Сьюзен Джонсон - Леди и лорд

• Название: Леди и лорд
• Автор: Сьюзен Джонсон
• Жанр: Исторические любовные романы

Начало XVIII века, ожесточенное противостояние Англии и Шотландии. Казалось бы, прекрасная знатная англичанка Элизабет Грэм и молодой предводитель шотландского клана Джонни Кэрр рождены, чтобы стать врагами. Но любовь толкнула их — сдержанную Элизабет и неутомимого обольстителя Джонни — навстречу друг другу и перевернула их судьбы. Подчас обретенное в испытаниях счастье Джонни Кэрру приходится защищать с мечом в руках, но он — любящий мужчина и бесстрашный воин — не останавливается ни перед какими препятствиями, чтобы соединиться со своей возлюбленной.

---

Стоя в самом центре комнаты, она напряженно прислушивалась. Прошла секунда, потом еще несколько. Все было тихо. Страх начал постепенно отпускать ее.

Однако в следующий момент безмолвие нарушило кла-цанье металла. Что-то тяжелое с силой грохнуло в дверь, и щеколда заколебалась, готовая вот-вот сорваться. Вопль ужаса застрял у нее в горле. Она не закричала, повинуясь инстинкту самосохранения. Элизабет молнией бросилась к кровати, на которой ранее оставила свою пелерину. Вполне возможно, что ночные пришельцы не знают, что она находится внутри, и, если дверь окажется достаточно крепкой, у нее еще есть время, чтобы вылезти в окно. Быстро оглядев почерневшую деревянную раму, она сосредоточилась на защелке и петлях.

«Хотя бы несколько минут», — возносила она молчаливую мольбу.

Не заботясь больше о скрытности, мужчины в коридоре подали голос, разразившись проклятиями в адрес старой толстой двери, которая вдобавок еще была окована железом. Элизабет вздрогнула — один из этих голосов показался ей очень знакомым, но в следующий момент он потонул в потоке площадной брани. «Гости» бурно обсуждали возможные способы проникновения внутрь. Потом снова раздались скрежет железа и скрип дерева. А Элизабет в этот момент возилась с оконной рамой. Старый заржавевший запор оказался на редкость неподатливым. Она дергала его изо всех сил, ее сердце бешено колотилось, однако, несмотря на все ее усилия, только ржавчина осыпалась на пол. Элизабет начали душить слезы бессилия, но она дернула защелку еще раз, вложив в это движение всю свою злость и отчаяние. Ржавое железо заскрежетало. Еще один рывок — и старая защелка открылась. Всем своим весом Элизабет навалилась на окно — петли взвизгнули, и замшелые створки неохотно подались вперед на несколько сантиметров. Стиснув зубы, она толкнула створки еще раз… Потом еще и еще, пока окно наконец не открылось достаточно широко, чтобы можно было в него протиснуться. Что само по себе было не таким уж легким делом для беременной женщины.

Теперь, подтаскивая к открытому окну стул, Элизабет молила Бога только о том, чтобы дверь продержалась еще несколько секунд.

Но как раз в тот момент, когда она, неуверенно балансируя, пыталась залезть на стул, дверь, сорванная с одной петли, резко распахнулась и с размаху ударилась в стену. В комнату ввалилась толпа солдат. Некоторые из них держали в руках увесистые железные дубинки, которые, видимо, и использовали в качестве тарана.

Элизабет, уже вскарабкавшаяся на стул, была готова броситься в окно, предпочитая неизвестность перспективе оказаться в руках этих мужланов. Однако крохотное помещение быстро наполнилось незваными гостями, и прежде чем ей удалось протиснуться в оконный проем со своим круглым как шар животом, массой юбок и пелериной в придачу, чья-то грубая рука схватила ее сзади. Она попыталась вырваться, но коренастый солдат дернул ее так, что ока плюхнулась на стул, на котором только что стояла. Обхватив ее под горло согнутой в локте рукой, служивый потянулся вперед и быстро захлопнул окно.

Почувствовав дурноту, Элизабет обессиленно откинулась на спинку стула и, чтобы не потерять сознания, глубоко задышала. Солдаты плотным кольцом обступили ее. Полностью сосредоточившись на попытках преодолеть головокружение, она не заметила, как быстро утихает гомон. Однако наступившее молчание было настолько глубоким, что Элизабет, оглушенная этой внезапной тишиной, удивленно вскинула голову и увидела, как толпа поспешно расступилась надвое.

В развороченном дверном проеме стоял ее отец.

— Где он? — нарушил мертвое молчание его вопрос, заданный ледяным тоном. Взгляд холодных глаз тоже был ледяным.

— Не знаю, — ответила она слабым голосом. Отец расслышал ее лишь потому, что остальные стояли, словно набрав в рот воды. Однако вслед за этим Элизабет почти инстинктивно выпрямила спину, набрала полные легкие воздуху и вызывающе подняла подбородок. — А если бы и знала, то все равно не сказала бы тебе, — произнесла она значительно громче, избавившись от ужаса перед неизвестным. Сейчас, когда перед ее глазами стоял хорошо знакомый противник, былой страх как рукой сняло. — Он уехал три дня назад, — решительно выговорила Элизабет, и ее глаза своей ледяной холодностью стали похожи на отцовские.

