Пьер Бенуа - Кенигсмарк

• Название: Кенигсмарк
• Автор: Пьер Бенуа
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1997
• ISBN: 5-300-01243-2, 5-300-01241-6

«Кенигсмарк» — одно из лучших произведений французского мастера авантюрного романа Пьера Бенуа. Его герой Рауль Виньерт приезжает в замок Лаутенбург-Детмольд в качестве воспитателя сына великого князя. Работая в архивах библиотеки замка, он открывает страшную тайну, связанную с драмой, разыгравшейся в замке накануне первой мировой войны.

---

Увидев меня, он радостно заржал и жадно съел принесённый мною сахар.

— Детка моя, — сказала я, запустив руку в его длинную косматую гриву, — мы в грязь лицом не ударим, мы всех оставим позади; что, не правда?

Он сумел мне показать, что он меня понял. Я вышла и отправилась к себе примерять амазонку.

У себя я застала папа. Вид у него был торжественный и важный. Это всегда означало что-нибудь неприятное, в этих случаях я всегда боялась сюрпризов.

Я заметила, что папа всё мялся, не зная, с чего начать, и я насторожилась.

— Нельзя ли поскорее, — сказала я ему, — мне нужно одеваться.

— Дочь моя, я должен серьёзно с тобой поговорить.

— Из этого не следует, что вы не должны торопиться.

— Хочешь быть королевой?

— Какой королевой?

— Вюртембергской.

Нужды нет, что я воспитывалась среди дикарей, — Готский альманах я знала хорошо. А потому я спросила отца, не собирается ли он выдать меня замуж за короля вюртембергского, которому тогда было шестьдесят два года.

— Не король вюртембергский делает мне честь просить твоей руки, а великий герцог Лаутенбург-Детмольдский.

Хотя папа и сам был сиятельная особа, тем не менее он до того носился со всеми этими величествами и высочествами, что я рассердилась.

— Как, — воскликнула я, — этот омар в шафране? Ни за что на свете.

— Послушай, будь серьёзна.

— Ни за что, ни за что в жизни, — повторяла я, топая ногой. — Впрочем, я не понимаю, что общего между этим близоруким рыжим дяденькой и вюртембергской короной.

— То общее, — объяснил мне важно отец, — что у короля вюртембергского нет детей, что ему, ты правильно сказала, уже шестьдесят два года, что он страдает диабетом, и что великий герцог Лаутенбургский его наследник.

— А мне и на это наплевать. Наконец, я не хочу выходить замуж.

Папа начал сердиться. Он рассказал мне целую историю. Рудольф Лаутенбургский влюблён безумно. Он говорил уже с императрицей, своей крёстной, та — с кайзером, этот — с царём, а царь — с папа. Такого рода предложение, не говоря уже о высокой чести, есть почти приказание и…

— И что же, вы дали согласие, не посоветовавшись со мной? — воскликнула я.

— Не совсем, — смущённо ответил он, — но пойми, не мог же я не поблагодарить за честь и не принять…

— Что принять?

— Принять нечто такое, что ни к чему не обязывает, а именно просьбу великого герцога быть твоим кавалером послезавтра на лисьей охоте.

— Ну, если только это, то можете рассчитывать на меня, я отобью у этого немца охоту искать богатых наследниц в России.

— Дай мне слово, что ты будешь вести себя солидно, — стал умолять меня отец, не на шутку встревоженный моим ответом. — Ты заставляешь меня раскаиваться в том, что я тебе всегда давал свободу. Подумай только, что дело идёт ни больше ни меньше, как о королевской короне.

Королевская корона! Его дочь — королева! Вот что взбрело на ум старику.

Вечером, уже будучи в карете, я, по пути во дворец, где был назначен торжественный приём, поняла, что папа зашёл гораздо дальше, чем он решился мне признаться.

Наступил день охоты. Я боялась только одного — как бы нам не пришлось охотиться на каком-нибудь приглаженном и подчищенном месте. Но я скоро убедилась, что это опасение не имело никаких оснований. Правда, в лесу были широкие аллеи (ради дам), но уже в стороне от аллей начинался густой лес, попадались ручьи, там и сям лес пересекали рытвины и неглубокие овраги.

Тарас Бульба был резв и вёл себя прилично, несмотря на то, что перед отправлением на охоту ему, по моему распоряжению, дали полфунта сахару, смоченного виски.

Я бы скрыла правду, если бы не сказала вам, что его появление вызвало восклицания. Кронпринц спросил у меня, почему я не велела его остричь.

— Пусть они зря болтают, старый товарищ, — сказала я, ласково потрепав шею моему коньку.

Тот как бы понял меня и насмешливо покачал головой.

Ко мне подъехал великий герцог Рудольф. Я была с ним так любезна, что бедняга, расхрабрившись, сказал мне вполголоса:

— Если вы ничего не имеете против, разрешите мне быть вашим кавалером.

— Вы могли сомневаться в моём согласии? — ответила я. — Этот двор невыносим. Там вам буквально не дают покоя. А здесь простор, здесь вольно дышится и мы можем свободно беседовать.

