Ричард Докинз - Есть ли что-нибудь более невероятное, чем Бог?

• Название: Есть ли что-нибудь более невероятное, чем Бог?
• Автор: Ричард Докинз
• Жанр: Прочая научная литература

---

Есть ли что-нибудь более невероятное, чем Бог?

Многое из того, что делают люди, делается во имя Бога. Ирландцы взрывают друг друга во имя Бога. Арабы совершают теракты самоубийства – во имя Бога. Имамы и аятоллы держат женщин в рабстве – во имя Бога. Священники и монахи принимают обет безбрачия и очерняют сексуальную жизнь людей – во имя Бога. Еврейский шойхет режет животных – во имя Бога. Деяния религии в прошлом – кровавые крестовые походы, пытки инквизиции, массовые убийства, совершавшиеся конкистадорами, миссионерство, разрушавшее культуру народов, постоянное сопротивление каждому новому достижению научной мысли до самой последней возможности – ещё более впечатляют. И для чего всё это, какая от этого польза?

Я полагаю, сейчас становится всё яснее, что нет ни цели, ни какой-либо пользы. Никаких причин верить, что Бог в какой-либо форме существует, нет. Зато есть веские причины полагать, что никаких богов нет и никогда не было. Такие верования были гигантской растратой времени и жизней. Их можно было бы рассматривать как результат розыгрыша космических масштабов, если бы это не было столь трагично.

Почему люди верят в Бога? Для большинства людей ответ заключается в том или ином варианте древнего мифа о Создателе. Мы смотрим на красоту и сложность мира вокруг нас – совершенную аэродинамическую форму крыла ласточки, нежность цветов и бабочек, которые их опыляют, смотрим в микроскоп на мириады живых существ в капле воды из пруда, рассматриваем в подзорную трубу могучую крону гигантского красного дерева. Нас поражает электронная сложность и оптическое совершенство наших глаз. Человека с воображением это может привести в состояние страха и благоговения. Более того, трудно не заметить очевидного сходства живых организмов с механизмами, спроектированными инженерами. В наиболее известной форме миф о Создателе выражен в аналогии с часовщиком, высказанной в 18 веке священником Вильямом Пэйли[1] (William Paley). Даже если вы не знаете, что такое часы, очевидно, что все эти колесики и пружинки и то, как они целесообразно связаны друг с другом, должны были кем-то быть придуманы и сделаны. Должен был где-то и в какой-то момент существовать создатель или создатели, кто придумал и понимает эту конструкцию и спроектировал её для определённой цели. И если это верно для сравнительно простых часов, разве это не намного более справедливо для глаз, для почек, локтевого сустава, мозга? Эти прекрасные, сложнейшие, и с очевидностью целенаправленно построенные органы не могут не иметь своего дизайнера, Создателя, своего собственного часовщика – Бога.

Такова аргументация Пэйли, и такие же аргументы открывают для себя в какой-то момент в детстве почти все, кто задумывается о своей природе. И всё-таки благодаря одной из наиболее удивительных интеллектуальных революций в истории мы теперь знаем, что эта аргументация ошибочна или по меньшей мере бесполезна. Мы теперь знаем, что порядок и очевидная целесообразность растительного и животного мира возникла совершенно иначе в результате процесса, который не нуждается ни в каком дизайнере и является следствием в сущности простых законов физики. Это процесс эволюции путём естественного отбора, открытый Чарльзом Дарвиным и независимо Альфредом Расселом Уоллесом[2].

Что есть общего у объектов, которые выглядят так, как будто бы у них должен был быть общий дизайнер? Ответом является их статистическая невероятность. Когда мы находим кусок горного хрусталя, отполированного морским прибоем в форме линзы, нам не приходит в голову предполагать, что он создан каким-либо оптиком. Законы физики без всякой посторонней помощи могут объяснить, как получилась такая форма. И вовсе не очень «невероятно», что так получилось. Но если нам случится найти сложный оптический объектив из нескольких линз, тщательно откорректированный по сферическим и цветовым аберрациям, со специальным антибликовым покрытием, да ещё с надписью «Карл Цейсс», мы знаем, что такая находка не могла появится просто случайно. Если взять все атомы, составляющие такой объектив и предоставить им двигаться и взаимодействовать просто по законам физики, теоретически мыслимо, что просто в силу случайных счастливых совпадений атомы вдруг соединятся так, чтобы образовать этот цейссовский объектив и даже с гравировкой «Карл Цейсс». Но количество других равновероятных способов соединения атомов столь подавляюще велико, что мы можем полностью исключить гипотезу о возможности сборки объектива просто в силу счастливой случайности. Счастливой случайностью, безусловно, нельзя объяснить появление объектива.

