Дмитрий Беразинский - По ту сторону черной дыры

• Название: По ту сторону черной дыры
• Автор: Дмитрий Беразинский
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-028030-0

По непонятным причинам гигантская военная база, оснащенная по последнему слову науки и техники, переносится в… В глухое Средневековье? Это бы еще ничего! В ПАРАЛЛЕЛЬНОЕ глухое Средневековье!

Ну и что делать-то? Жить помаленьку! Жениться на местных крестьянках и принцессах, приучать местных жителей к благам цивилизации в лице водки, картошки, мобильников и бронежилетов, заключать дипломатические союзы, воевать… да просто НЕСТИ ПРОГРЕСС!

В конце концов, парни, способные выжить в НАШЕЙ АРМИИ, в Средневековье выживут наверняка!

---

Дверь тихо растворилась. На пороге стояла Мэй.

— Привет, Машуля! — улыбнулся ей он, — ты в состоянии сейчас накормить зверски голодного мужа?

— Да, — она слегка поклонилась ему. Серегин прошел в квартиру, снял китель и отправился в ванную мыть руки.

Вскоре он появился в кухне и принялся хищно вдыхать горько-сладкий аромат, доносившийся из кастрюль.

— Садись за стол, мой тигр! — улыбнулась ему Мэй. Отвернулась к плите, загремела тарелками. Повернулась с подносом и расставила блюда по какому-то непонятному ритуалу: сначала второе, затем закуска, стакан компота из айвы и, наконец, первое.

— Приятного аппетита! — снова поклонилась она.

Супруг посмотрел в тарелку, затем на жену. После устремил взгляд внутрь себя и раздраженно крякнул. Мэй подошла к нему, присела на корточки и, обхватив его ладошку своими двумя, покачала головой.

— Не нужно! — попросила она, — я знаю, что ты хочешь сказать. Я должна быть тебе не прислугой, но самым близким другом. Я не должна бояться тебя, не говорить тебе «вы», не кланяться и не сыпать в борщ слишком много перца…

— Я вот сейчас тебя как отшлепаю! — проворчал он, — полгода с тобой бился, чтобы ты мне не говорила «да, Господин» и «нет, Господин». Ну что же ты, как пес малининский, все время хвостом виляешь? Хоть бы отругала меня когда! А то я как не в своем доме, честное слово!

Мэй нахмурила лобик.

— За что тебя ругать? Сколько ты меня не учи, Саша, я всегда тебе буду выражать свою благодарность. Кем бы я была, если бы не ты? Дешевой гейшей! Хотя у нас в стране это обычная работа, наши женщины не слишком счастливы от такой доли. Я имею теперь гораздо больше, чем любая девушка с нашей улицы: у меня есть дом, муж, который пылинки с меня сдувает, хорошие и добрые соседи. Есть отчего быть благодарной! Быть может, ваши женщины этого не понимают, но я готова своего мужчину вытащить на плечах из осажденного города (видела по телевизору в рекламе). Многие из ваших женщин вынесли бы своего мужа, а не, скажем, телевизор?

— Видишь ли, Маша, — начал Серегин, — мы, мужчины, очень часто недостойны того, чтобы нас выносили при пожаре в первую очередь. Беда нашей страны в том, что в период после Великой Октябрьской революции был уничтожен Золотой генофонд нации. Кто-то из здравомыслящих уехал сам, других, патриотов и менее здравомыслящих переселили: кого в Сибирь, кого на небеса. Мы — потомки серой массы, которая как следует не умеет ни любить, ни ненавидеть, ни верить, ни убеждать. Вот поэтому немцы в сорок первом дошли до Москвы, поэтому на тронах мы терпим тиранов, поэтому у нас такой низкий уровень жизни. Мы все время ждем, что придет некто добрый, который вычистит грязь из наших свинарников, домов и душ, поможет и подаст на черный день. А черных дней у нас большинство. И мы сидим, повесив пьяные головы, и громко жалуемся на плохую жизнь.

Серегин отправил ложку в рот, хапнул хлебца и продолжал:

— Хорошего мужика должен воспитывать мужик. А много ли у нас настоящих их? Мужчин, в полном смысле слова? Процентов пять от всего народа. Остальное, пьяницы, идиоты, наркоманы и прочая дрянь третьей категории. У меня, например, отец — алкаш, который даже не помнил моего дня рождения. Я, слава богу, не пью, но и на стоящего мужчину не потяну. Откуда мне знать, каков он, если у меня перед глазами никогда их и в помине не было? Так что и уважение ваше, Машенька, необходимо заслужить. Оно сразу не дается, за размер гениталий. Очень вкусно!

— Ешь, пока не остыло, Спиноза!

Майор принялся за еду, а Мэй села напротив и улыбаясь смотрела, как ее муженек расправляется с обедом. «У каждого свое счастье», — думала она, — «хвала Создателю, я свое нашла».

Как говорил сам майор Серегин:

— В детстве я был женат.

