Нельсон Демилль - Дочь генерала

• Название: Дочь генерала
• Автор: Нельсон Демилль
• Издательство: АСТ
• Жанр: Триллер
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-016675-3

На стрельбище военной базы найдено истерзанное тело дочери влиятельного генерала. Стиль, почерк совершения преступления — все буквально кричит о том, что убийство — дело рук маньяка. Однако военный следователь Пол Бреннер и его коллега Синтия Санхилл,которым поручено выяснить истину, не могут избавиться от подозрения, что их пытаются сбить с НАСТОЯЩЕГО следа! Кому-то очень не хочется, чтобы тайны «золотой девочки» выплыли наружу...

Бестселлер, положенный в основу знаменитого голливудского фильма.

---

Далее в заключении медика говорилось, что не существует явных психологических проблем, которые могли бы помешать Энн Кемпбелл пройти курс Военной академии США и выполнять предъявляемые там требования. Энн Кемпбелл была нормальной восемнадцатилетней американской девушкой — что бы это ни значило в последней четверти XX века. Все прекрасно, все замечательно. Листая дальше, я наткнулся на запись, относящуюся, судя по дате, к осеннему семестру третьего года обучения. Кадету Кемпбелл предписывалось явиться к психиатру академии, хотя кто дал предписание и по какому поводу, не указывалось. Некий доктор Уэллс отметил в своем заключении: "Кадету Кемпбелл было рекомендовано пройти полный медицинский осмотр и в случае необходимости соответствующий курс лечения. Кадет Кемпбелл утверждает: «Со мной все в порядке» — и неохотно отвечает на вопросы, хотя у меня нет особых оснований доложить ее командиру о ее непослушании. В ходе четырех собеседований, каждое из которых продолжалось около двух часов, она неоднократно заявляла, что просто устала от физической и академической перегрузки, беспокоится за свои занятия и оценки и вообще переработала. Это обычные жалобы со стороны кадетов — первокурсников и второкурсников, но я редко наблюдал такое умственное и физическое напряжение у учащихся третьего курса. Я осведомился, не существует ли каких-нибудь других причин ее напряженности и чувства беспокойства; может быть, влюбленность или неурядицы дома. Она заверила меня, что дома у нее все в порядке и у нее нет никакого интереса к молодым людям ни в стенах академии, ни вне ее. Приходится констатировать, что пациент — молодая женщина с ослабленным здоровьем, чрезвычайно рассеянная и встревоженная, находящаяся в глубокой депрессии. В ходе собеседований она неоднократно принималась плакать, хотя каждый раз брала себя в руки и просила извинения.

Временами казалось, что она готова сказать нечто большее, выходящее за пределы обычных жалоб со стороны кадетов, но всегда снова замыкалась, уходила в себя. Тем не менее однажды она сказала: «Не имеет значения, посещаю я занятия или нет, вообще не имеет значения, что я здесь делаю, меня все равно выпустят, даже с отличием». Я, естественно, спросил, не потому ли она так думает, что она — дочь генерала Кемпбелла. Она ответила: «Нет, меня в любом случае выпустят из академии, потому что я оказала им услугу». Когда я спросил, что она имеет в виду и кто эти «они», она коротко ответила: «Старики». Дальнейшие расспросы не принесли результатов.

Я считаю, что мы приблизились к верной оценке состояния пациента, однако окончательное освидетельствование, на котором настаивал ее непосредственный начальник, было отменено без объяснения причин высшим руководством, но мне неизвестно, кем именно.

Я считаю, что кадет Кемпбелл остро нуждается в освидетельствовании и курсе терапии — добровольном или принудительном. Если этого окажется недостаточно, рекомендую созвать консилиум для решения вопроса об отчислении кадета Кемпбелл из академии по состоянию психического здоровья".

Я внимательно проштудировал это заключение, удивляясь, каким образом здоровая восемнадцатилетняя девица с высокой степенью приспособляемости превратилась в двадцатилетнюю особу, страдавшую глубокой депрессией. Конечно, строгости Уэст-Пойнта могут кое-что объяснить, но доктор Уэллс не довольствовался этим объяснением. Я тоже.

Я снова стал листать медицинскую карту, чтобы, отталкиваясь от какой-нибудь ранней даты, прочитать насквозь историю болезни Энн Кемпбелл. Вдруг на глаза мне попался посторонний листок, на котором от руки было написано: «Тот, кто сражается с чудовищем, должен остерегаться, как бы в пылу сражений самому не превратиться в чудовище. Когда слишком долго вглядываешься в бездну, бездна тоже посмотрит тебе в глаза. Ницше».

Я не знаю, как цитата из Ницше попала в медицинскую карту офицера — специалиста по психологической войне, но она была там вполне уместна, как и в досье военного следователя.

Глава 9

Теперь у меня не было необходимости и желания оставаться сержантом Франклином Уайтом, тем более что сержант Уайт должен был козырять каждому курносому лейтенанту-молокососу. Поэтому я прошел полмили пешком до подготовительного пехотного отряда, где стоял мой пикап, и поехал в Сосновый Шепот, чтобы переодеться в штатское.

