Джон Барнс - И несть им числа...

• Название: И несть им числа...
• Автор: Джон Барнс
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-008619-9

Однажды ты проснешься — и поймешь, что живешь в АБСОЛЮТНО ДРУГОЙ стране Нет Называется она так же. Вот только — всего, к чему ты привык, всего, что считал ты незыблемой частью своего мира и своей истории, в ней больше нет.

Ты закроешь глаза, откроешь — и страна изменится снова. Останется — название И все…

Ты снова закроешь глаза — или просто моргнешь. И?..

Ты — заблудился. Заблудился в мире параллельных реальностей — реальностей, каждая из которых кажется, мягко говоря, ИРРЕАЛЬНОЙ Все неясно И прежде всего — два вопроса. Первый: как отыскать среди стольких реальностей СВОЮ? И второй — из КАКОЙ реальности пришел тот, кто зачем-то снова и снова пытается ТЕБЯ УБИТЬ?..

---

Хотя я хорошо отдохнул перед началом дежурства и всего несколько часов был на ногах, но как только мы сели в машину и тронулись на север, я заснул, свернувшись на заднем сиденье. Терри села рядом с Паулой, чтобы научиться управлять машиной; думаю, каждый из нас считал, что ей полезно отвлечься, и, кроме того, никто не выражал особого желания находиться рядом с Ифвином.

Позднее мне рассказали,; что развалины Чиахуахуа всех поразили, ведь когда-то это был большой, процветающий город, а теперь здесь хозяйничали мародеры и бушевали пожары, ибо север страны становился все опаснее; однако я был доволен, что не пришлось любоваться почерневшими от огня руинами в лучах утреннего солнца.

Был почти полдень, когда Полковник разбудил меня со словами:

— Пришлось потревожить тебя, Лайл, но нам нужно держать совет, прежде чем двигаться дальше, и я подумал, что ты должен принять участие.

— Все в порядке, Роджер. — Я сел, протирая глаза, и обнаружил, что «эсти» стоит на месте. Вокруг знакомый пейзаж — пустыня в обрамлении гор и дорога, которая соединяет ничего не значащую точку на южном горизонте с такой же ничего не значащей точкой на холмах к северу от нас. Пока я спал, они «починили» заднее окно, приклеив на него обычный пластик. Я собрался с мыслями и поинтересовался:

— Как дела?

— Если опираться на нашу карту сорокапятилетней давности, то эта гряда холмов — последняя перед Рио-Гранде.

Там останется около трех миль до моста через реку, а там и Соединенные Штаты. Если мост еще сохранился.

Если Соединенные Штаты еще существуют. Можно сказать, есть определенные затруднения.

Я зевнул, потянулся и с трудом переместился на краешек сиденья: все остальные сели в кружок, расположившись на сиденьях и в проходе «эсти».

— Мы хотим задать Ифвину несколько вопросов, — выступила вперед Эсме, и ее слова прозвучали угрожающе. Судя по реакции Ифвина, он тоже воспринял это как угрозу. Эсме расплылась в неприятной улыбке, означающей больше удовлетворение, чем удовольствие, и добавила:

— Например, что за дьявол эта Билли Биард, кто этот дьявол Билли Биард и как я могла повстречаться с людьми, версии которых уже существуют в этой стране. У меня все еще сохранилось ощущение, что кое-кто не до конца честен с нами.

— Прежде чем вы ответите, — перебила Хелен, — вспомните, что вы вчера узнали о боли.

Ифвин дважды попытался заговорить; в конце концов он подтянул колени к подбородку — и заплакал, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Целых три минуты или даже больше мы просто сидели и молча смотрели на него.

Он униженно кивнул.

— То был первый раз, когда вам по-настоящему причинили боль, и кроме того, вы не понимаете, чего мы хотим и почему поступаем тем или иным образом, так что Теперь вы действительно боитесь, будто мы можем решить вновь сделать вам больно. И никто с вами не разговаривает целый день, и вам, наверное, очень одиноко.

Его плечи затряслись, и слезы вновь хлынули из глаз.

Терри обняла его и сказала:

— Никто не собирается вас обижать. Нам очень жаль.

Мы опять станем вашими друзьями, если вы простите нас и пообещаете научиться уважать наши чувства. Обещаете?

— Обещаю, — ответил он, шмыгнув носом.

— О Господи, — с презрением воскликнула Хелен. В ее тоне слышался отголосок того, с чем я столкнулся тогда в спальне. — Правитель экономики оказался плохим мальчиком.

Я взглянул на нее с некоторым раздражением, но прежде чем успел придумать какое-нибудь подходящее вежливое и зрелое замечание в ответ, вперед вырвалась молодость и энергия.

— Думаю, задирой можно быть в любом возрасте, — возразила Терри, выпрямившись и пристально глядя на Хелен поверх маленьких очков в проволочной оправе, — И мне кажется, что когда ты сам начинаешь задирать других, мгновенно исчезает такое понятие, как «беспомощная жертва».

