Рексанна Бекнел - Мой галантный враг

• Название: Мой галантный враг
• Автор: Рексанна Бекнел
• Издательство: Библиополис
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-7435-0021-5

1273 год. Массивные ворота замка Оррик поднялись, и во двор въехал надменный рыцарь. Это был Корбетт Колчестер, и прибыл он, чтобы потребовать свою невесту — леди Лиллиану, старшую дочь лорда Бартона, которую ему обещали еще девочкой, задолго до того как дома Оррик и Колчестер стали злейшими врагами.

Но прекрасная Лиллиана поклялась святым распятием, что никогда не ляжет в постель Колчестера. В холодной ярости она начала беспощадную войну — и только затем, чтобы быть поверженной взглядом живых серых глаз, горящих серебряным огнем, и ощутить прикосновение крепких рук, воспламеняющих ее шелковую кожу. Несомненно, истинной причиной внезапного желания Корбетта жениться на леди Лиллиане могут быть только придворные интриги. Какая судьба ждет Лиллиану — да и всю Англию — если она устоит против него? И какой мрак, если она уступит… и потеряет либо свою честь, либо свое сердце?

---

— Нет, это ты переменился, — неуверенно возразила она. — Ты отдалился. Ты избегаешь меня. И каждый вечер ты наливаешься элем и вином.

Эти слова, казалось, застали его врасплох.

— На то у меня есть свои причины. — Он помолчал, а потом, скривив губы, добавил. — Эль придает силу. Вино придает смелость.

Лиллиана не могла отнестись к таким словам серьезно.

— Кого тебе бояться? — фыркнула она. — Это мы, все остальные, должны ходить на цыпочках, дрожать от страха перед твоим гневом и потакать твоим малейшим прихотям!

Серые глаза Корбетта не отрывались от ее лица бесконечно долго. Что-то серьезное тревожило его, и Лиллиана не могла догадаться, в чем же источник этой тревоги. Какой-то демон терзал его душу. Но когда она вновь подняла на него глаза — отчасти испуганная, отчасти околдованная, — она увидела, что выражение лица у него изменилось.

— Скажи мне, Лилли. Вот сейчас — ты дрожишь от страха перед моим гневом?

Лиллиана мгновенно насторожилась. Что-то изменилось. То ли в каком-то оттенке его голоса, то ли в изломе его рассеченной брови… она прочла смутное предостережение. Она ответила не сразу.

— Может быть, тебя тревожит моя малейшая прихоть? — настаивал он.

— Ты… ты не причинишь мне зла. Я знаю это, — запинаясь, призналась она.

— Ах, если бы я мог быть так же уверен в тебе… — пробормотал Корбетт, но прежде чем она смогла спросить, что означает это несправедливое замечание, он вдруг оттащил ее от двери. — Так вот, сегодня ночью у меня есть прихоть. И я хочу, чтобы ты мне угождала.

Он откинул плащ с одного ее плеча и потеребил мягкую шерсть платья. Затаив дыхание, она ждала, что за этим последует.

Наконец он заговорил тихим, почти неузнаваемым голосом.

— Покажи мне, кто ты, жена или любовница. Дай мне увидеть, кто ты для меня.

— Я… я твоя жена, Корбетт, — едва слышно проговорила она. — Почему ты вбил себе в голову такие глупые мысли?

— Нет, в самом деле. Покажи мне это, — снова потребовал он.

— Я не знаю, чего ты от меня хочешь! — закричала Лиллиана в смятении.

Он обращался с ней так грубо, словно она была какой-нибудь потаскушкой из таверны. Он делал это вполне умышленно, и это разрывало ее сердце.

— Но ты наверняка должна это знать. Твоя матушка не могла пренебречь такой важной стороной твоего обучения. Жена всегда выполняет требования мужа, иначе он имеет право ее поколотить. А вот любовница вольна покинуть своего мужчину в любой момент — всегда под рукой найдется другой мужчина. Но если она остается — она остается ради любви. — Его глаза сузились, когда он продолжал терзать ее. — Когда мы поженились, ты не любила меня. Ты любила другого. Сэра Уильяма, я полагаю, — добавил он язвительно.

— Нет, это не так…

— И хотя в то время ты была невинна, Уильям теперь хвалится передо мной, что он покорил тебя.

— Он лжет! Я не знаю, зачем…

Корбетт схватил ее за запястье и притянул к себе.

— Я тоже не знаю, зачем ему было лгать мне. Для этого надо было совсем обезуметь — ведь я легко мог убить его. Поэтому я должен верить, что его слова правдивы.

У Лиллианы брызнули слезы. Все было безнадежно, и она знала, что потеряла его. Хотя, по правде говоря, он никогда и не принадлежал ей по-настоящему. Но какое-то время она так сильно на это надеялась. Теперь надеяться было не на что.

— Моя жена. Его любовница. — Он еще крепче стиснул ее запястья, и лицо у него окаменело. — По праву мне следовало избить тебя. Я должен был так разукрасить эту нежную, мягкую плоть, чтобы ни один мужчина не мог бы впредь польститься на тебя.

— Я никогда… никогда не была его любовницей… — Лиллиана плакала уже навзрыд.

Внезапно он отпустил ее, и она отступила на шаг. В тишине, на залитой светом месяца смотровой площадке они смотрели друг другу в глаза. Она вытерла слезы и судорожно вздохнула.

