Чарльз Диккенс - Лондонские типы

• Название: Лондонские типы
• Автор: Чарльз Диккенс
• Жанр: Классическая проза

---

А самый обед! Запеченная баранья нога на одном конце стола, вареная баранья нога — на другом; две утки и окорок — посредине; кувшины с портером — по углам; перец, горчица и уксус — в центре; овощи — на полу; и плумпудинг, и яблочный пирог, и пирожки без числа. не говоря уже о сыре, сельдерее, кресс-салате и тому подобном. А общество! Мисс Амелия Мартин сама впоследствии заявляла, что, хотя ей много приходилось слышать о светских знакомых подручного драпировщика, она и представления не имела, к какому избранному кругу они принадлежат. На обеде присутствовали: его отец такой чудный старичок, и его мать — такая прелестная старушка, и его сестра — такая очаровательная девушка, и его брат — такой мужественный юноша, с таким взглядом! Но даже и они меркли перед его друзьями-артистами, мистером и миссис Дженнингс Родольф из «Белого Акведука», с которыми подручный драпировщика имел счастье завязать близкое знакомство, пока украшал концертную залу вышеупомянутого почтенного заведения. Их пение — даже когда они пели соло — было божественно, но их дуэт «Удались, злодей кровавый», — как впоследствии выразилась мисс Мартин, — «просто потрясал». А почему (заметил мистер Дженнингс Родольф), почему им не предложили ангажемент в Ковент-Гарден или Друри-Лейн? Если ему попробуют сказать, что их голоса недостаточно сильны и не заполнят залы, то он готов предложить пари на любую сумму, что его голос легко заполнит даже Рассел-сквер; общество, которое уже прослушало дуэт, вполне согласилось с этим заявлением и выразило свое негодование, и мистер и миссис Дженнингс Родольф тоже выразили негодование: мистер Дженнингс Родольф, помрачнев, объявил, что он знает, кто интригует против него, и советовал бы им не заходить слишком далеко, иначе, если они не перестанут ему досаждать, он, пожалуй, решит обратиться в парламент; и все согласились, что «так им и надо» и что «таких следует учить»; и мистер Дженнингс Родольф обещал об этом подумать.

Когда разговор вернулся в прежнюю колею, мистер Дженнингс Родольф сказал, что желает обратиться с просьбой к кому-нибудь из дам и, получив на то разрешение, выразил надежду, что мисс Мартин согласится доставить своим пением удовольствие собравшимся; все единодушно поддержали его предложение, и мисс Мартин, после долгих колебаний и откашливаний, объявила в виде предисловия, что ужасно боится выступать перед столь тонкими ценителями искусства, а затем принялась испускать фистулой нежное чириканье, содержавшее частые упоминания о некоем молодом джентльмене по имени «Ге-е-енри», а также отдельные ссылки на безумие и разбитые сердца. Мистер Дженнингс Родольф несколько раз прерывал пение, восклицая: «Чудесно!», «Очаровательно!», «Бесподобно!», «О, несравненно!» и так далее, а когда мисс Мартин умолкла, его восторгам и восторгам его супруги не было предела.

— Ты когда-нибудь слышала более прелестный голос, душечка? — осведомился мистер Дженнингс Родольф у миссис Дженнингс Родольф.

— Ах, нет, никогда, любовь моя! — ответила миссис Дженнингс Родольф.

— Не кажется ли тебе, душечка, что после легкой обработки голоса мисс Мартин сравнилась бы с синьорой Марра Бони? — спросил мистер Дженнингс Родольф.

— Именно, именно это и пришло мне в голову, любовь моя, — ответила миссис Дженнингс Родольф.

Общество продолжало веселиться, мистер Дженнингс Родольф сыграл на трости две мелодии, затем удалился за дверь гостиной и исполнил свой коронный номер подражание известным актерам, режущим инструментам и некоторым животным; мисс Мартин со все возрастающим успехом исполнила еще несколько романсов, и даже чудный старичок выступил с пением. Его песня, собственно говоря, состояла из семи куплетов, но так как он помнил только первый, то и пропел его семь раз подряд к своему большому удовольствию. Затем все пропели национальный гимн с чисто национальной независимостью — кто во что горазд, не обращая внимания на остальных, — и, наконец, гости разошлись, уверяя, что это был самый приятный вечер в их жизни, а мисс Мартин прониклась твердой решимостью последовать совету мистера Дженнингса Родольфа и как можно скорее совершить свой «выход» на сцену.

Однако хотя «выходить» на театральные или оперные подмостки, или в свет, или в шутники очень приятно для лица, которого это непосредственно касается, если только ему или ей удастся «выйти» с блеском, и удержаться, а не уйти снова в безвестность, — добиться как того, так и другого, к сожалению, чрезвычайно трудно, причем одинаково трудно, во-первых, появиться и, во-вторых, раз появившись, удержаться, в чем очень скоро пришлось убедиться мисс Амелии Мартин. Сколь это ни странно (ведь речь идет о женщинах!), но главной слабостью мисс Амелии Мартин было тщеславие, а отличительной чертой миссис Дженнингс Родольф — любовь к нарядам. Из комнаты на третьем этаже дома N 47 по Драммонд-стрит (угол Джордж-стрит, близ Юстон-сквера) доносились заунывные вопли: это упражнялась мисс Мартин. Спокойное достоинство оркестра «Белого Акведука» в начале сезона нарушил приглушенный ропот. Он был вызван появлением миссис Дженнингс Родольф в блестящем туалете. Мисс Мартин прилежно училась, следствием чего были завывания; миссис Дженнингс Родольф иногда безвозмездно давала уроки, результатом чего были туалеты.

