Жюльетта Бенцони - Кречет. Книга III

• Название: Кречет. Книга III
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Жанр: Исторические любовные романы

Знаменитые исторические романы Ж. Бенцони покорили весь мир.

Миллионы читателей не устают восхищаться ее захватывающими произведениями — произведениями, в которых смешаны история и вымысел, приключения и страсть.

Такова история Жиля Гоэло по прозванию Кречет, бесстрашного искателя приключений, рожденного в нищете и своим мужеством и отвагой добившегося всего, о чем можно мечтать, история странствий и опасностей, заговоров и интриг, история великой любви Кречета к прекрасной аристократке, ради которой он ставил на карту жизнь и совершал невозможное…

---

Жиль не ответил, он продолжал себя разглядывать.

— Довольно несимпатичный, — наконец проговорил он, морщась, — я страшен как смертный грех.

— Я бы так не сказал. У вас скорее дикий вид, чем ужасный, он может даже нравиться. Но самое главное достигнуто: вы не похожи на себя прежнего, а это то, что нам нужно.

— Хорошо, кто же я такой?

— Моряк. Вам это больше всего подходит, Бомарше тоже так думает. Вы когда-нибудь плавали?

— Я бретонец, — сказал шевалье с гордостью, — я с детства на море.

— Прекрасно. Теперь вам надо изменить походку, держаться не так прямо, служба в гвардии придала излишнюю жесткость вашей выправке. Нет, сутулиться не надо, достаточно лишь втянуть голову в плечи и слегка ими покачивать при ходьбе. Попробуйте…

Весь вечер и часть следующего дня Жиль репетировал под руководством актера. Превий был несравненным учителем, очень терпеливым и деликатным. Понемногу он смягчил военную выправку и придворные манеры, стараясь вернуть своему ученику непринужденную свободу времен юношества.

— Да, при дворе так себя не ведут, — сказал Турнемин смеясь. — Если я и дальше буду вас слушаться, это кончится тем, что я положу ноги на стол.

— Кладите, это входит в вашу роль. Не волнуйтесь, когда будет надо, ваше тело само вспомнит движения и походку придворного. Теперь спустимся в библиотеку, я попросил принести туда рому. Мы будем пить, вернее, пить будете вы.

— Как это я буду пить? Не один же все-таки?!

— У меня слабая печень, поэтому алкоголь мне противопоказан. Но настоящий моряк должен здорово пить, и я хочу посмотреть, как на вас действует пол-литра спиртного.

— О, если дело только в этом, не беспокойтесь, я прошел хорошую школу в Ньюпорте в Виргинии с моим другом Тимом Токером и с господином Лафайетом, — сказал Жиль, вспоминая достопамятную пьянку в лагере Вашингтона. — Смотрите, как бы урок не обошелся вам слишком дорого, особенно если ром у вас хороший…

Ром был отличный. Удобно расположившись в глубоком и мягком кресле, поставив ноги на решетку камина, где приятно потрескивал небольшой огонь. Жиль пил старый ямайский ром, регулярно и методично наполнял свою рюмку, чем вызвал восхищение Превия. Самому Турнемину урок тоже понравился: его кровь бурлила, сердце горело, и он все больше чувствовал себя американским моряком. Превий, подперев подбородок рукой, смотрел на него с улыбкой и поддерживал разговор, только чтобы узнать, когда язык его начнет заплетаться.

Но это узнать не удалось.

Большая черная бутыль опустела только наполовину, как вдруг тишину ночи разорвал бешеный перестук копыт пущенной в галоп лошади.

Шум все приближался и стих у дома актера.

— Это к вам, — сказал Жиль, вставая и собираясь уходить, но Превий остановил его.

— Кто бы ни пришел, он вас не знает. Останьтесь, мы проверим, удачно ли вы играете свою роль. Кстати, как вы себя чувствуете?

— Нормально, как нельзя лучше. А про вашего визитера могу сказать, что он молод, высок и скорей всего он военный.

Сильные удары в дверь, скрип сапог и веселый молодой голос, спросивший, дома ли господин Превий, подтвердили слова Жиля. Слуга проводил нового гостя к дверям библиотеки и постучал.

— Сударь, — сказал слуга, — там…

— Извините, — прервал его звонкий голос, швейцарский акцент которого заставил радостно забиться сердце Турнемина, — это я ворвался без разрешения, но я должен поговорить с вами, если вы тот самый комедиант Превий, о котором мне говорили.

Слово комедиант не понравилось Превию, и он нахмурился.

— Да, я действительно Превий, великий Превий, и, если позволите, не комедиант. Почему тогда уж не паяц? Я артист! А вы, врывающийся без приглашения в дом достойных людей, кто вы такой, сударь?

Гость вытянулся по-военному, щелкнул каблуками.

— Барон Ульрих-Август фон Винклерид зу Винклерид из швейцарской гвардии короля. Прошу извинить меня, но господин Бомарше сказал, что у вас находится мой друг…

В этот момент Жиль встал и подошел к ним, Винклерид замолчал и покраснел.

