Питер Бигл - Архаические развлечения

• Название: Архаические развлечения
• Автор: Питер Бигл
• Жанр: Фэнтези

---

И тут изумленный Фаррелл услышал смех Зии – не отрывистый, точно выстрел, смешок, но густые, певучие раскаты, полные искусительного презрения.

– Ты? Безмозглые колдуны, пропившиеся попы, первая попавшаяся цыганка, которой ты досадил – кто угодно способен изгнать тебя из этого мира – и любая злокозненная девчонка может вернуть тебя назад. Ты мячик, которым вселенная забавляется, прицепив на резинку! – услышав такую аттестацию, Фаррелл, пытавшийся поставить Бена на ноги, едва не выронил его. – Тебе войти в мой дом? Да стоит тебе пройти сквозь мою тень и от тебя ничего не останется!

Зия добавила что-то на языке, звучащем как ветер, и Фаррелл подумал, что может быть, это она называет Никласа Боннера его настоящим именем.

Эйффи, которая, приоткрыв рот, с растущим негодованием переводила глаза с Зии на своего репетитора, внезапно протиснулась мимо него в круг света. Во всяком случае, постаралась протиснуться – Фарреллу почудилось, будто граница света прянула прочь от нее, отскользнув ровно настолько, чтобы вынудить Эйффи неловко засеменить следом – подобно клоуну в цирке, пытающемуся вымести с арены световое пятно прожектора. Даже встав с раскрасневшимся узким лицом и вздернутыми плечами прямо между Никласом Боннером и Зией, она каким-то образом еще отдалилась от них, лишившись не только существенности, но и возможности ей обладать.

– А ну-ка заткнись на минутку, ладно? – сказала она Зие. – Вот так. Какого, интересно, хера ты о себе воображаешь?

Она заслонила от Фаррелла Никласа Боннера, но Фаррелл почувствовал, как расползается по его коже опаляющая улыбка юноши. Прямо сквозь Эйффи Никлас Боннер ласково и почтительно сказал:

– Хорошо, тогда ты выйди ко мне. Выйди из дома, давняя любовь моя, и побеседуй со мной.

На долю секунды Фарреллу показалось, что Зия именно так и сделает. Плотная фигура напряглась, схваченные серебряным кольцом седоватые волосы взметнулись, будто голова кобры, и Фаррелл ощутил, как его обмякшее тело качнулось, припадая к Бену, ибо камин в гостиной поперхнулся и кашлянул огнем, и страшный вдох, пронизавший все вокруг, заставил захлопнуться все двери дома. Далеко-далеко от него Зия приподняла над порогом укрытую в кроличью туфлю ступню, и Эйффи затряслась всем телом, но Никлас Боннер остался стоять, лишь почти неприметно дрогнуло, точно вонзенный в столешницу нож, его изящное тело. Но Зия опустила ногу, ни на йоту не передвинув ее в направлении ночи, и Никлас Боннер подмигнул ей – послышался негромкий щелчок, как будто лязгнули зубы, хоть Фаррелл и знал, что этого быть не может. Слишком опустошенный даже для того, чтобы упасть, он слушал, как Бен продолжает шептать: «Зия. Зия. Зия. Зия. Зия.»

Почти так же негромко, как прежде, Никлас Боннер сказал:

– Только ты ведь не можешь, не так ли? Мой бедный друг, ты здесь в западне. Все твои прекрасные имена, все твои странствия, пышные чертоги, вся империя – посмотри, что от них осталось, – он пощелкал языком в безупречной пародии на горестное человеческое удовлетворение. – Вот к чему ты пришла – сидишь, властвуя над парой последних любовников и собакой, в доме, похожем на аистово гнездо, и вся твоя мощь не способна одолеть порога этого дома.

Он широко развел в стороны руки, тщательно разминая пальцы, отчего улыбка Вилли Нельсона заискрилась блестками.

– Интересно, однако, не удастся ли мне его одолеть.

– Пресвитер Иоанн, она знает, – отчетливо выговорил Бен, указав более-менее в сторону Эйффи, и свалился, изнуренный усилием. Эйффи отступила и прижалась к плечу Никласа Боннера, ее била крупная дрожь и побледнела она до того, что глаза у нее стали совершенно зелеными, – то была яркая, как у яблока, пустая зелень опустошенного ураганом неба. Никлас Боннер, не глядя, взял ее под руку и, увлекая с собою, шагнул в сторону Зии, затем еще раз.

Стоящая в дверном проеме старуха сказала:

– Если ты сделаешь еще один шаг, я не отправлю тебя в изгнание, нет, я тебя изменю.

Никлас Боннер замер на месте. Смех его, студеный, как парок над сухим льдом, пронесся, минуя Зию.

– То, что я есть, не меняется. Кому это знать, как не тебе? – он задрал подбородок с заносчивой и вызывающей насмешливостью, но что-то удивительно опасливое проступило в его тающем голосе, что-то помнящее об испытанной некогда боли. – Ты ведь сама позаботилась об этом. Я не могу измениться.

– К лучшему, – сказала Зия. – Изменить тебя к лучшему я не могла никогда, с самого начала. Но сделать тебя хуже, чем ты есть, я могу.

Голос ее был по-прежнему тих, но нечто, скрытое в нем, заставило вздыбиться волосы на предплечьях Фаррелла.