— Забавно, — бросил Гарольд Годфри столь же отрывисто. — Хозяин постоялого двора утверждает совершенно иное. — Быстро оглядев десяток лиц, глаза которых были выжидающе устремлены на него, он, повелительно взмахнув рукой, приказал: — Обыщите комнату, а потом дожидайтесь меня снаружи.

— Должно быть, ты заплатил хозяину гостиницы слишком мало, вот он и не говорит тебе всей правды, — издевательски ответила Элизабет, не заботясь о том, что посторонние могут подумать о ее родителе. — Думаю, не стоит пояснять, что я имею в виду. Ты разбираешься в таких вещах как никто другой. — Отец держался на редкость надменно, и она намеревалась платить ему той же монетой.

— Хорош муженек — бросил тебя в таком положении. — Взгляд Годфри скользнул по ее располневшему стану.

— Ничего не поделаешь, сила привычки. Ему не сидится на месте…

— А ты, значит, торчишь в этой дыре?.. — Теперь, когда солдаты вышли за дверь, у него наконец появилась возможность как следует разглядеть убогое убранство тесной каморки.

— Мне она вполне подходит, поскольку не нравится тебе. Я всегда стараюсь быть там, где меньше всего шансов столкнуться с тобой. Ведь ты обычно предпочитаешь более изысканную обстановку, не так ли?

— Кажется, он и в самом деле порядком вскружил тебе голову, коли ты с таким жаром защищаешь его. Что ж, придется немало потрудиться, чтобы наставить тебя на путь истинный, прежде чем начнется суд. Жена поневоле — таким должно быть твое амплуа. Оно нам вполне подходит.

— Так, значит, приговор еще не вынесен? — оживилась Элизабет. — Затягивать такие дела из уважения к букве закона явно не в твоем характере. Значит, дело здесь в Куинсберри, для которого этот суд — очередная хитроумная интрига. Что ж, можете плести свои интриги сколько угодно, однако не рассчитывайте, что я буду желать вам удачи в этом деле, — добавила она.

— Обойдемся как-нибудь и без твоих пожеланий. Четыре эскадрона рыщут сейчас по всем дорогам, разыскивая его… Кстати, что это — рубашка Равенсби? Или у тебя появились новые вкусы в одежде? — Взгляд Гарольда Годфри остановился на шерстяной рубашке Джонни, висевшей на одной из ножек кровати.

— Он оставил ее мне. Для тепла.

— Редкое благородство… Немного же он тебе оставил, — видно, совсем обеднел. Раньше он со своими любовницами был гораздо щедрее.

— Раньше он был богат.

— Н-да, что и говорить, превратности судьбы… — Улыбка отца была отвратительной. — А теперь прошу извинить меня. Вынужден оставить тебя одну, чтобы подготовить нашему общему знакомому торжественную встречу. На тот случай, конечно, — добавил он со значением, — если милорд Кэрр еще не окончательно сбежал от тебя.

Уходя, Гарольд Годфри оставил снаружи у двери двух караульных. Чуть позже он вернулся. К его приходу дверь была наспех починена и вновь навешена на разболтанные петли. Пододвинув стул поближе к камину и усевшись, Годфри с наслаждением вытянул и скрестил ноги, всем видом давая понять, что намерен остаться здесь надолго.

Он не пригласил дочь сесть поближе. Да она и не подумала бы делать это, даже если бы отец позвал ее. Сейчас, когда в комнате царили полумрак и молчание, ее занимала только одна мысль: как предупредить Джонни об опасности. Заметит ли он солдат, обратит ли внимание на покосившуюся дверь? А может, Робби все-таки объявился, и Джонни придет не один? Или ей стоит встать у окна, чтобы он по ее позе догадался, что что-то тут не так? Однако сальные свечи уже оплывали в своих подсвечниках, и единственным источником света оставался огонь в камине. При таком скудном освещении за запотевшими стеклами окна вряд ли можно рассмотреть, что творится внутри. Словно прочитав ее мысли, отец раздраженно буркнул:

— Отойди от окна!

Она осталась стоять на месте.

Мельком взглянув на нее, Годфри устроился поудобнее.

— Дура, ты все равно не сможешь предупредить его, — спокойно сказал он, задумчиво уставившись в огонь. — Ведь он придет за тобой, невзирая на любую опасность. Этому идиоту следовало оставить тебя в Голдихаусе, а самому со всех ног бежать к побережью. В таком случае он, может быть, и спасся бы. Но раз уж он не оставил тебя тогда, то не оставит и сейчас. Так что можешь торчать там сколько угодно, можешь визжать, орать, предупреждать своего ненаглядного об опасности, как только заслышишь его шаги, можешь делать все, что взбредет тебе в голову, — он все равно придет сюда. Ты — самая надежная приманка.

— Возьми все мои деньги, — волнуясь проговорила Элизабет. — Я отдам тебе все — только дай ему уйти.