Элизабет Джордж - Прах к праху

• Название: Прах к праху
• Автор: Элизабет Джордж
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-94145-316-7

В загородном коттедже Мириам Уайтлоу погибает ее друг и протеже — известный игрок в крикет Кеннет Флеминг. Как выясняется, смерти Флемингу могли желать: брошенная им жена, сын, не простивший отцу ухода из семьи, и блудная дочь миссис Уайтлоу, имевшая основания опасаться, что Флеминг унаследует немалое состояние ее матери. Но у каждого из этих троих есть алиби. Возникает предположение, что Флеминг погиб по ошибке, вместо своей невесты Габриэллы, Однако у возможных недоброжелателей девушки алиби тоже железное.

---

— Хелен! — Линли бросился к ней через кухню, прежде чем она успела включить печку. — Сюда нельзя ставить металл.

Она непонимающе уставилась на него.

— Да почему же?

— Потому что нельзя. Потому что металл и микроволны… Черт, не знаю. Знаю только, что нельзя.

Хелен внимательно посмотрела на печку.

— Вот интересно…

— Что?

— Должно быть, это-то и случилось с моей.

— Ты поставила в нее металл?

— Вообще-то я не считала это металлом. Знаешь, как-то не думаешь об этом.

— Что? Что это было?

— Банка с супом. Я ее поставила, печка грохнула, зашипела и заглохла. Но я думала, что все дело в супе. — Плечи ее поникли, и она вздохнула. — Сначала фетуччини, теперь это. Я не знаю, Томми. — Она повернула кольцо на пальце. Линли обнял ее за плечи и поцеловал в висок.

— Почему ты меня любишь? — спросила она. — Я абсолютно безнадежна и бесперспективна.

— Я бы так не сказал.

— Я погубила твой ужин. Испортила кастрюли.

— Ерунда, — сказал Линли, поворачивая ее к себе.

— Я чуть не взорвала твою кухню. Боже, да с ИРА будет безопаснее, чем со мной.

— Не говори глупостей. — Он поцеловал ее.

— Дай мне волю, и я, вероятно, спалю твой дом, а заодно и всю округу. Можешь себе представить такй ужас?

— Пока нет. Но представлю. Со временем.

Он снова поцеловал Хелен, на этот раз притянув ее к себе поближе. Она так чудесно подходила ему, и он благоговел перед этой удивительной природой мужской и женской сексуальности, построенной на противоположностях. Выступ и изгиб, грубое и гладкое, твердое и мягкое. Хелен была чудом. Она была воплощением всех его желаний. И как только он что-нибудь съест, он ей это докажет.

Хелен обвила руками его шею. Ее пальцы медленно перебирали его волосы. Бедра прижимались к его бедрам. Линли почувствовал напряжение в паху и легкость в голове, когда два желания вступили в нем в борьбу за власть.

Пальцы Хелен поползли к нему на грудь, расстегивая попадающиеся по пути пуговицы. Опустились к брюкам, расстегнули ремень.

— Дентон уже лег, дорогой? — прошептала она у его губ.

Дентон? При чем тут Дентон?

— Он, случайно, на кухню не придет, нет?

На кухню? Она что, действительно хочет, чтобы они… Нет. Нет. Она не может этого хотеть.

Линли услышал звук расстегиваемой молнии. В глазах у него потемнело. Он прикинул возможность голодного обморока. Потом почувствовал на себе ладонь Хелен, и вся оставшаяся в его голове кровь запульсировала в другом месте.

— Хелен, — проговорил он. — Я не помню, когда ел в последний раз. Честно, я не знаю, смогу ли …

— Чепуха. — Она снова прижалась к его губам. — Я не сомневаюсь, что ты отлично справишься.

И он справился.

Оливия

Ноги сводит судорогой. За последние двадцать минут я уронила четыре карандаша и не имела сил поднять их. Я просто брала новый из жестянки. Я продолжала писать дальше, не обращая внимания на то, во что за прошедшие несколько месяцев превратился мой почерк.

Крис пришел минуту назад, встал у меня за спиной и промассировал мне плечи так, как я люблю. Прижался щекой к моей макушке.

— Не обязательно писать все зараз.

— Почему?

— Не спрашивай. Ты знаешь.

Он ушел. Сейчас он в мастерской, делает клетку для Феликса. Обычно он работает под музыку, но не стал включать ни радио, ни стереосистему, чтобы я могла ясно мыслить и спокойно писать. Я хочу того же, но звонит телефон, и я слышу, как он спешит ответить. Слышу, каким мягким делается его голос. Я пытаюсь не обращать внимания на: «Да… нет… По-прежнему… Нет… Нет, дело совсем не в этом…» Я жду продолжения, произнесенных шепотом главах слов, например «люблю», «хочу», «скучаю» и «если бы только», многозначительных вздохов.

Я напряженно прислушиваюсь, хотя при этом мысленно называю буквы алфавита в обратном порядке чтобы заглушить голос Криса. Долгая жуткая тишина, после которой он произносит: «Я понимаю», — таким голосом, что у меня внутри все сжимается от боли. Я слышу, как он произносит: «Только терпение», — и слова на бумаге расплываются у меня перед глазами. Карандаш выскальзывает на пол. Я беру новый.