— Я не знаю, чего ты хочешь от меня… не знаю, кем ты хочешь меня видеть. Если во мне загорается страсть… если я так сильно стремлюсь к тебе… то ты считаешь меня виновной. Неужели ты предпочел бы, чтобы я была холодной и равнодушной? — Она покачала головой и с упреком взглянула на него широко открытыми глазами. — Почему я не могу быть просто твоей женой? Почему ты не можешь находить радость в той страсти, которая вспыхивает между нами, и судишь обо мне так несправедливо?

Лиллиана дрожала с ног до головы. Когда он снова шагнул к ней, она с трудом выдержала его сверлящий взгляд. Он снова собрал в пучок ее волосы на затылке и потянул их назад, так чтобы ее лицо обратилось к нему.

— Тогда покажи мне, — хрипло проговорил он. — Покажи мне, что ты можешь быть и женой, и любовницей.

Когда были сказаны эти несуразные слова, Корбетт наклонил голову и захватил ее губы крепким властным поцелуем. Он держал ее мертвой хваткой; ее руки были зажаты между ними, и сначала она была слишком потрясена, чтобы как-то ответить. Но если ярость Корбетта и была подобна ужасному лесному пожару, который пожирает все на своем пути, она быстро разрослась в ад испепеляющей страсти, против которой Лиллиана оказалась беззащитной. Словно человек, неспособный сопротивляться тому, что губит его, она уступила грубому напору. Словно ничто из того, что было раньше, не имело никакого значения, она превращалась в мягкий воск для его безжалостной твердости.

Она вцепилась в шерстяную ткань его туники и притянула его к себе. Корбетт глухо застонал. Он выглядел как смертельно раненный, когда оторвался от ее губ. Потом он обеими руками сжал ее голову и заставил ее отклониться назад. Его глаза были черны как ночь, и все-таки в их глубинах Лиллиана видела мучительные сомнения, терзавшие его.

— Покажи мне, Лилли, — повторил он. — Покажи мне как женщина приходит к мужчине, которого выбрала сама. Соблазни меня. — Он снова застонал и еще раз приник к ее губам. — Заставь меня поверить этому.

Он сомневается в ней. Он всегда будет сомневаться в ней, подумала Лиллиана, и рыдание вырвалось у нее из груди. Но даже эта всепоглощающая печаль не могла погасить пламя, которое он в ней зажигал. Рассудком она понимала, что надеяться не на что. И все-таки ей хотелось верить — пусть даже она просто обманывала сама себя, — что он любит ее… что она нужна ему. Хотя бы в этот последний раз. Она знала, что его влечет к ней; это было странное, не похожее ни на что влечение, граничащее с отчаянием; не любовь, нет… но сейчас она будет считать это любовью.

Она потянулась к нему и, вложив в поцелуй всю душу, заставила себя подавить рыдания.

— Я люблю тебя, Корбетт. О, я люблю тебя, — шепнула она, когда он прижал ее спиной к зубчатому парапету.

Она не рассчитывала, что он услышит эти слова, но они были сказаны, и взять их назад ей было не дано. Она не могла бы сказать, услышал ли он; и, по правде говоря, не задумывалась об этом, потому что голова ее уже начала кружиться от его поцелуев.

Лиллиана потеряла всякую связь с местом и временем, Корбетт все глубже и глубже втягивал ее в водоворот исступления, порожденный тоской и желанием. Она так хотела его, что не могла сдержать невольную дрожь.

Корбетт втиснул свое колено между ее бедрами, и от этого вызывающе-хозяйского движения Лиллиану кинуло в жар. Одной рукой он ласкал ее грудь, а другой — поддерживал ее, склонившись над ней между массивными зубцами. Лиллиана обвила руками его шею, пытаясь удержать его голову и не дать ему оторваться от ее губ.

Она могла уступить ему здесь, сейчас, в ночной тьме, у холодных каменных стен Оррик-Касла. Она становилась все более и более податливой, она начала, как распутная девка, прижиматься к нему… и вдруг она почувствовала, что он отстраняется от нее.

Она изо всей силы вцепилась в него, она должна была его удержать! Он не прерывал поцелуя, и его язык творил с ее языком некий бурный чувственный танец… но он отдалялся, и она не могла заставить его остаться.

Вид у Лиллианы был самый плачевный. Юбка задралась, обнажив ноги, платье на одном плече разорвалось, а волосы в диком беспорядке развевались на ветру. Она стояла, отклонившись назад, в том самом промежутке между зубцами, где он сидел до ее прихода, и ей было понятно, что она выглядит совершеннейшей потаскухой. Но если он хочет от нее именно этого…

Корбетт тяжело дышал. Отступив на шаг, он медленно обвел ее настороженным изучающим взглядом, от которого кровь бросилась ей в лицо, и тут же Лиллиана почувствовала знобящий холод. Она с усилием выпрямилась, расправила юбку и попыталась натянуть на себя плащ. Но она не смела поднять глаза на Корбетта, опасаясь прочесть в его взгляде свой приговор.

Когда он наконец заговорил, голос его был неузнаваем, будто слова давались ему с трудом.

— Это не то, чего я хочу, — сказал он, и Лиллиане показалось, что чья-то холодная рука сжала ее сердце; потом он потер шрам у себя на лбу. — Ты просто идешь мне навстречу, Лилли, а этого недостаточно. Я хочу, чтобы ты показала мне свою страсть.