– Впрочем, попробуй, – сказала она.

Юноша не шелохнулся.

– Попробуй, попробуй, пугни их, чтоб в страхе подняли руки, – сказал он, передразнивая ее интонацию. – Старинная любовь моя, даже в лучшие твои времена, когда ты хоть что-то собой представляла, что ты могла сделать со мной, кроме как ненадолго спихнуть меня с тротуара? И что ты значишь сейчас, неспособная даже ногу высунуть из своей жалкой норы? Уличный светофор владеет большею властью надо мной, нежели ты.

– Да? – этот единственный слог хрустнул и вспыхнул издевкой, подобно разряду статического электричества. – Что ж, может быть, ты и прав. Какой смысл скрывать, я уже не та, что прежде. Но если ты сунешь в мой дом хоть ногу, я помыслю о тебе определенным образом, и ты уже никогда не сможешь воздеть на себя личину красоты, какую бы форму ты ни принял. И кто тогда в этом мире станет хоть в малой мере внимать тебе или поверит, что ты обладаешь какой-либо силой?

На миг лицо Никласа Боннера стало таким же безжалостно одиноким, как и глаза. Он стиснул плечи Эйффи так, что девушка завопила, и взметнул ее перед собой, промолвив беспечным, тщательно модулированным голосом:

– Сделай то, что я тебе показал. Сделай сейчас.

Эйффи извивалась в его руках, стараясь не встретиться с Зией глазами.

– Ник, уйдем отсюда, мне нужно еще потренироваться, уйдем, ладно?

Пятна, оставленные угрями у нее на лице, взбухали, словно стигматы.

– Сконцентрируйся, – сказал юноша. – У тебя получится, нужно лишь сконцентрироваться. В точности как в парке, тютелька в тютельку, ну, давай, прямо сейчас.

Стиснув ее тело в ладонях, он с яростной точностью развернул ее, прицеливаясь. Она не сопротивлялась, но и не помогала ему, она лишь постанывала:

– Ник, я хочу уйти, пойдем домой.

Но Никлас Боннер сжал обмякшую руку девушки, поднял ее и направил на Зию.

Фаррелл оставил попытки поднять Бена и поволок его подальше от двери. Он услышал полный пугающей жалости голос Зии: «Деточка, не надо», – и голос юноши, повторивший: «Сейчас» , – и в воздухе вдруг резко пахнуло молнией, и жуткий вдох повторился снова. Фаррелл на карачках пополз к лестнице, чувствуя как раздираемый болью старый дом уходит в землю, как стены медленно оседают в реверансе одна перед другой, как стулья и шахматный столик, и каминные щипцы, наскакивая, лупят его по ногам. Он изо всех сил цеплялся за Бена, сопротивляясь пытавшейся сорвать его с места силе, подобной откатной волне, выхлестывающей из трюмов тонущего корабля. Ему казалось, что пол круто накренился под ним, и он отчетливо слышал, как вскрикнула от боли и ужаса девушка – надтреснутым жалобным вскриком, отозвавшимся у Фаррелла в позвоночнике. Но кричала не она, кричал Никлас Боннер, и этим криком хаос кончился и наступила почти столь же оглушительная тишина. Единственным звуком, слышным в разгромленном, обмершем доме, был долгий и хриплый выдох Зии. Бен, наконец, перестал повторять ее имя.

– Вот видишь, – без торжества сказала она, – ты не можешь войти. Даже используя ее, чтобы расчистить дорогу.

Эйффи, свисала с рук Никласа Боннера, уголок ее рта дергался, как у пойманной на крючок рыбы. Фаррелл наполовину ожидал, что юноша разожмет руки и бросит ее, но пугающе совершенное лицо уже разгладилось, вновь обвратившись в живую маску удовлетворения. Никлас Боннер держал Эйффи с великой нежностью, поглаживая ее по плечам, пробегая пальцами по позвонкам ее шеи. Он что-то шептал ей – так тихо, что Фаррелл не слышал и звука его слов.

– С ней ничего не случилось, – сказала Зия. – Отведи ее домой. И если в тебе есть хоть капля милосердия, хоть капля… – она ненадолго замялась, подыскивая слова для чего-то такого, что по-английски невозможно даже подумать, затем произнесла фразу на ветровом языке, – …тогда ты оставишь ее там и уйдешь. Она никогда не сможет сделать того, что тебе нужно, в ней нет потребной для этого силы. Ты в ней ошибся. Отпусти же ее.

Севший с помощью Фаррелла Бен спокойно и, пожалуй, весело рассказывал что-то на древнеисландском. Свет от проезжавшего автомобиля поплыл по крыльцу, и Фаррелл увидел, как Никлас Боннер заботливо выпрямил Эйффи и, повернув ее лицом к себе, прижал голову девушки к своей груди. Он улыбался ей с чем-то до того похожим на нежность, что сердце Фаррелла заледенело вдвойне: и оттого, что в это мгновение юноша выглядел совершенно как человек, всегда и всем сердцем любивший Эйффи, и оттого, что Фаррелл не питал ни малейших сомнений – эта улыбка была высочайшим достижением Никласа Боннера, наилучшей из тех, какие ему удалось освоить. По джинсам девушки медленно расплывалась темное пятно, и Фаррелл не сразу сообразил, что она обмочилась.