Александр Дюма - Олимпия Клевская

• Название: Олимпия Клевская
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: АРТ-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2001
• ISBN: 5-7287-0058-6

Сюжет романа Дюма «Олимпия Клевская» — история трагической любви красавицы-актрисы и талантливого актера, беглого иезуитского послушника, судьба которых оказывается самым тесным образом связана с интригами при дворе юного короля Людовика XV.

---

— Но время же уходит!

— Ступайте, брат мой, однако поразмыслите о том, что мы отрекаемся на этой земле от всех семейных и дружеских привязанностей именно затем, чтобы не совершать поступков, подобных тем, какие вы делаете нынче вечером.

Шанмеле ничего больше не слушал: он выхватил у настоятеля испрошенную отпускную и вышел, пропустив впереди себя Олимпию, которая уже начала от нетерпения кусать себе ногти, и они поспешили к казарме.

Там их ждали куда более трудные переговоры.

Чтобы выйти от иезуитов, требовалось снять запрет посредством подписанной бумаги, войти же к драгунам можно было, только преодолев запрет мольбами.

Но караульный драгун держался непреклонно.

Пока Шанмеле убеждал часового, прибегая к логическим доводам, Олимпия проскользнула под карабином кавалериста и ринулась как безумная к кордегардии, которая, как она заметила, была освещена изнутри.

Яркий свет озарял помещение с высоким потолком, от лестницы до дверей запруженное множеством драгунов.

Никто не уступил ей дороги; к тому же часовой поднял шум. Ее схватили: она оказалась в плену.

Она хотела поговорить с комендантом, но ей сказали, что он занят по службе.

Она попыталась возмутиться, поднять крик, но была предупреждена, что ее свяжут, или ей заткнут рот, или попросту вышвырнут вон.

Эта угроза напугала ее больше, чем их грубость. Тем не менее она возвратилась к Шанмеле, который в конце концов, обращаясь то к одному офицеру, то к другому, добился, что его пропустили.

Олимпию это вдохновило. Она вспомнила, что некоторые офицеры, в том числе и комендант, ужинали с ней в Авиньоне, когда г-н де Майи в первый раз уезжал в Париж накануне своего бракосочетания.

Она попросила перо, чернила и с помощью Шанмеле написала коменданту трогательное письмо, в котором рассказывала обо всех своих приключениях и признавалась, что она была любовницей графа де Майи.

Письмо возымело эффект, на который она рассчитывала. Комендант соблаговолил принять ее.

В ответ на первые же сказанные ею слова он вскричал:

— Ах! Так это вы, сударыня, вы, которую я видел такой счастливой!

— Я снова стану счастливой, сударь, если вы мне вернете моего мужа.

— Вашего мужа? Баньер в самом деле ваш муж?

— Вот, сударь, перед вами достойный священнослужитель, который нас обвенчал.

— Ах! Боже правый! — пробормотал комендант, закрывая руками лицо.

— Сударь, сударь, — испугалась Олимпия, — что с вами? В чем дело? Не скрывайте от меня ничего.

— Увы!

— Я не малодушная девочка; я так люблю Баньера, что неизвестность относительно его судьбы для меня убийственна, не знать, в каком он положении, для меня пытка, которая хуже смерти.

— У вас есть отвага, — произнес офицер, — но, быть может, ее не хватит, чтобы вынести все то горе, что вас ожидает.

Олимпия побледнела. Она подошла к Шанмеле, как будто хотела найти в нем опору, которая вскоре будет ей необходима.

— Сударыня, — продолжал комендант, — послушайтесь моего совета, не насилуйте свою природу, требуя от нее большей решительности и твердости, чем у нее есть. Обопритесь на руку господина аббата и ступайте, оставьте нас.

— Оставить вас? А Баньер?

Эти слова были произнесены с выражением, не допускавшим ни увещеваний, ни спора; в ее взоре сверкнула такая молния, что офицер понял — этого взрыва ни погасить, ни остановить…

— Сударь, — продолжала Олимпия, которой молчание офицера придало сразу и дерзости и самообладания, — вспомните одно: я была обручена с Баньером на всю жизнь, вы понимаете, что это значит? На всю жизнь, то есть вплоть до могилы, и люди ни на миг не вправе разлучить то, что соединил сам Бог. Именем Господа, который нас слышит, я заклинаю вас вновь соединить меня с мужем.

— Просите у меня, сударыня, чего угодно иного, но что до этого…

— Как? Да разве Баньер совершил преступление? Что, Баньер вне человеческого общества?

— Баньер, сударыня, дезертир.

— Ну, и что же с ними делают, с дезертирами?

— Ах, сударыня…

— Да говорите же, наконец…

— Нет, сударыня, нет!

— Ах! — закричала Олимпия в отчаянии, близком к исступлению. — Мой муж! Я хочу видеть моего мужа!