Костлявая девочка выглядела даже моложе своего возраста — слегка смахивала на мальчика из церковного хора, который вот-вот бросится на Хелен и примется бить ее или дергать за волосы, — однако она поправила очки, вздернула подбородок, прочно оперлась на ногу и дала четко понять, что не сдаст позиции.

После долгой паузы Хелен пожала плечами, и сказала:

— Ифвин, простите, что ударила вас, мне не следовало так поступать. Если вы хотите плакать, что ж, это не мое дело. С моей стороны было грубостью смеяться над вами.

— Ничего, — громко шмыгнув, ответил он. — Я отвратительно себя чувствую, но, думаю, вчера вы были правы, решив, что я должен знать о существовании подобного чувства. Понятия не имел, что одно человеческое существо может так поступить с другим существом. Я говорю не о сознании, а о возможных последствиях. И боюсь, что мог сделать то же самое по отношению к вам, а я действительно не знал, что делаю, и мне нет прощения, ибо я должен был знать, и.., о-о-о-х, блин. — Он вновь расплакался, и;

Терри села рядом, гладя его руку.

— Через минуту с ним все будет нормально, — успокоила она всех. — Просто ему нужно избавиться от всего этого, а система еще не привыкла. Почему бы вам не пойти прогуляться или еще куда-нибудь?

Повисла долгая пауза, затем Роджер встал и вышел из машины, не сказав ни слова. Эсме, Паула, Иисус и Хелен так же молча последовали за ним. А следом поплелся и я.

Очутившись на улице я обнаружил, что все, за исключением Роджера, состязались, кто лучше пожалуется на Ифвина и «этого глупого ребенка». Я подумал, что Терри — единственный человек из нас, кто проявил нормальные человеческие чувства, а когда эти разговоры мне опротивели, вернулся в «эсти». Полковник пожал плечами и вошел следом за мной.

Ифвин умывался; когда мы вошли, он мягко сказал:

— Вы правы, от этого и правда стало легче. Привет, Лайл, привет, Роджер. Очень сожалею обо всем случившемся. Остальные до сих пор сердятся?

— Ага, но думаю, они еще отыграются, — ответил я. — Терри, прежде чем у кого-нибудь еще появится возможность поворчать или пожаловаться на тебя, знай, что, на мой взгляд, ты правильно повела себя с Ифвином.

Роджер кивнул:

— Не думаю, что у меня есть хотя бы половина вашего сострадания и сочувствия.

Она пожала плечами.

— Эй, я знаю, что такое, когда ты одинок и никто тебя не понимает. Говорят, у подростков всегда так.

— Это у людей всегда так, — поправил я ее, думая о Хелен и о том, как мне не хватает той, другой, ее версии, а ей — иного меня.

— А что, всегда так, когда затронуты чувства? — спросил Ифвин. — Неудивительно, что вы все потратили столько времени на человеческие отношения — это настоящая самозащита.

Я хмыкнул:

— Большинство людей в детстве испытывают моральную боль по несколько раз на дню — ибо они уязвимы, как ты сейчас, и не могут себя защитить. Мы научились быть менее чувствительными или не признаваться в своих чувствах. Чтобы научиться справляться с жестокостью, требуется известная практика, но, к счастью, человеческие существа почти всегда обладают достаточной жестокостью и могут сполна предоставить ее для тренировок. Каждый из здесь присутствующих, уж наверное, когда-то испытал то же самое, что и вы сегодня, но все через это прошли — или по крайней мере мы достигли состояния, когда оно нас не переполняет.

— Лайл, мне очень жаль. Я понятия не имел, что доставляю вам столько проблем.

— Еще один неприятный урок, — сказал я, — слово «жаль» в карман не положишь, его можно только повторить несколько раз. И вам придется привыкнуть к мысли, что вы то и дело задеваете чьи-либо чувства, и ничего не сможете исправить — остается только надеяться на прощение, рано или поздно. Ваш механический прародитель просто не знал, что собирался вложить в вас, верно?

— Не совсем. — Он вновь плеснул воды в лицо. — Действительно потрясающе освежает. Я знаю, что слезы выводят из организма какие-то химические вещества, выделяемые при стрессе, поэтому смею предположить, что ополаскивание лица помогает избавиться от них.

— Да, а пока вы весь в слезах и соплях, то не очень-то удается сохранить достоинство, — заметил Роджер. — Остальные стоят снаружи, на солнышке, им небось уже скучно, они злятся, раздражаются и все такое. Если вы достаточно оправились, чтобы говорить, то, может, попросим Лайла пригласить всех сюда, здесь есть кондиционер и сидячие места.

Терри добавила:

— Это называется быть заботливым.

— Знаю, — ответил он, — ничего не смыслю в эмоциях, но имею огромный словарный запас.

Я вышел наружу и увидел, что сплетни продолжаются.

— Не понимаю, — выступала Эсме, — что это за миссия? Только гражданские, без определенной причины, которую никто не может назвать, за исключением абдуктивной математики. Нет четко очерченного плана работ типа «проникни в центр конфликта» или «узнай» куда все пошли". В нас стреляют, а он даже не удосужился определить врага. Я хочу сказать, в чем смысл?