Рэй Брэдбери - Воспоминание об убийстве

• Название: Воспоминание об убийстве
• Автор: Рэй Брэдбери
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-08483-5

В этой книге собраны рассказы, написанные Рэем Брэдбери в жанре «детектив нуар» («черный» детектив). Сборник разрушает привычный для широкой публики образ писателя. Упражняясь на ниве сугубо развлекательного чтива, Брэдбери удивляет читателей недюжинной фантазией.

В каждом из рассказов присутствуют все признаки детективного жанра: есть жертва и убийца, преступление и его раскрытие, но концовка всякий раз поражает непредсказуемостью, а белое порой оборачивается черным. Тарантино? Нет, Брэдбери!

---

— Дейрдре!

В лихорадочном полусне он выкрикивал ее имя и однажды наконец увидел ее склоненной над постелью. Темные волосы девушки были собраны на затылке в тугой блестящий узел. На память приходили ее выступления под куполом цирка, когда она, одетая в облегающий костюм, бессчетное количество раз кувыркалась там, ухватившись за прочные канаты.

— Я люблю тебя, Рауль. Роджер умер. Цирк отправляется в Сиэтл. Ты сможешь нас догнать, когда поправишься. Я люблю тебя, Рауль.

— Дейрдре, не уезжай с ними!

Проходили недели. Часто он лежал без сна до рассвета, думая, что Роджер рядом, связанный с ним неразрывными узами.

— Роджер?

В ответ — тишина. Долгая и тягучая. Потом Рауль оборачивался и начинал плакать. За спиной у него был вакуум. Нужно научиться никогда не оглядываться.

Он не мог вспомнить, сколько месяцев провел на грани жизни и смерти. Боль, страх преследовали его, и он заново рождался в тишине, один — один вместо двух, — так что приходилось заново начинать жизнь.

Рауль пытался припомнить лицо или фигуру убийцы, но был не в силах. Он мучительно перебирал в памяти события дней, предшествовавших убийству: то, как Роджер оскорблял других неполноценных, несчастных уродов, попавших в цирк, его решительный отказ ладить с кем бы то ни было, даже с ним самим, Раулем… Он вздрогнул. Несчастные ненавидели Роджера, несмотря на то что сам Рауль ладил с ними. И эти люди требовали, чтобы цирк навсегда избавился от сиамских близнецов!

Что же, их больше там не было. Один лег в землю. Второй прикован к постели. Рауль лежал и рассуждал о будущем. Если ему удастся вернуться в цирк, он станет выслеживать убийцу. Он станет жить с ним одной жизнью, видеться с отцом Дэном, владельцем цирка, снова будет целовать Дейрдре. И разберется с этими несчастными, будет внимательно вглядываться в их лица, пытаясь определить, кто из них совершил преступление. Он никому не скажет, что не видел лица убийцы в темноте ночи. Пусть убийца помучится, пытаясь догадаться, известно ли Раулю больше, чем он сам говорит!

Были сумерки — жаркий летний вечер. Рауль задыхался от удушливой вони, исходившей от животных цирка. Он тяжело и неторопливо ступал по траве, окрашенной светом заката. Непривычно было передвигаться одному, свободно, не оглядываясь постоянно назад, чтобы убедиться, что Роджер от него не отстает.

В небе загорелась первая вечерняя звезда. Впервые в жизни Рауль понял, что на него никто не обращает внимания! Ведь прежде, стоило появиться ему с Роджером, как вокруг них собирались толпы, где угодно и в любое время. А теперь люди смотрели лишь на завлекательную рекламу, порой страшноватую. К тому же Рауль заметил — и при этом у него екнуло сердце, — что рекламный холст, на котором были изображены они с Роджером, давно исчез. Между холстами образовалось пустое пространство — будто зуб выдернули из самой середины. Раулю очень не понравилось это неожиданно пренебрежительное отношение к их былой известности. Но одновременно его охватило новое ощущение обретенной индивидуальности.

Он мог бежать! Не требовалось говорить Роджеру:

«Повернем здесь!» или: «Осторожно, я падаю!» И не требовалось мириться с разными язвительными замечаниями Роджера, вроде: «Какой ты неповоротливый! Нет, нет, нам в другую сторону. Я хочу идти сюда. Пошли!»

Из какой-то палатки показалось раскрасневшееся мужское лицо.

— Не может быть! Черт возьми, Рауль! Это ты? — Человек устремился навстречу вновь прибывшему. — Рауль, ты вернулся! Я не сразу тебя узнал, потому что… — Он заглянул за спину Рауля. — В общем, черт возьми, добро пожаловать домой!

— Здравствуйте, отец Дэн!

Затем они сидели в палатке отца Дэна и чокались стаканами с бренди. Отец Дэн был огненно-рыжим горластым ирландцем небольшого росточка.

— Ты молодец, что приехал, я очень рад тебя видеть. Но извини, мне нужно готовиться к представлению. Не хочется с тобой расставаться. Да, вспомнил! Дейрдре тут сильно тосковала по тебе и все время ждала. Не волнуйся, ты скоро ее увидишь. Пей тут бренди…

Отец Дэн причмокнул губами. Рауль допил обжигающий напиток.

— Я никогда не думал, что вернусь к вам, — сказал он. — Легенда гласит, что если умирает один из сиамских близнецов, то такая же участь ждет и второго. Но, полагаю, доктор Кристи провел отличную хирургическую операцию. А что, отец Дэн, полиция сильно вас беспокоила?