— Еще раз извините, я не знал, что у вас посетитель… Я хотел бы с вами поговорить… — добавил он, решительно поворачиваясь спиной к незнакомому ему и неприятному гостю артиста.

— Будьте любезны подождать меня в маленьком салоне, слева от входа в вестибюль. Я сейчас к вам выйду…

Жиль рассмеялся.

— Не уводите его, мой дорогой Превий. Этот человек мой самый близкий друг.

НОЧНОЕ СВИДАНИЕ

Немного погодя в библиотеке воцарилось спокойствие. Усевшись в кресло, только что оставленное Турнемином, Ульрих-Август пододвинул поближе к себе бутылку рома.

— Ну и ну! — только и мог сказать Винклерид между глотками, не спуская глаз со своего преображенного друга. Турнемин не мешал ему. Вопреки ожиданию, швейцарец быстро привык к новому облику Жиля, и в его серых глазах заиграли так хорошо знакомые веселые огоньки.

— А теперь, — спросил у него Турнемин, — скажи, зачем ты меня искал?

Левой рукой (правая была занята бутылкой, которую Винклерид прижимал к сердцу, как мать больное дитя) швейцарец порылся в кармане и достал письмо.

— Это тебе. Какой-то парень подбросил его в сад мадемуазель Маржон, твоей домохозяйки.

И барон протянул Турнемину аккуратно сложенный листок бумаги, скрепленный печатью красного воска с оливковой ветвью на оттиске.

На листке красивым почерком было написано:

«Шевалье де Турнемину из Лаюнондэ, павильон Маржон, улица Ноай, Версаль. Передать немедленно».

— Кто бы мог писать мертвецу? — спросил задумчиво Турнемин.

— Тот, кто или не знает, или не верит в вашу смерть, — сказал Превий.

Но Ульрих-Август пожал плечами.

— Письмо написано женщиной, погляди на почерк, и мадемуазель Маржон думает, что это твоя жена, она очень просила побыстрее доставить адресату этого голубя…

— Эту утку, — поправил его Турнемин, вертя в руках все еще не вскрытое письмо. — Ты прав в одном — почерк действительно женский, но это не рука Жюдит. Что-то он мне напоминает…

И, больше не раздумывая, он сорвал печать и вскрыл письмо. Подписи не было, на ее месте красовалась еще одна оливковая ветвь, нарисованная пером.

«Королева, — говорилось в письме, — с детьми и друзьями сядет 10-го этого месяца на свой новый корабль и отправится от набережной Рапе в Фонтенбло по реке. У замка Сент-Ассиз королевскую семью поджидает несчастье, которое можно предотвратить, если вы придете 12-го в полночь на террасу Пти-Кавалье у Сен-Порта. Если вместо вас придет кто-то другой, он никого не найдет. Приходите один, не бойтесь, вам расскажут, как спасти королеву и наследников…»

Протянув Винклериду открытое письмо. Жиль спросил у Прения:

— Какое сегодня число?

— Восьмое октября, понедельник…

— А за сколько дней можно добраться по воде от Парижа до Фонтенбло?

— Дня за три, за четыре. По ночам не плывут, а днем упряжка лошадей медленно потащит корабль против течения.

— Так, — сказал Винклерид, — я весьма сожалею, что принес письмо. Я должен был сначала сам его прочитать и разорвать.

— Конечно, это западня. Вместо тебя пойду я, договорились?

И он уже было собрался положить письмо в свой карман, но Турнемин выхватил его и передал Превию.

— Я сам решу, что мне делать.

— Нетрудно догадаться. Ты хочешь пойти на свидание. А что такое Сен-Порт?

— Небольшая деревушка возле замка Сент-Ассиз, о котором говорится в письме.

— Чей это замок?

— Маркизы де Монтессон, — ответил Превий, — морганатической жены герцога Орлеанского. Мы, артисты, хорошо знаем ее замок. Она обожает театр, сама ставит пьесы и сама в них играет.

— Послушайся доброго совета! — воскликнул Винклерид. — Не ходи — это западня. Кто-то знает или догадался, что ты не покойник, и хочет вытащить тебя из норы.

— Может, да, а может, нет. В любом случае моя безопасность ничто по сравнению с жизнью королевы и наследников.

Швейцарец даже побагровел от возмущения.

— Глупость какая! Если бы хотели убить Ее Величество, тебе бы не сообщили. Давай я возьму письмо, поеду в Версаль и покажу его королю… И королевская семья поедет в Фонтенбло в карете.

По-моему, это выход!

— А я боюсь, что нет, — вмешался Превий, — конечно, вы можете показать письмо королю, но это ничего не даст. Когда королева вобьет себе что-нибудь в голову, никто переубедить ее не может. Корабль построен по ее специальному приказу именно для поездки в Фонтенбло. Это огромное, позолоченное, как Буцентавр венецианского дожа, судно, стоившее казне никак не меньше сотни тысяч ливров. Королева ни за что не откажется от поездки… Однажды, будучи беременной, она плавала в Фонтенбло на корабле, и этот способ путешествия ей несказанно понравился.

— Но если король скажет «нет»?

— Она найдет средство переубедить его. К несчастью, сейчас, после истории с колье, король ни в чем ей не противоречит.