в этих местах и заняться делом. Мальчишка, которого я называю «братом» — тоже сирота. Не могу сказать, что у нас все так просто. Мы часто голодаем. Но все-таки работать приходится гораздо меньше, чем с мотыгой на винограднике с рассвета до заката.

— А ты когда-нибудь беспокоишься мыслями о будущем? — спросил Зопирион.

— Иногда. Представляю день, когда я состарюсь, и мне придется выйти замуж за какого-нибудь кампанского кабана и остепениться. Но к чему беспокоиться по этому поводу, если еще время не пришло? Ну, как тебе обед?

— Превосходно, — соврал Зопирион.

Она начала убирать со стола.

— Может, еще покувыркаемся?

— Клянусь Гераклом, Дукетия, ты лишила меня сил еще в прошлый раз! У меня же не три яйца!

— Ой, да ладно! Такому сильному и молодому господину не составит труда и два раза в день!

— Я не знаю… Я начал думать о работе…

— Для разнообразия ты мог бы подумать и о моей работе, это гораздо веселее! Ну, пожалуйста! Я уступлю тебе за полцены. Мне нужны деньги, чтобы заплатить колдунье за средство, предохраняющее от беременности.

Она села к юноше на колени, начала целовать, ласкать, приспустила с плеча платье. И вскоре они были в постели. Когда он закончил, Дукетия резко удовлетворенно вздохнула.

— Вот за что я люблю мужчин! Фыркают и бьют копытом, словно крепкие черные быки!

Со смешанным чувством Зопирион возвращался в гостиницу. С одной стороны, он ощутил гордость и уверенность в собственных силах. С другой стороны, несмотря на то, что с позиции эллинской морали в его поступке не было ничего предосудительного, он был не в ладах сам с собой. Его не покидала смутное ощущение, что он должен был хранить верность Коринне несмотря на то, что они пока не были женаты. К тому же, он нарушил нормы этики пифагорейца. Божественный Пифагор говорил об умеренности в любви — «не более, чем это необходимо для данного человека». Однако Зопирион не проявил сдержанности.