Александр Дюма - Две королевы

• Название: Две королевы
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Исторические приключения

---

Все замолчали, но взгляды были красноречивее слов: те, кто нес старика, ускорили шаг. Во дворе Виктор Амедей заметил солдат того полка, что прошел с ним все войны; узнав их, он хотел обратиться к ним, но барабанный бой тут же заглушил его голос.

Не без труда его поместили в карете, не развернув покрывал, что вновь вызвало ропот солдат и чуть не привело к бунту, усмирить который удалось лишь магическими словами:

— Такова воля короля!

Граф делла Пероса и кавалер де Соларо попросили у Виктора Амедея разрешение сесть рядом с ним в карете. Услышав это, старый король снова впал в ярость:

— Вон отсюда, палачи! Чтоб я вас больше не видел! Глядя на вас, я умру от злости.

Пероса и Соларо сели на лошадей и поскакали по обе стороны кареты; эскорт составляли шестьсот человек; кавалькада направилась к замку Риволи, готовому принять пленного короля. На окнах замка даже установили решетки, что было крайне необходимо, ибо Виктор Амедей никак не мог успокоиться: приступы ярости у него не прекращались.

Пришлось также отобрать у него все письменные принадлежности, а также оружие; если бы такая предосторожность не была принята, он мог бы, нанося удары окружающим, поранить самого себя, и его стоны, которые слышались бы извне, способны были вызвать опасное недовольство народа.

Ему запретили всякое общение; тем, кто его охранял, не разрешали разговаривать с ним: когда король спрашивал о чем-нибудь, велено было кланяться, не отвечая ему.

Бедный старый король! Мой возлюбленный в молодые годы! Я помню его таким гордым, великим, внушающим страх! О! Какой бесконечной печалью наполняется моя душа, какая боль удручает мое сердце!

Что за обращение! В кого его превратили? Он стал похож на льва, с возрастом утратившего былую силу и изнуряющего себя бесплодными попытками сопротивляться. Я не могла писать об этом, не страдая жестоко, но как бы то ни было, таковы великие уроки истории, и именно об этом я должна рассказать, чтобы мой труд не оказался неполноценным и бесполезным. Я не собираюсь обвинять короля Карла, знаю, что он действовал исходя из чувства долга по отношению к своим подданным, но он должен был плакать кровавыми слезами, ибо, повторяю, то была суровая необходимость.

Безудержная ярость, неистовое возбуждение пленника улеглись через несколько недель. Он стал мрачен и молчалив, он был подавлен, почти уничтожен. Нескольким из его бывших приближенных позволили навестить старого короля; они нашли его совершенно спокойным, но погруженным в такую печаль, которую ничто не могло развеять. Его стариннейший друг князь делла Цистерна первым поспешил к нему: король был счастлив видеть его, но это продлилось не более четверти часа, после чего он впал в прежнее оцепенение.

— Вам что-нибудь нужно, государь? — спросил его князь. — Мне поручено передать, что вам ни в чем не будет отказа.

— Какое великодушие, — заметил Виктор Амедей, горько усмехнувшись.

— Не нужны ли вам какие-нибудь книги? Я принесу их вам.

— Да, доставьте сюда мои книги, чтобы я мог забыться, читая их… Однако и там я тоже встречусь с неблагодарными людьми, с сыном-отцеубийцей… О друг мой, я так несчастен!..

Князь делла Цистерна попытался пролить целительный бальзам дружбы на разбитое сердце короля, но это было бесполезно.

— Вы ничего больше не желаете? — спросил он перед уходом.

— Я желаю то, что мне не дадут, бессмысленно говорить об этом.

— Меня заверили определенно, что вам ни в чем не откажут, государь, ни в чем на свете, просите же!

— Меня разлучили с одним человеком… только эта женщина может помочь мне перенести мои беды, одна она по-настоящему предана мне, но вернут ли мне ее?

— Да, государь, хотя именно эта женщина — виновница всего того, что случилось с вашим величеством, в ней причина несчастий, обрушившихся на ваш славный род.

— Не обвиняйте ее, сударь, неужели вы меня не знаете? С каких это пор у Виктора Амедея нет собственной воли? С каких это пор он позволяет управлять собой женщине, которую к тому же обвиняют в том, что она плохо справилась с этим? Нет, сударь, то, что я сделал, было совершено мною одним, ничьих советов я не слушал и сделал это потому, что сам так хотел, потому, что это было справедливо и в интересах всех; если бы мой сын не поддался глупому тщеславию своей супруги, он без колебаний вернул бы мне корону, ведь я по-прежнему еще в состоянии ее носить.

