Кристофер Банч - Король-Демон

• Название: Король-Демон
• Автор: Кристофер Банч
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-02494-8

Вот уже десять лет отважный воин Дамастес верой и правдой служит провидцу Тенедосу, ставшему императором Нумантии. Однако кровавое правление Тенедоса не принесло Империи долгожданного мира и обещанного процветания — она по-прежнему во власти сил Зла. Более того, Дамастесу приказано готовиться к новой войне с очень опасным и сильным противником, владеющим темными секретами древней магии. И вот тогда открывается страшная правда о тайном соглашении, заключенном Тенедосом в борьбе за трон, и о высочайшей цене, которую предстоит заплатить ради спасения Империи.

---

Дальше он мог не продолжать.

Мы двигались вперед еще около часа, затем остановились прямо на дороге. Мы спали в экипажах, а майсирские солдаты, сняв с карет парусину, укрылись под ней. Нам было очень неудобно, впрочем, полагаю, вряд ли кто-либо все равно крепко спал в эту ночь. Лично я не сомкнул глаз. Не столько из страха перед возможным возвращением гигантского слизняка; я размышлял над словами Филарета. Насколько мне было известно, ни один чародей, в том числе и колдуны Чарского Братства, не обладал могуществом, чтобы наложить заклятие, описанное шамбом Филаретом. Император Тенедос был прав — судя по всему, майсирская магия значительно превосходила все то, что имелось у нас.

Наконец болота остались позади, и мы въехали в леса, являющиеся частью громадной чащи Белайя, окружающей Джарру и служащей естественной защитой столицы. Невысокие пологие холмы сменяли друг друга. Почвы были бедные, песчаные. В основном здесь росли высокие хвойные деревья. Ветер день и ночь раскачивал их, и они откликались то шепотом, то оглушительным ревом.

Колея становилась все лучше и лучше и наконец превратилась в настоящую дорогу, усыпанную между городами щебнем, а в городах мощенную булыжником. Мы приближались к Джарре.

Нам стали встречаться обширные поместья майсирийской знати, простиравшиеся на многие лиги. Но огромные замки, как правило, давно нуждались в ремонте, а окрестные деревеньки были убогими. Неплодородная земля отказывалась кормить тех, кто ее обрабатывал. Нас встречали с радостью, так как в большинстве случаев за полгода мы были первыми «благородными» гостями, и наши хозяева жаждали услышать от нас то, что считали новостями.

На самом деле их интересовали лишь сплетни о том, чем занимаются богатые и знатные люди в Нумантии, Осви и других поместьях, что сейчас в моде и тому подобное. Настоящие новости, в частности об обострении напряженности между нашими странами, вызывали у наших хозяев скуку. Все жаловались на одиночество, но я обратил внимание, что ни у кого даже не возникало мысли предложить кров проходящим мимо торговым караванам. Лучше скука, чем общение с низшими классами.

Мы остановились у одной деревушки, и вышедший к нам навстречу крестьянин предложил купить у него молоко. Он черпал его ковшом из больших фляг. Молоко быстро кончилось, а нам хотелось еще. Я отправился вместе с крестьянином на ферму, на этот раз благоразумно позволив Карьяну и Свальбарду сопровождать меня. Всю дорогу я расспрашивал крестьянина о земле, о ферме, о том, какие времена года благоприятнее для каких культур, чем он пользуется, обрабатывая поля, но тот только нехотя отделывался односложными ответами. Мне хотелось спросить у него, что он думает о короле, о его наместниках, но я понял, что ничего не добьюсь от этого истукана.

Ферма оказалась более опрятной, чем все то, что мы видели до сих пор, хотя по нумантийским стандартам она была очень маленькая. Над воротами был нарисован желтой краской любопытный знак в виде перевернутой изгибом вверх подковы. На концах подковы были утолщения, словно завязанные на веревке узлы.

— Что это такое? — как можно более невинным тоном спросил я.

Крестьянин пристально посмотрел на меня, и в его взгляде мелькнула угроза, что было странно для простолюдина.

— Это старинный знак, приносящий нашей семье удачу и хорошую погоду, — пробормотал он. — И больше ничего.

Но этот рисунок был очень похож на шелковый шнурок, которым душат свои жертвы Товиети.

— Позволь задать один вопрос, — равнодушным голосом продолжал я. — Тебе что-нибудь говорит этот символ? Представь, что он нарисован красной краской.

Я быстро начертил острием меча на земле круг, из которого исходили извивающиеся линии, — зловещую эмблему Товиети, смертоносных змей, выползающих из лужи крови погибших мучеников культа.

— Нет, — быстро ответил крестьянин. — Ничего не говорит.

Однако при этом он старался не смотреть мне в глаза. Значит, в Майсире тоже были Товиети.

