Лора Бекитт - Тина и Тереза

• Название: Тина и Тереза
• Автор: Лора Бекитт
• Издательство: ОЛМА-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-87322-289-4

Главные героини романа Лоры Бекитт — сестры Тина и Тереза из провинциального австралийского городка Кленси. Они совсем не похожи друг на друга. Терезу манят огни большого Сиднея, где, кажется, можно легко добиться славы и богатства, стоит только захотеть; а Тина видит свое счастье в жизни с любимым человеком. Но не всем мечтам суждено сбыться, и самые неожиданные события порой круто меняют жизнь героев романа.

---

Постепенно небо прояснилось, его, как и полосу океана, пронизала привычная синь, и солнце начало припекать. Одежда высохла, но от соленой воды сделалась как короста, а волосы слиплись и стали жесткими.

Конрад обвел взглядом унылый горизонт.

— Вы всерьез рассчитываете наткнуться на жилье? — спросил он спутника.

— Нет, конечно. Но нам нужна вода, без нее мы никуда не сможем двигаться. Необходимо найти какой-нибудь источник.

Конрад покачал головой.

— Не лучше ли вернуться? Думаю, не стоит углубляться в заросли, лучше пойти вдоль берега.

Спутник Конрада остановился.

— Наверное, вы правы… Как вас зовут? — спросил он, не оборачиваясь.

— Конрад О'Рейли. А вас?

— Даллас Шелдон. Вы американец?

— Нет, я родился и жил в Австралии. — И, помолчав, тяжело произнес: — Моя жена была американкой.

Даллас быстро повернулся.

— Не отчаивайтесь! — сказал он с искренним сочувствием. — Возможно, она все-таки попала в какую-нибудь шлюпку…

— Не верю! — жестко и с горечью произнес Конрад. — Я чувствую, случилось худшее!

Он, и правда, не верил, вообще не верил больше в этот мир! От огромного, прозрачного, чистого зеркала его юношеских иллюзий не осталось даже осколков.

Даллас только вздохнул, ему нечего было сказать. Он тоже смотрел в лицо реальности и сознавал бесполезность утешений.

«А ведь ты мечтал избавиться от них, они мешали тебе, не давали жить так, как ты хочешь — без забот и мыслей о других! — шептал Конраду предательский внутренний голос. — И вот ты избавился — легко, просто, естественно и навсегда! Почему же ты не радуешься? Тебе даже Джону Россету ничего не придется объяснять: Лоренс Пакард погиб, а о Конраде О'Рейли отец Джоан не имеет понятия! Ты прибыл в Австралию один, без обузы и прошлого и можешь начать все сначала! Ты избавился, как и мечтал, скажи!»

«Нет! — отвечал Конрад. — Нет! Не таким жестоким образом и потом… Она вечно, пока я жив, будет стоять между мной и миром и смотреть мне в лицо с молчаливым укором…»

— Ненавижу их! — прошептал он вслух. — Ненавижу этих людей, из-за которых не хватило места Джоан и Мелиссе, ненавижу за то, что они живы, а мои жена и дочь — нет!

Даллас искоса посмотрел на него и произнес с полным пониманием и, возможно, оттого — совершенно спокойно:

— Они ни в чем не виноваты. Каждый в первую очередь думал о себе и о своих близких. Вот и вы…

— Почему это случилось? — перебил Конрад.

— Пожар?

— Да.

— Кто знает! Это была не моя вахта, я спал, когда поднялась тревога. Пусть те, кто над нами, выясняют причины.

— Те, кто над нами, будь это Бог или власть, никогда не станут думать о тех, кто внизу, никогда!

— Может быть. Но думаю, у тех, кто подаст в суд на компанию, есть шанс выиграть дело.

Конрад пристально взглянул на спутника. А этот парень далеко не глуп! В его присутствии чувствуешь себя куда увереннее!

Они остановились. Не было смысла продолжать путь: далеко в глубь материка протянулись пустынные заросли низких эвкалиптов и акаций, без малейших признаков цивилизации, как и источников драгоценной воды. К тому же путники могли легко заблудиться.

— Возвращаемся? — Несмотря ни на что голос Далласа оставался бодрым.

Конрад кивнул. Он вдруг почувствовал себя совсем скверно. Внутри все пылало, он дрожал. Стоило закрыть глаза — перед ними вставало бледное лицо Джоан, ее растрепавшиеся, казавшиеся огненными волосы и руки, крепко обнявшие Мелиссу.

— О черт! — в сердцах воскликнул Даллас, повернувшись к спутнику. — Какой я осел, что позвал вас с собой, вы ж совершенно больны!

Конрад ощутил досаду, как когда-то от заботы Джоан.

— Идем? — спросил Даллас, намереваясь помочь. Конрад холодно отстранился.

— Ничего страшного, пройдет.

Потом внезапно впился в горизонт лихорадочны взглядом. Неужели мерещится?

— Люди?..

Лицо Далласа, проследившего за взглядом спутника, приняло тревожное выражение.