Увы! Бедный король! Он не знал, что всем дворам было передано официальное сообщение о том, что он сошел с ума; он не знал, что от имени его внука, Людовика XV, были предприняты попытки, правда безуспешные, возражать против варварского обращения, которому подвергали пленника.

Виктор Амедей сумасшедший! Такой всеобъемлющий и такой бесспорный гений! Человек необыкновенно гордый, просвещенный, блестящий! Вот они, людские невзгоды!

К нему привезли г-жу ди Спиньо, но она была довольна лишь наполовину: тюрьма вовсе не устраивала ее.

Увидев маркизу, старый король, рыдая, бросился в ее объятия.

— О дорогая моя, у меня остались только вы, — сказал он ей.

Однако великим счастьем г-жа ди Спиньо его не одарила — напротив, она стала сварливой, неприятной, особенно после того, как ей запретили разыгрывать из себя королеву и требовать, чтобы ее называли «ваше величество».

Погружаясь в полное одиночество, в беспросветную печаль, Виктор Амедей, отрезанный от мира, притесняемый со всех сторон, стал чрезмерно набожным, соблюдал все религиозные обряды, не пренебрегая самыми незначительными, и требовал того же от своей подруги, чему она подчинялась лишь с ворчанием. Аббат, не имевший ничего общего с моим маленьким Мишоном, превратил этого великого гения в своего рода монаха, с утра до вечера нашептывал ему молитвы, и за несколько месяцев Виктор Амедей превратился в собственную тень.

Упомянув маленького Мишона, я забыла добавить, что после того славного приключения он заболел странной болезнью, от которой чуть не умер и до сих пор не оправился.

Мишон раздулся и стал красным как рак; от пережитого страха его кровь сделалась как вода. Неделю назад он написал мне, что все еще нездоров, хотя с тех пор прошло уже три года.

Виктор Амедей больше не встречался с сыном и не хотел видеть даже наших детей, плодов ошибки, о которой он сожалел. Моя дочь в значительной мере пострадала от этого: изменилось отношение к ней при различных дворах, а во Франции она была лишена поддержки. Госпожа ди Спиньо способствовала этому не меньше, чем исповедник Виктора Амедея.

И вот мы подошли к тому, с чего начали наш рассказ:

Виктор Амедей, герой и великий монарх, скончался в прошлом году, а именно 31 октября 1732 года, в возрасте шестидесяти шести лет. Он стал молчаливым и послушным, передвигался только в портшезе и потихоньку угасал; перед смертью старый король не позвал к себе Карла Эммануила, хотя тот просил передать ему, что ждет его приказаний.

— Мне нечего сказать сыну, — ответил король. — Я желал бы только, чтобы его правление закончилось лучше, чем началось…

Перед тем как испустить последний вздох, он, однако, попросил позаботиться о маркизе ди Спиньо; этой женщине оставили все, что бывший король завещал ей, потребовали только, чтобы она удалилась в монастырь Визитации в Пинероло, и это было для нее большим несчастьем. Маркиза не много приобрела, случайно став королевой, и, если взвесить все за и против, я все же предпочла бы свое место тому положению, которое занимала она, хотя иногда и ловила себя на том, что завидую ей.

VIII

Я обещала продолжить эти мемуары, если у меня хватит смелости, и вот решилась сделать это после вчерашнего долгого разговора с г-ном де Вольтером и г-ном Дюкло.

Я жаловалась на разъедающую меня невыносимую скуку, я, Царица

Сладострастия, изведавшая все за свою жизнь и убежденная в том, что наполнила ее тончайшими изысками наслаждения.

— Не объясняется ли эта скука тем, что я постарела? — спрашивала я. — Или же тем, что нынешние времена так мало похожи на времена моей молодости?

— Не думаю, — ответил мне Дюкло, — вы слишком умны, чтобы не восполнить своим умом потерю хорошенького личика.

— А так ли вы скучали, когда поверяли бумаге историю молодости, о которой тоскуете в настоящее время? — продолжил г-н де Вольтер.

— О нет, по правде говоря, не скучала, я казалась себе еще молодой, мне нравилось рассказывать о той эпохе.

— Так последуйте моему совету и продолжайте.

— Вы так думаете?

— Конечно, я так думаю и настаиваю на этом. Вы знаете столько того, что неизвестно миру! Зачем скрывать это, ведь такое можно считать преступлением. Отчего же не осветить факелом потемки, в которых впоследствии может заблудиться история. Ну же, сударыня, попытайтесь; познакомьте нас с интригами испанского двора при Карле Втором, используйте письма, рассказы вашего друга принца Дармштадтского, откровения королевы Сицилии, беседы с Виктором Амедеем и то, о чем проболтались министры. Ваши бумаги и память хранят множество фактов; раскройте их, мы готовы слушать. И вы больше не будете скучать, ручаюсь вам.