— Наведывались к нам несколько дней подряд. Не нашли никаких улик. А к тебе они цеплялись?

— Перед отъездом на Запад пришлось беседовать с ними целый день. Они разрешили мне отправляться куда угодно. Но вообще-то я не очень люблю общаться с полицейскими. То, что случилось, касается только Роджера, меня и убийцы. А теперь…

Рауль откинулся на спинку стула.

— А теперь?.. — повторил за ним отец Дэн, судорожно сглатывая.

— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал Рауль.

— Я? — Отец Дэн неестественно громко захохотал, фамильярно ударяя Рауля по колену. — Ты же знаешь, что я никогда ни о чем не думаю.

— Дело в том, папа Дэн, что вы об этом знаете и знаю об этом я. Мы оба знаем, что я больше не сиамский близнец, — сказал Рауль. У него дрожали руки. — Меня зовут Рауль Чарльз Декейнз, и я безработный. Нет у меня никаких особых талантов. Немного выпиваю, плохо играю на саксофоне и иногда рассказываю какие-нибудь глупые истории. Для вас, папа Дэн, я могу ставить палатки или продавать билеты, или сгребать навоз. А в один из вечеров я мог бы спрыгнуть без страховочной сетки с самой высокой трапеции. Тогда бы вы подняли цену билетов до пяти баксов. Ведь вам приходится для этого трюка приглашать каждый раз нового человека.

— Замолчи! — крикнул отец Дэн, багровея. — Что ты тут раскудахтался? Жалко стало самого себя? Я тебе скажу, Рауль Декейнз, на что ты можешь у меня рассчитывать… На тяжелую работу! Ты прав, тебе придется убирать дерьмо за слонами и верблюдами. А потом, когда ты окрепнешь, возможно, я позволю тебе работать на трапециях вместе с семьей Кондиэльяс.

— С Кондиэльясами! — Глаза у Рауля широко раскрылись — этому трудно было поверить.

— Может быть, я сказал. Возможно! — фыркнув, резко произнес отец Дэн. — И надеюсь, что в этом деле ты сломаешь себе шею. А пока пей, парень, пей!

Вход в палатку с тихим шорохом приоткрылся, и внутрь вошел темнокожий слепой индус, ощупывая руками предметы, попадавшиеся ему на пути.

— Отец Дэн?

— Я здесь, — ответил отец Дэн. — Входи, Лал.

Лал словно бы заколебался, втягивая в себя воздух ноздрями.

— Здесь кто-то есть? — спросил он, застывая на месте. — А… — Глаза его влажно заблестели. — Они вернулись. Я ощущаю запах их обоих.

— Вернулся только я, — с громко бьющимся сердцем сказал Рауль, внезапно холодея.

— Нет, — мягко, но настойчиво произнес Лал. — Я ощущаю запах вас обоих.

Лал, одетый для выступлений в потертый шелковый халат, с блестящим кинжалом, у пояса, осторожно шагнул вперед, чуть вытянув перед собой руки.

— Придется забыть о прошлом, Лал.

— После всех оскорблений, которые нанес мне Роджер?! — негромко выкрикнул Лал. — О нет. После того, как вы оба украли у нас представление, обращались с нами, как с какими-то отбросами, так что нам пришлось объявить забастовку? Ты забыл?

Незрячие глаза Лала превратились в узкие щелочки.

— Тебе, Рауль, лучше покинуть нас. Если ты останешься здесь, ничего хорошего не выйдет. Я расскажу в полиции про разорванную рекламу на холсте, и тогда тебе придется несладко.

— Про разорванную рекламу?

— У входа в цирк висел холст, на котором были нарисованы вы с Роджером — желтыми, красными и розовыми красками. Мимо идущие зрители видели на холсте надпись: «СИАМСКИЕ БЛИЗНЕЦЫ». Четыре недели назад, однажды вечером я услышал треск рвущейся ткани. Я побежал на этот звук и запутался в разорванном холсте. Тогда я позвал своих товарищей. Они мне сказали, что это холст с твоим и Роджера изображением. Холст был разорван точно посередине. Оторвали как раз ту часть, где был ты. Если я расскажу об этом полиции, ничего хорошего для тебя не будет. Я сохранил оторванный кусок холста. Он у меня в палатке…

— Какое это имеет ко мне отношение? — рассердился Рауль.

— Ответить способен только ты, — тихим голосом произнес Лал. — Может, я тебя шантажирую. Если ты уедешь отсюда, я никому не скажу, кто в тот вечер разорвал холст надвое. Если же ты останешься, мне придется объяснить полиции, почему ты иногда желал Роджеру смерти и хотел от него избавиться.

— Пошел вон! — неожиданно крикнул отец Дэн. — Убирайся отсюда! Начинается представление!

Лал исчез. С шорохом закрылись створки входа в палатку.

Когда Рауль и отец Дэн допивали бренди в бутылке, началась суматоха. Сначала разошлись львы: они начали рычать, бросаться на стенки своих клеток, да так, что трещали их железные прутья. Слоны трубили, верблюды высоко подпрыгивали в облаках поднятой ими же пыли, электричество погасло. Кругом метались люди. Лошади срывались с коновязей и носились вокруг палатки владельца цирка, усиливая всеобщее замешательство. Львы начали рычать еще громче, так что казалось, что у всех не выдержат барабанные перепонки.