Здание зияло пустыми глазницами окон, подставляя серому небу разрушенную крышу. Каменные стены до сих пор хранили следы пожара. Конечно, можно было считать, что здесь просто произошел несчастный случай, но за час до этого мы проехали через то, что когда-то было деревней, а сейчас лежало в развалинах. Я спросил шамба Филарета, не знает ли он, что здесь случилось, и он кивнул утвердительно. Мне пришлось буквально вытягивать из него каждое слово, и в конце концов Филарет рассказал, что здесь крестьяне восстали против своих господ.

Вспомнив Ирригон — страшный пожар, смерть Амиэль, — я поежился.

— Почему это произошло?

— Полагаю, всему виной стали обычные причины, — пожал плечами шамб. — Иногда крестьяне забывают, что их удел — постоянный труд и хлыст господина, имеющего право делать с ними все, что заблагорассудится, и сходят с ума. Это словно чума. — Филарет помолчал. — Они не думают о том, что делают, о том, что будет дальше, а только громят и убивают, словно медведь, затравленный собаками.

— Значит, эту деревню сожгла армия, подавляя бунт?

— Не армия, — мрачно ответил он. — Придворные чародеи наслали на убийц огненные ветры, предоставив Шахрийе разбираться с бунтовщиками, не щадя никого, ни женщин, ни детей. Затем эти земли провозгласили Проклятыми, запретив их обрабатывать и селиться здесь. Это навеки послужит примером, напоминающим, что каждый человек должен знать свое место, свои обязанности.

— Когда это произошло? — спросил я, уверенный, что в наши дни подобное варварство невозможно и с тех пор сменилось уже не одно поколение.

— Пять — нет, шесть лет назад.

Мы поехали дальше, через другие сожженные деревни, по безжизненной земле. Я чувствовал нависшую над нами зловещую длань богов.

Постоялый двор, от которого до Джарры оставался лишь день пути, был построен на холме, возвышавшемся над озером. Это заведение для своих загородных прогулок облюбовала майсирская знать, поэтому оно процветало. Здесь были конюшни, крытые сараи, где можно было вымыть кареты, и бараки для слуг постояльцев. Как и у многих других майсирских построек, первый этаж основного здания был каменный, отделанный деревом, а верхние этажи деревянными. Мои люди разместились на втором этаже, каждый в отдельной комнате. Капитан Ласта, как и Карьян, уже не в первый раз оказывался в подобной роскоши, но остальные радовались, словно дети на именинах.

Я очень устал, поэтому попросил, чтобы простой ужин подали нам в комнаты. Мы с Алегрией устроились в трех просторных комнатах на третьем этаже, освещаемых газовыми светильниками. Газ подавался из расположенной неподалеку расселины, что в Майсире встречалось крайне редко. Мы едва взглянули на спальни и гостиную, так как этот постоялый двор мог похвастаться неслыханным чудом, которое нам после Осви почти не доводилось встречать, — ванной. Небольшое помещение было обито тщательно обструганными досками; теплый воздух поступал через специальные трубы с первого этажа. Наконец у меня появилась возможность узнать, как заботится о чистоте тела майсирская знать.

Стены были украшены каменными химерами. Дергая за закрепленные в них цепочки, можно было наливать из кранов в ведра воду различной температуры. Человек обливался водой, намыливался, затем по меньшей мере дважды смывал с себя мыло, после чего забирался в лохань, бочку диаметром двадцать футов, распиленную пополам. Вода в этой лохани уже не осквернялась ни мылом, ни грязью, как объяснила мне Алегрия, а использовалась лишь для полного расслабления всех мышц Над лоханью также нависали головы чудовищ с цепочками. Если потянуть за цепочку, открывалась каменная пасть, извергая холодную или горячую воду.

Первой пошла мыться Алегрия, а я тем временем прилагал все силы, чтобы не заснуть. Все до одной мышцы моего тела стонали, жалуясь на тяготы путешествия, продолжавшегося уже больше полутора сезонов.

— Теперь можете заходить вы, — сказала наконец Алегрия, и я повиновался.

Девушка плавала в лохани на спине, закрыв глаза. Я был слишком уставшим, слишком измученным, поэтому меня не волновало, подсматривает она или нет. Повесив халат на крючок, я наполнил ведро водой, нашел кусок мыла и большую морскую губку и принялся оттирать с себя грязь. Мне пришлось трижды поменять воду, прежде чем я смыл дорожную пыль и моя кожа стала розовой, как у ребенка. Правда, весьма обросшего, поэтому, достав бритву и кусок полированной стали, я побрился, на удивление обойдясь без порезов.

Алегрия весело плескалась в лохани, напевая себе под нос. Ей, похоже, нисколько не хотелось спать. У меня мелькнула мысль, не утопить ли ее. Я потянулся было за халатом, но, решив, что это глупо, подошел к лохани и осторожно опустился в чуть теплую воду. Окунувшись с головой, я почувствовал, что мои волосы плавают будто водоросли. В конце концов мне пришлось вынырнуть, чтобы сделать вдох. Я вытянулся во весь рост, положив голову на край лохани.