Крис приходит на кухню. Ставит чайник. Достает кружку из ящика, чашку из шкафа. Опирается руками о стойку и стоит, опустив голову, словно что-то там разглядывает.

Я чувствую, как сердце бьется у меня в горле, и хочу сказать: «Можешь идти к ней. Можешь идти, если хочешь», но не говорю, потому что боюсь — он уйдет.

Любовь ранит слишком сильно. Почему мы ждем, что она будет чудесной? Любовь — это цепь мучений. Как будто заливаешь сердце кислотой.

Чайник закипает и отключается. Крис наливает воду и спрашивает;

— Выпьешь, Ливи? И я отвечаю:

— Спасибо, да.

Он поворачивается, и некоторое время мы смотрим друг на друга. И молча говорим то, что не решаемся произнести вслух. Наконец он замечает:

— Мне нужно закончить клетку. К вечеру Феликсу понадобится место для ночлега.

Я киваю, но лицо мое горит. Когда Крис проходит мимо меня, его ладонь задевает мою руку, и мне хочется поймать её и прижать к своей щеке.

Я окликаю его, и он останавливается позади меня. Я делаю вдох, и боль оказывается сильнее, чем я ожидала. Я говорю:

— Наверное, я просижу за своей писаниной не один час. Если хочешь уйти… возьми собак на вечернюю пробежку или… загляни в паб.

— Думаю, с собаками ничего не случится, — спокойно говорит он.

Я смотрю на желтый разлинованный блокнот, третий, с тех пор как я начала писать, и говорю:

— Теперь уже недолго. Ты знаешь.

— Не спеши, — говорит Крис.

Он возвращается к работе, разговаривает с Феликсом, потом начинает стучать молотком — частые удары, по одному-два на каждый гвоздь. Крис сильный и умелый. Он не допускает ошибок.

Я все недоумевала, почему он меня взял к себе.

— Я что, стала минутным капризом? — спрашивала я его.

Потому что в моем понимании не было никакого смысла цеплять шлюху, покупать ей две чашки чая и блинчик, приводить домой, поручать ей плотницкую работу и в конце концов пригласить остаться, когда он не собирался — не говоря уже, что не имел желания — трахать ее. Поначалу я думала, что он хочет посутенерствовать. Я думала, что ему нужны деньги на наркотики, и все ждала появления игл, ложек и пакетиков с порошком.

Когда же я потребовала ответа, что все это значит, он спросил, в каком смысле, и окинул взглядом баржу, словно мой вопрос относился к ней.

— Это. Здесь. Я. Я с тобой.

— А разве это должно что-нибудь значить?

— Парень и девушка. По-моему, когда они вдвоем, это всегда что-то значит,

— А-а. — Он поднял на плечо доску и оглянулся по сторонам. — Куда это молоток подевался? — И принялся за работу, и меня заставил.

Пока баржа доделывалась, на ночь мы бросали пару спальников слева от лестницы, в противоположном от животных конце баржи. Крис спал в нижнем белье. Я спала голой. Иногда рано утром я сбрасывала одеяло и поворачивалась на бок, чтобы груди казались полнее. Однажды я поймала его — он меня разглядывал. Я проследила его взгляд, медленно скользивший по моему телу. Он о чем-то задумался. Вот оно, подумала я. Потянулась, выгнув спину, проверенным гибким движением.

— У тебя замечательная мускулатура, Ливи. Ты регулярно делаешь упражнения? Ты бегаешь?

— Черт, — ответила я. И добавила: — Ну да, наверное, я смогу побежать, если придется.

— Как быстро?

— Откуда я знаю?

— А темноты не боишься?

Я провела ладонью по его груди.

— Ну, зависит от того, что нужно в темноте делать.

— Бежать. Прыгать. Карабкаться. Прятаться.

— Что это? В войну играть?

— Вроде того.

Я сунула пальцы за резинку его трусов. Он поймал мою руку.

— Давай посмотрим, — сказал он.

— На что?

— Годна ли ты на что-нибудь, кроме вот этого.

— Ты гомик? В этом все дело? Импотент или что-нибудь такое? Почему ты этого не хочешь?

— Потому что между нами будут другие отношения. — Он скатал свою постель. — Не обязательно так вести себя с мужчинами. Есть и другие способы утвердиться.

— Например?

— Быть самой собой. Чего-то стоить. В том или ином плане.

— Ой, ну хорошо. — Я села, прикрывшись одеялом. — Начинай, — сказала я.

— Что начинать?

—Лекцию, которую тебе не терпится мне прочесть. Только будь осторожен, потому что я ведь не твой зверек и могу уйти в любой момент, когда пожелаю.

— Тогда почему не уходишь?

Я сердито на него посмотрела. Ответить я не могла. У меня была квартирка в Эрлс-Корте. Постоянные клиенты. Ежедневная возможность распространить свой бизнес и на улицу. Пока я имела желание делать все что угодно и пробовать все что угодно, у меня был стабильный источник дохода. Так почему я оставалась?

Тогда я думала: «Потому что хочу показать тебе, что к чему. Прежде чем все кончится, недоносок, ты у меня будешь выть на луну, я тебя так распалю, что ты будешь передо мной на брюхе ползать, только чтобы полизать мне ноги».