— Вы любите природу? — воскликнул он в восторге. — Как я счастлив!

Я тоже была очень довольна: я чувствовала, что он не оторвётся от меня ни на шаг.

Выпустили первую лисицу. Это обошлось бы без всяких особенных приключений, если бы Тарас Бульба не пришёл в раж от звука рогов, не сделал прыжка и не положил своих передних ног на круп кобылы Альберта, который чуть было не слетел с седла. С этого момента все стали сторониться моего степнячка, как заразы.

Под великим герцогом Лаутенбургским был конь породы, которую так любят немцы: высокий, каурой масти, с толстыми, как окорока, бёдрами и со спиной широкой, как бильярд. В довершение всего этот мастодонт был тугоузд и на галопе прятал голову между ногами.

«Бедный ты мой, — подумала я, — как-то ты будешь перескакивать через рвы».

Вторую лисицу и третью убили без особых затруднений. Но вот выгнали четвёртую. Вдруг она промелькнула между мной и великим герцогом. Я успела её разглядеть: она была худая и почти без хвоста.

— Пошли! — закричала я Рудольфу.

Он пришпорил своего ломовика, и тот пустился полевым галопом.

Лисица была уже далеко впереди, метрах в ста.

Славный зверёк! Он вёл нас прямо в чащу.

Время от времени великий герцог поворачивался ко мне:

— Я не очень гоню? Вы поспеваете за мной? — спрашивал он меня, еле переводя дух.

— Вперёд, вперёд, — отвечала я.

А Тарас Бульба только сопел, словно с своей стороны понукая его:

— Вперёд, вперёд!

Мы очутились в самой чаще леса. Я только дотронулась до шеи моего степняка и слегка отпустила поводья. Минута — и великий герцог стал сильно отставать.

Я ещё успела разглядеть его побагровевшее лицо; он запыхался, теперь он был уже в четверти версты позади.

Тарас Бульба замедлил свой бег.

— Я сильно испугался за вас, — сказал, подъехав ко мне, мой бедный кавалер. — Я был уверен, что ваша лошадь понесла.

— Осторожно, — закричала я.

У меня под самыми ногами оказался ручей. С грехом пополам он его перескочил. Впереди, на небольшом открытом месте, косогором спускавшемся вниз, преследуемая тремя собаками, неслась лиса.

Снова лесная чаща. Я низко пригнулась к шее лошади. Тарас Бульба прокладывал себе путь, раздвигая своей мордой ветви, которые тотчас же сдвигались, не задевая меня по лицу. Но у моего спутника вся физиономия была в крови. Дубовой веткой сорвало с него пенсне. Я чувствовала, как он стал беспомощен. Лошадь его дышала тяжело, как волынка.

— Смелей, — кричу я, — лисица уже выдыхается, — и я слегка тронула шпорой Тараса Бульбу.

Мой конёк не любит таких шуток. В ответ на это он сделал огромный прыжок. Его товарищ сзади еле поспевал, с ужасным треском ломая ветки.

— Ты у меня смотри, — сказала я, — ты начинаешь выдыхаться. На следующем препятствии у тебя будет осечка.

Это следующее препятствие не замедлило явиться: рытвина футов в пятнадцать шириной и столько же глубиной, с неясно очерченными, чертовски предательскими краями. На секунду я даже призадумалась, справится ли с этим препятствием мой Тарас Бульба при таком пэйсе. Но мгновение — и, взлетев, как ласточка, моя славная лошадка перескочила через препятствие.

Я оглянулась, уверенная в том, что сейчас произойдёт.

Так и было. С грохотом и лошадь, и всадник повалились на землю. Тяжёлая лошадь не донесла задних ног до края оврага и беспощадно сбросила седока на землю.

Я мигом долой с коня и подбежала к великому герцогу, смутно опасаясь, что шутка моя зашла слишком далеко.

— Вы расшиблись? — вскричала я.

— Не думаю, — слабым голосом пробормотал он. — Я так испугался за вас, когда увидел, как вы ринулись через этот проклятый ров.

Бедняга, мне захотелось попросить у него прощения.

— Вы позволите мне помочь вам подняться? — сконфуженно сказала я.

— Пожалуйста.

Я попробовала поднять его на ноги, но тщётно. Тогда только я заметила, как он бледен.

— Вы сломали себе правую ногу, — вскричала я.

— О, не думаю, — произнёс он со своей обезоруживающей кротостью. — Самое большее — вывих.

— Я вам говорю, что сломана нога. Я в этом хорошо разбираюсь.

И в ту же минуту своим охотничьим ножом я разрезала сапог; смотрю — нога болтается.

— Нечего сказать, хороши мы, — подумала я, — ведь мы по меньшей мере в шести верстах от охотников.

Он не говорил больше ни слова. Он глядел на меня своими добрыми и кроткими глазами. Можно было бы подумать, что он был счастлив; он даже пробормотал: «мерси».

— За что? — воскликнула я. — Я сломала вам ногу, a вы меня благодарите. Дайте мне, по крайней мере, выручить вас из этой беды.