Офицер собрался вновь ответить отказом. Тогда Шанмеле приблизился к нему и сказал:

— Сударь, я знаю характер этой бедной женщины; вы ее доведете до отчаяния, а как только она потеряет власть над собой, которую обычно умеет сохранять, вы ужаснетесь ее неистовству. Разрешите ей то, о чем она просит.

Офицер взял Олимпию за руку и повел внутрь здания.

Они шли минуты две, проходили через залы, поднимались по лестницам, пока, наконец, не вышли на обширный двор, заполненный солдатами, очень озабоченными и чего-то ждущими.

Комендант, все еще держа Олимпию за руку, обратился к одному из них:

— Совет уже в сборе?

— Да, мой комендант.

— Сударь, — обратился комендант к Шанмеле, — я оставляю эту женщину под вашей охраной. Вам, — прибавил он, обращаясь к трем драгунам, — я поручаю этих людей. Отведите их в помещение, примыкающее к залу совета.

— Я там увижу моего мужа? — спросила Олимпия.

— Нет, сударыня, сейчас еще нет, но после вы его увидите.

— После? — вскричала она. — После чего? О, как меня пугают эти люди со своими мрачными недомолвками! Я хочу видеть его сейчас же, немедленно.

— Сударь! — умоляюще обратился к коменданту Шанмеле, предвидя мучительный приступ горя своей спутницы.

— Драгуны, — приказал комендант, — отведите их на маленькую галерею, да глаз с них не спускайте.

— Сударыня, — прибавил он, склонившись перед Олимпией, — повторяю еще раз: вы сами этого хотели. Помните, что я возражал. Помните, что, исполняя ваше желание, я уступил из опасения своим отказом причинить вам еще большее горе, нежели вы испытаете сейчас из-за того, что я согласился.

И он поспешно удалился.

Драгуны привели Олимпию, дрожащую, бледную, обессилевшую, вместе с трепещущим Шанмеле в тот самый зал совета.

Тогда и начался для этих несчастных самый мрачный спектакль, какой только может выпасть в этом мире на долю любящих сердец.

В зале, старинном нефе с пилястрами эпохи Ренессанса, выщербленными от времени и умышленных повреждений, на возвышении находилось десятка два офицеров, одетых в красное и освещенных светом факелов, которые держали солдаты.

Комендант, войдя, занял место за длинным столом, установленным на этом возвышении, за которым председательствовал майор, исполняющий обязанности подполковника или полковника в случае их отсутствия.

Углы этого помещения терялись в потемках: казалось, темнота черными клубами опускается с высоты грубых и голых сводов.

Майор провел среди офицеров перекличку и записал число присутствующих.

Потом зловещим голосом он приказал:

— Приведите виновного.

Отворилась дверь слева от возвышения, и двое драгунов с саблями наголо ввели Баньера, одетого в черное и бледного, как восковая фигура.

— Обвиняемый, — вопросил майор, — ваше имя Баньер?

— Да, сударь.

— Называйте меня майором. Я для вас не сударь, а ваш майор.

Баньер молчал.

— Вы узнаете свою подпись под этим добровольным обязательством?

— Да.

— Вы признаете, что получили от двух младших офицеров следующее: пункт первый — лошадь.

— Да.

— Пункт второй — мундир.

— Да.

— Пункт третий — саблю и пистолет в седельной кобуре.

— Полагаю, что да.

— Все эти вещи вы продали?

— Я обменял их на штатскую одежду.

— Почему вы совершили побег?

— Я никогда не думал становиться солдатом короля. Обязательство подписал, чтобы выбраться из тюрьмы официала, куда меня заточили как беглого послушника иезуитов.

— Это еще одна причина, почему вам следовало уважать условия данного вами обязательства. Как бы то ни было, вы бежали. Факт побега был подтвержден вашим отсутствием как таковым.

Баньер молчал.

— Господа, — обратился к офицерам майор, — достаточным ли образом установлены обстоятельства преступления и подлинность обвиняемого?

— Да, — в один голос отвечали офицеры.

— Что ж! — заключил майор. — Мы приговариваем Баньера, беглого драгуна из полка де Майи, к мере наказания, предусмотренной статьей шестой королевского указа, и приказываем привести приговор в исполнение немедленно.

С этими словами он встал; офицеры последовали его примеру; в обширном зале, мрак которого, казалось, вот-вот поглотит и офицеров, и солдат, и приговоренного, поднялся сильный шум.

Шанмеле замер, словно пригвожденный к перилам, на которые он опирался. Олимпия, застывшая так, будто она была уже мертва, спросила леденящим душу голосом:

— Что ж! Мера… Какая мера?

— Черт возьми!.. — начал было один из драгунов, но добряк Шанмеле столь многозначительно наступил ему на сапог, что тот замолчал и не закончил фразы.