— Да…

Из зарослей действительно вышли люди, целая группа, один за другим и в нерешительности (как показалось Конраду и Далласу) остановились в отдалении. Конрад присмотрелся — одеты они были бедновато, небрежно, но были вооружены и, вопреки первому впечатлению, держались довольно уверенно.

Конрад почувствовал, как Даллас вцепился ему в рукав.

— У вас есть оружие?

— Оружие? Нет… А у вас?

— У меня тоже. Да, тогда дело плохо!

Люди (их было человек десять) медленно приближались, о чем-то переговариваясь между собой.

«Бушмены, бушрейнджеры, как их еще называют? Да не все ли равно, просто бандиты! — пронеслось в голове. — Бежать? Куда? Стоять на месте и ждать… Чего?..»

— Что будем делать?!

— Не знаю, — ответил Даллас и поспешно добавил:— Только не говорите ничего о людях на берегу. Там остались женщины и дети…

— Конечно, — сказал Конрад, хотя не одобрял этой затеи: глупо так попасться, но еще неразумнее остаться одним и расплачиваться за всех, не имея шансов на поддержку.

Конрад и Даллас не ошиблись в намерениях незнакомцев. Все произошло быстро и без всяких рассуждений: их бесцеремонно и грубо схватили и обыскали.

Даллас, сразу понявший, что при малейшем сопротивлении неминуемо будет избит, сдерживал себя и стоял спокойно. Собственно, ему нечего было терять: при виде содержимого его карманов даже эти оборванцы не смогли скрыть разочарования.

Зато кожаный бумажник и часы Конрада вызвали у главного довольную ухмылку. Очередь была за золотым медальоном с изображением Одри Бенсон, и этого Конрад не вынес. Вырвав заломленные за спину руки, он бросился на окружавших его людей и, прежде чем те успели опомниться, точными, сильными ударами раскидал их по сторонам. А потом… На мгновение перед ним мелькнуло удивленное лицо Далласа, и взор застлала тьма.

Восприятие человеком происходящего в такие минуты всегда иллюзорно. Конрад помнил, как в детстве, задумавшись, ударился лбом о деревянную перекладину в саду, больно, до искр в глазах, и пребывал в уверенности, что кто-то стукнул его сзади по голове. Сейчас же ему показалось, будто с неба внезапно обрушился тяжелый, каменный дождь, точно там, в вышине, в воздвигнутых из темно-синих туч огромных горах случился возмутивший все живое обвал и во все стороны стремительно разлетаются стаи неизвестно откуда взявшихся чернокрылых птиц.

Прошло несколько минут, прежде чем все встало на свои места. Конрада рывком поставили на ноги, но тут же ударом в живот заставили согнуться пополам: он ощутил невероятную беспомощность, точно был деревянной куклой с руками и ногами на шарнирах, безвольной игрушкой в руках жестокого ребенка.

С трудом выпрямившись, Конрад в следующее мгновение от слабости рухнул на колени и получил пинок в спину.

— Вставай!

Он поднялся. Его мутило. Кровь крупными каплями падала в жадно поглощавший ее песок; липкая, теплая, она сочилась из разбитых губ, капала с концов волос…

— А ты, видать, не простая птичка! — спокойно изрек главный, разглядывая медальон. Неторопливо опустил драгоценность Конрада в карман потрепанной куртки и поднял заросшее серой щетиной лицо. Взгляд неопределенного цвета глаз был таким твердым, что казалось, будто в глазницах вместо живой ранимой ткани находятся осколки непрозрачного, прочного, как камень, стекла.

— Кто такой? Откуда? Имя?

Конрад молчал. Его заставили поднять голову, взяв сзади за волосы и подперев подбородок дулом револьвера.

— Отвечай!

Он разглядывал бандитов. Все они были достаточно молоды и имели весьма неприглядный вид. Конрад заметил, что их наряды изобиловали несочетающимися деталями, например: новый кожаный пояс и потертые штаны, хорошие, крепкие сапоги и ветхая шляпа. Но оружие у всех было в полном порядке. Почесывающиеся, грязные, обросшие, тут же на ходу жующие что-то, в своей тупости равнодушные ко всему, кроме насилия и жестокости, полуживотные. Именно так: не животные, но и не люди, существа, знающие зависть, жадность, злобу, чувство сильного и стремление унижать. Конрад подумал: «Потрясающе! Как долго, многие годы, тысячелетия человечество идет к цивилизации, признанию главенства законов любви, справедливости и добра, и в сколь несоизмеримо малый срок человек способен опуститься вниз, в мрак примитивности и скотства, окунуть в грязь душу и тело!»

— Советую говорить, иначе вспомнишь то, чего и не знал! — пригрозил главный, но с расправой, видимо, решил повременить.

Он сделал знак. Пленникам крепко связали руки жесткими, до боли врезающимися в кожу веревками и, время от времени подталкивая в спину, повели в гущу леса по едва заметной тропинке.

— «Лоренс Пакард», — сказал главный, выудив из бумажника визитку. — Это ты?

— Да, скотина!

Пришлось остановиться. Конрад получил удар кулаком по скуле, от которого в мозгу закрутились красные вихри боли, и ответил плевком в лицо, испытав при этом зловещее наслаждение отчаявшегося человека, которому нечего больше терять.