Подъехав к оружейному складу, я заметил, что машины сержанта Элкинса нет на месте. Меня охватило беспокойство. А если сержант Элкинс хочет завершить за моей спиной сделку и раствориться в неведомой голубой дали, предоставив мне приятную возможность объяснять, каким образом несколько сотен «М-16» и гранатометов попали в руки колумбийских бандитов?

Но прежде прочего — главное дело. Я выехал из военного городка на автостраду. Ехать до Соснового Шепота минут двадцать. За это время я восстановил в памяти события прошедшего утра, начиная с того момента, когда в арсенале раздался телефонный звонок. Сделал я это потому, что хозяин, у которого я служу — вооруженные силы США, — до смерти любит хронологию и факты. Но при расследовании убийства не суть важно, что ты увидел и когда, потому что преступление совершено до того. Есть своего рода мир призраков, который сосуществует с миром реальных событий, и нужно войти в сношение с этим миром посредством того, что является сыщицким эквивалентом спиритического сеанса. У сыщиков нет магического кристалла, хотя я лично не возражал бы иметь подобную штуковину, но ты все равно должен, прочистив мозги, вслушиваться в невысказанное и вглядываться в несуществующее.

Однако ближе к делу. Карл потребовал от меня письменный доклад, поэтому я набросал в уме такой вариант: «В дополнение к нашему телефонному разговору сообщаю, что дочь генерала была шлюхой, но какой восхитительной шлюхой! Не могу выкинуть ее из головы. Если бы я был от нее без ума и узнал, что она трахается направо и налево, я бы ее, сучку, сам придушил. Но я найду подонка, который это сделал, и подведу его под расстрельную статью. Благодарю за задание. Бреннер».

Конечно, потрудиться придется, но, по-моему, важно сказать себе, как ты относишься к содеянному. Все остальные будут врать, изворачиваться, вставать в позу, прикидываться овечками.

Потом я начал думать о Синтии. По правде говоря, я не мог выкинуть эту бабу из головы. Постоянно видел ее лицо и слышал ее голос, скучал по ней. Говорят, что это верные признаки сильной привязанности, может быть, сексуального наваждения и даже — Боже упаси! — любви. Все это причиняло лишнее беспокойство — я не был готов к такому обороту и не знал, как Синтия сейчас ко мне относится. Вдобавок это убийство. Когда у тебя на руках такое серьезное дело, приходится отдавать ему все, что у тебя есть, а если у тебя мало что есть, надо собрать всю свою душевную энергию, которую ты приберегал для других дел. В итоге у тебя ничего не останется и такие люди, как Синтия, молодые, полные энтузиазма, готовые исполнить свой долг, считают тебя бесчувственным грубым циником. Я, разумеется, отрицаю это. Я тоже способен чувствовать, тепло относиться к людям и любить. Разве прошлый год в Брюсселе это не доказал? Доказал. Но посмотрите, что со мной сделалось. Так или иначе убийство — как женщина, оно требует от тебя полной отдачи.

Подъезжая к трейлерному парку в Сосновом Шепоте, я увидел впереди слева группу рабочих, ремонтирующих дорожное покрытие, и вспомнил, как двадцать пять лет назад мне довелось в первый раз наблюдать в Джорджии кандальную команду. Теперь уж, наверное, таких не встретишь. Но я как сейчас вижу грязных согнувшихся заключенных, скованных цепями на лодыжках, и охранников в рыжевато-коричневой форме, с винтовками и автоматами в руках. Я не верил своим глазам. Пол Бреннер, недавний обитатель южного Бостона, не мог представить, что в Америке людей можно заковать в кандалы и погонять как скот. Внутри у меня все перевернулось, словно мне двинули под дых.

Но прежнего Пола Бреннера больше нет. Мир помягчел, а я погрубел, и где-то посередине, год или два назад, мир и я пребывали в полной гармонии, но потом наши пути разошлись снова. Быть может, проблема в том, что мой мир слишком быстро меняется: сегодня Джорджия, в прошлом году Брюссель, на следующей неделе тихоокеанский Паго-Паго.

Мне нужно пожить на одном месте подольше и побыть с женщиной не ночь, не неделю и не месяц.

Я проехал между двумя голыми соснами, к которым был прибит раскрашенный лист фанеры с полустершейся надписью «Сосновый Шепот», остановил машину около передвижного дома владельца парка и пошел к своему алюминиевому жилищу. Мне ближе бледное южное захолустье с деревянными хибарами, плетеными креслами-качалками и кувшином кукурузного самогона на крыльце.

Я обошел свой трейлер, посмотрел, нет ли взломанных окон, следов на земле и других примет пребывания здесь незваных гостей. Затем я проверил, на месте ли тонкая клейкая нитка, которую я наклеил поперек входной двери и косяка. Нет, я не насмотрелся фильмов, где детектив входит в свой дом и получает удар дубинки по голове, просто я пять лет прослужил в пехоте, включая год во Вьетнаме, и десять лет гонялся по Европе и Азии за наркокурьерами, контрабандистами оружием и обыкновенными убийцами и знаю, почему я еще живой и как остаться живым. Другими словами, если не шевелить мозгами, органы чувств перестают действовать.