Женили его на себе, когда ему исполнилось шестнадцать лет. Прошло с тех пор еще пятнадцать, но Саша все еще никак не мог понять: как можно было так влететь? Супруга была старше его на пять лет, и втюрилась в него без памяти (с ее слов), когда он пришел к ее младшему брату Денису. Хорошо вспомнив, Александр даже называл точную дату: после выпускных экзаменов.

Родители гоняли балду на даче, а молодежь была предоставлена самому себе, чем незамедлительно и воспользовалась. Искушенная девица выставила на стол бутылку коньяка, от которого у безусых юнцов развязалось и отвязалось все на свете. Взгляд ее был так многообещающе коварен, женские гормоны в начале лета все еще сильны, а мужчина юн, пьян и жаждет!

Утром шестнадцатилетний Санька проснулся не в своей кроватке и с жуткой болью во всем теле, вызванной первичным абстинентным синдромом. Рядом в костюме Евы спала сестрица его приятеля. Так близко обнаженной натуры он еще не видывал и, пользуясь случаем, принялся рассматривать ему доселе неизвестные анатомические подробности.

Головная боль куда-то исчезла, уступив место прерывистому, как у астматика, дыханию. Проснувшаяся девица с любопытством наблюдала за моральными и физическими метаморфозами партнера. Наконец, сжалившись, она шепнула:

— Можешь меня потрогать, — и перевернувшись на спину добавила, — везде.

Они весело провели время до обеда, постигая некоторые недокументированные следствия из закона трения. Затем, когда пришло время вернуться родителям, Саша откланялся. Чувствуя за спиной крылья от Ил-86, он понесся домой по дороге ликуя: «Я — мужчина!»

Через некоторое время его пассия сообщила о начале незапланированного развития внутри живота. Сыграли свадьбу, украшением которой явились эпохально-кислые рожи его родителей, не ожидающих от такого брака ничего хорошего.

Саша поступил в военное училище, а его молодая супруга в этом же году закончила институт. Жизнь катилась как хорошо смазанный тепловоз. Она работала в школе преподавателем, а он должен был вот-вот закончить МВИЗРУ.

Однажды Александру позвонила директор школы, где работала его половина, и попросила разрешения поговорить с ним тет-а-тет. Он согласился, думая, что это может означать. Та принеслась не одна, а вместе с завучем по старшим классам и прямо с порога огорошила счастливого мужа тем, что застукала его супругу в тот момент, когда та в пустой аудитории развлекалась с несколькими старшеклассниками игрой в «поддавки». Любвеобильная команда так вошла в раж, что позабыла запереть дверь.

Затем было дело о разводе. На процессе суровая директриса выступила свидетельницей, призывая лишить Сашину супругу не только звания педагога, но и вообще, материнских прав. Подзащитная божилась, что она с ребятами проигрывала сценку из какого-то дурацкого спектакля и таки добилась своего: гуманный суд оставил ребенка матери.

На следующее после суда утро к Саше в общагу приперся тесть и долго с ним говорил, роняя в стакан пьяные слезы. Тесть бил себя в грудь аки Кинг-Конг и клялся, что верил в то, что брак исправит его непутевую дочь, ибо наклонности педофила в ней подметил давно.

— Я должен был тебя предупредить! — кричал он, стуча передними копытами по крышке стола, — еще когда она работала в пионерлагере вожатой, то признавалась, что учила пацанят целоваться!

Приезжали и его родители. Посидели, зловеще помолчали и уехали, сообщив на прощанье, что расстраиваться не стоит, ибо вся жизнь впереди. И в двадцать один настоящие мужчины выживают после несчастной любви. Жизнь и правда, была вся впереди, но сзади осталось такое дерьмо, что выть было впору. Глядеть на лиц противоположного пола было невмоготу, а редкие позывы к действию вызывали лишь раздражение. Так текло время: дни за днями сливались в годы, но однажды утром он понял, что ему не в кайф стирать и готовить, а так же содержать свое холостяцкое, но не в меру просторное жилище.

В процессе этого же дня он получил четвертую звездочку и бродил по базе, постепенно выходя на траекторию возврата домой. Так он гулял еще несколько месяцев, постепенно увеличивая дистанцию прогулочного пути.

На день своего рождения он заступил в наряд дежурным по части. Двадцать четыре часа длились две вечности и три тысячелетия, но наконец дежурство завершилось. Серегину предстояло отправляться домой, чтобы пережить еще несколько вечностей до утра.

— Наверное пора жениться, — очередной раз подумал он вслух, — собирая свои на КПП свои холостяцкие манатки: кипятильник, упаковку чая, баночку с сахаром и книгу Булгакова. За время своего затворничества он разучился даже разговаривать с женщинами, и теперь констатировал, что одна стерва способна за четыре года истрепать столько нервов, сколько взвод солдат — за всю жизнь.

На площадке второго этажа топтался нежданный гость — старший брат, приехавший погостить недельку-другую. Брат работал пресс-атташе в одной из экзотических восточных стран и был старше Саши на восемь лет. Братья крепко обнялись, троекратно облобызались и вошли в квартиру.

— Ого! — присвистнул старший брат, — трехкомнатная! За какие заслуги?