Кстати, это не вполне бесспорный аргумент, потому что вполне можно сказать, что появление любого конкретного расположения атомов является очень маловероятным событием. Когда в игре в гольф мяч падает на определённую травинку на игровом поле, глупо удивляться, что из миллиардов травинок, на которые мяч мог бы упасть, мяч выбрал именно эту травинку, и считать это удивительным и чудесным осуществлением невероятного события. Заблуждение здесь, конечно, в том, что куда-нибудь мяч должен же был упасть. Нас может поразить маловероятность события только тогда, когда мы определяем его до того, как оно случилось. Например, если бы человек с завязанными глазами, который крутится вокруг лунки и вслепую бъёт мяч, в один удар попадал в цель, это действительно было бы удивительно, потому что мы заранее определили, куда мяч должен попасть.

Из триллионов различных способов соединения атомов подзорной трубы только ничтожное меньшинство даст что-то полезное в результате. Только ничтожное меньшинство из таких сборок будет иметь гравировку «Карл Цейсс» или с каким-либо другим словом на каком-либо из человеческих языков. То же самое можно сказать о деталях часового механизма. Из миллиардов возможных способов их соединения только ничтожное меньшинство приведёт к построению механизма, показывающего время или вообще делающего что-нибудь полезное. И, конечно, это же относится к составным элементам живых организмов. Из всех триллионов и триллионов способов их соединения и взаимодействия только ничтожно малое меньшинство породит что-нибудь, способное жить, искать пищу и воспроизводить себя. Это правда, что имеется много различных способов быть живым, по крайней мере 10 миллионов, если мы подсчитаем количество различных видов живых существ, известных на сегодня. Но сколько бы их ни было, ясно, что имеется неизмеримо больше способов быть мёртвым! Можно уверенно заключить, что живые существа являются слишком сложными – и статистически невероятными – чтобы они могли появиться в результате чисто случайного совпадения. Как же тогда они возникли?

Ответ на этот вопрос заключается в том, что это произошло не в результате одной единственной случайности, а это целая история, цепочка последовательных случайностей, достаточно маленьких, чтобы на каждом этапе приводить к вполне вероятным продуктам соответствующей предшествующей стадии процесса. Эти маленькие ступеньки вызваны генетическими мутациями, случайными изменениями – фактически ошибками – в генетическом материале. Они приводят к изменениям в строении живых существ. Большинство этих изменений разрушительны и приводят к гибели. Но некоторые могут приводить к небольшим улучшениям, способствующим выживанию и улучшенному воспроизводству. Путём такого процесса естественного отбора случайные изменения, которые оказываются выигрышными, в конце концов получают распространение среди данного вида и постепенно становятся нормой, и наступает время для следующей маленькой ступеньки в эволюционном процессе. После, скажем, тысяч таких маленьких изменений, каждое из которых становится базой для следующего, конечный результат такого процесса накопления оказывается слишком сложным, чтобы получиться сразу целиком и совершенно случайно.

Например, теоретически возможно, чтобы глаз возник сразу, в один скачок, из ничего с глазом как оптическим прибором не имеющего, скажем, из куска простой кожной ткани. Возможно в том смысле, что можно определить, какие и как много для этого нужно мутаций. Если бы все эти мутации могли произойти одновременно, глаз возник бы как бы из ничего. Но хотя теоретически это не запрещено, практически это невозможно. Нужно слишком большое везение. Рецепт построения предполагает одновременное изменение огромного количества генов. Это одна из триллионов равновероятных возможностей. Конечно, мы исключаем возможность такого чудесного совпадения. В то же время вполне вероятно, что современный глаз возник из глаза, мало от него отличающегося и только немного менее совершенного. По той же причине, этот чуть более простой глаз произошел из глаза, ещё чуть более простого, и так далее. Если предположить, что имеется достаточно большое число достаточно малых изменений между каждой ступенью эволюции и предыдущей ступенью, вполне можно построить полный работающий глаз из простого куска кожной ткани. Сколько таких промежуточных шагов можно постулировать? Это зависит от того, в течение какого времени этот процесс мог бы происходить. Имелось ли в действительности достаточно времени для того, чтобы глаз мог эволюционно возникнуть путём малых промежуточных изменений из простой кожной ткани?