Проходили недели; сезон в «Белом Акведуке» начался, продолжался и уже перевалил за половину; кройка и шитье были запущены, и доходы портнихи-модистки незаметно сходили на нет. Приближался вечер бенефиса. Мистер Дженнинги Родольф покорился настойчивым мольбам мисс Амелии Мартин и сам представил ее комику-бенефицианту. Комик сиял улыбками и рассыпался в любезностях: он сочинил дуэт специально для этого случая и будет счастлив петь его с мисс Мартин. Настал долгожданный вечер. Публики собралось множество — девяносто семь шестипенсовых порций джина с водой, тридцать две рюмки бренди с водой, двадцать пять бутылок эля и сорок один глинтвейн; подручный драпировщика с супругой и избранным кружком знакомых занимал боковой столик вблизи оркестра. Концерт начался. Песня — чувствительная: исполняет белокурый молодой джентльмен в голубом фраке со сверкающими металлическими пуговицами. (Аплодисменты.) Еще песня — игривая: исполняет другой джентльмен в другом голубом фраке с еще более сверкающими металлическими пуговицами. (Громкие аплодисменты.) Дуэт — исполняют мистер и миссис Дженпингс Родольф — «Удались, злодей кровавый». (Бурные аплодисменты.) Соло — мисс Джулия Монтегю (единственный раз в сезоне) — «Я — монах». (Овации.) Первое исполнение комического дуэта «Вот и хорошо» мистер Г. Тэплин (комик) и мисс Мартин.

— Бра-ва! Бра-ва! — закричали подручный драпировщика и его компания, когда комик грациозно ввел в залу мисс Мартин.

— Валяй, Гарри! — завопили друзья комика.

«Тук-тук-тук», — постучала по пюпитру палочка дирижера.

Загремело вступление, и затем раздалось слабое чревовещательное чириканье, исходившее, казалось, из самых глубин организма мисс Амелии Мартин.

— Пойте! — рявкнул каткой-то джентльмен в белом пальто.

— Не трусь, наддай, старушенция! — подбодрил другой.

— С-с-с-с, — разразились все двадцать пять бутылок эля.

— Тише, тише! — запротестовали подручный драпировщика и его компания.

— С-с-с-с, — продолжали бутылки эля, к которым присоединился весь джин и большая часть бренди.

— Вышвырните этих гусей! — в негодовании закричали подручный драпировщика и его компания.

— Пойте, — прошептал мистер Дженнингс Родольф.

— Я пою, — возразила мисс Амелия Мартин.

— Громче! — сказала миссис Дженнингс Родольф.

— Не могу, — ответила мисс Амелия Мартин.

— Вон! Вон! Вон! — завопила публика.

— Брава-а-а! — закричали подручный драпировщика и его компания. Но делать было нечего — мисс Амелия Мартин покинула эстраду с гораздо меньшими церемониями, чем на ней появилась, и, поскольку пение у нее не вышло, она так никуда и не «вышла». Хорошее настроение возвратилось к публике лишь после того, как мистер Дженнингс Родольф в течение получаса подражал различным четвероногим, стараясь перекричать шум, пока не посинел от натуги, но к мисс Амелии Мартин и по сей день не возвратились ни хорошее настроение, ни платья, преподнесенные ею миссис Дженнингс Родольф, ни голос, которым — как когда-то поклялся своей профессиональной репутацией мистер Дженнингс Родольф она обладала.

Глава IX Школа танцев

Свет еще не видывал школы танцев, которая бы пользовалась в своей округе таким успехом, каким пользуется школа синьора Билльсметти, из Королевского театра. Напрасно стали бы вы искать эту школу где-нибудь в Спринг-Гарденс, или на Ньюмен-стрит, или Бернерс-стрит, или Гауэр-стрит, или Шарлотт-стрит, иди Персистрит; ни на одной из тех многочисленных улиц, на которых испокон веков ютились лица свободных профессий, аптеки и пансионы, вы ее не нашли бы; да и вообще надлежит искать ее не столько в аристократическом Вест-Энде, сколько повосточнее, где-нибудь в густонаселенных и все еще застраивающихся кварталах по соседству с Грейс-Инн-лейн. Это совсем недорогая школа танцев — ведь четыре шиллинга шесть пенсов за три месяца в общем очень умеренная цена. При всем том — это отнюдь не общедоступное заведение, ибо число учащихся в нем ни в коем случае не превышает семидесяти пяти, а квартальная плата строжайшим образом взимается вперед. Обучение производится: общее — в зале, индивидуальное — в гостиной. Семейство синьора Билльсметти включается в стоимость, как одна из привилегий, выпадающих на долю того, кто платит за индивидуальное обучение, — иначе говоря, тому, кто берет отдельные уроки, синьор Билльсметти предоставляет в качестве помещения свою гостиную и в качестве партнера — свою семью. Когда же ученик приобретет некоторый навык, его пускают в парадную залу, где танцуют парами.