Грег Бир - Хорал забвения

• Название: Хорал забвения
• Автор: Грег Бир
• Жанр: Фэнтези

Есть песня, которую Вы не осмеливаетесь петь — мелодия, которую Вы не осмеливаетесь играть, концерт, который Вы не осмеливаетесь слышать: Это называют Песней Силы. Это — ворота в другой мир — ворота, которые закроются позади Вас, как только Вы пройдете, и не будет пути назад. Сопротивляйтесь изо всех сил. Поскольку это красивый, но безумно опасный мир.

Опасно быть человеком в Царстве Теней.

---

Элина перекусила нитку и убрала иглу.

— Ну, вот тебе карман.

Она отдала Майклу рубашку и повернулась вместе с креслом посмотреть, как он одевается.

— Настоящий бродяга. Ты обдумал мое предложение?

Майкл застегнулся и сунул книгу в карман.

— Предложение?

— Насчет нашей группы?

— А-а. Я думал, только мне непонятно, что ты будешь делать с фортепьяно.

Она встала, выглянула в окно, затем подошла к Майклу.

— Дело не только в фортепьяно. Все гораздо серьезней, хотя фортепьяно — это, конечно, здорово. — Взор ее устремился в пустоту. — Я так давно не играла. Пальцы уже никуда не годятся. — Она пошевелила ими и ударила по воображаемым клавишам. — Плохо гнутся. Все в мозолях. Но неважно, у нас другие планы. Саварин считает, тебе можно доверять. Владыка Фитиля, похоже, тебя на дух не переносит. Конечно, это может быть всего лишь уловка… Некоторые люди перешли на сторону сидхов. — Она посмотрела на него и сразу отвела взгляд. — Ты чаще встречаешься с гибридами, чем с сидхами, а сидхи и гибриды не очень близки. Но есть одно обстоятельство…

— Какое? — В Майкле проснулась совесть, заставила стиснуть зубы.

— Почему Журавлихи так интересуются тобой?

— Наверно, из-за Ламии. Послушай, если ты мне не доверяешь, давай все забудем. Не говори больше ничего.

— Ты не знаешь, почему тебя обучают и тренируют?

— Мы с Саварином уже это обсуждали. Похоже, я знаю меньше всех в Царстве.

Элина усмехнулась.

— Не обижайся… Ведь нам необходима осторожность. Ты знаешь, как все это серьезно. А что тебе известно о Пакте?

— Изомаг, он же Дэвид Кларкхэм, сражался с сидхами. И потом добился кое-каких уступок.

— Он проиграл.

— Да, но заставил сидхов пойти на мировую. И то, что Элионс управляет Землями Пакта, — кажется, одно из условий договора.

— Саварин говорит, что Элионса сюда сослали — он нарушил закон сидхов. Но дело не в том. Если мы организуем сопротивление и попытаемся изменить положение вещей, Пакт будет нарушен. Элионс получит право делать с нами все, что захочет.

— Значит, о сопротивлении вы даже не помышляете?

Майкл вспомнил, как Бири, побегав вокруг огромного камня, обратил его в пыль. А ведь Бири всего лишь юный, неопытный сидх. Что же сотворит Владыка Фитиля, если ему развязать руки?

— Помышляем. Разве уже не пора? — У Элины загорелись глаза.

— И Саварин у вас главный?

— Что ты?! Конечно, нет. Есть один человек, ты его еще не видел…

— И я не должен знать его имя?

Она заколебалась, потом отрицательно покачала головой.

— Нет, пока мы окончательно не убедились, что ты заслуживаешь доверия.

— А сама веришь мне?

— Кажется, — проговорила Элина после короткой паузы. — Да, я тебе верю. — Она улыбнулась и закачалась в кресле вперед-назад. — Да разве шпион сжег бы свою одежду перед моей квартирой?

— Так что вы собираетесь делать?

— Пока только строим планы. Окончательно ничего не решили. Но если это настоящая зима, может быть, скоро возьмемся за дело. Подготовка началась давно, задолго до моего появления. Штаб очень осторожен.

— Спасибо за одежду. — Майкл вспомнил, как его сравнительно недавно одевала Элевт.

— Не за что. Постарайся хоть эту сберечь.

— Нет гарантий, — печально сказал он. — Иногда благие намерения приводят к неприятностям.

— Мне ли не знать.

Она задержала на нем взгляд и закусила нижнюю губу.

— В чем дело?

— Ты симпатичный.

— Ерунда.

— Нет, я серьезно. Ты привлекательный.

— А ты очень красивая.

Эти слова вырвались у него против воли. Элина несколько мгновений сохраняла прежнее выражение лица, потом медленно улыбнулась и дотронулась до его колена.

— Я тоже серьезно, — добавил он.

— Ты милый. Когда тебе надо вернуться? — Ее тон стал деловым, она опять подошла к окну.

— В сумерках.

— Сегодня они могут наступить рано. Хочешь знать, почему мы решили бороться и надеемся на успех?

— Я догадываюсь.

— Надо знать, а не догадываться, — решительно заявила она. — Хочу показать тебе одно место, там довольно неприятно.

— А если я… Хотя нет, все в порядке.

— У тебя желудок не слабый?

— По-моему, нет.

Она посмотрела на него, сдвинув брови, и протянула руку. Майкл взял ее и поднялся.

— Тебе нужно кое-что узнать.

У Майкла радостно забилось сердце. Элина накинула шаль и отворила дверь квартиры.

— У меня есть друзья во Дворе. Они проведут нас. Хочу, чтобы ты кое-кого повидал.

* * *

Двор находился в центре Эвтерпа и представлял собой большое по площади, но невысокое кирпичное здание в окружении необычно широких улиц. Элина с сосредоточенным выражением лица шла впереди Майкла.

— Никому это место не нравится, — говорила она. — Я тоже редко сюда прихожу. Чаще всех тут бывает Саварин.

Вход в здание — очень узкий, не шире двух футов, — преграждала плетеная из прутьев дверь — тяжелая, толщиной около фута. Элина потянула ручку, внутри тихо звякнул колокольчик. В кирпичной стене рядом с дверью открылось оконце, из него на пришедших глянул желтый слезящийся глаз.

— Шеребит, это я, — сказала Элина, и дверь со скрипом отворилась.

— Да, мисс Элина. Чем могу помочь? — На пороге стояла желтолицая полная женщина в длинном сером платье. Она сложила руки на груди и уставилась на Майкла без особой симпатии и уж тем более без доверия.

— Это друг, — пояснила Элина. — Я бы хотела, чтобы он осмотрел Двор и повидал Ишмаила. Майкл, это Шеребит.

Майкл подал руку.

— Очень приятно познакомиться.

Женщина покосилась на руку, поморщилась и отворила дверь шире.

— Заходите, — произнесла она смиренным тоном. — Сегодня он спокойный. Другие, на него глядя, тоже поутихли. И на том спасибо.

Шеребит повела посетителей темным коридором, где стены, пол и потолок были выложены из кирпичей цвета навоза. Немного света проникало через узкие щели, прорезанные в стене с интервалами в шесть-семь шагов; кроме того, между щелями горели в нишах восковые свечи. Пахло плесенью, хотя пол и стены казались чистыми. Шеребит шла первой, за ней следовала Элина, и замыкал шествие Майкл, которому все время хотелось оглянуться назад.

В коридоре царила тишина. В его конце оказалась еще одна тяжелая плетеная дверь. На ней снаружи висело несколько стеклянных колокольчиков.

— Сигнализация, — пояснила Элина и щелкнула ногтем по одному из них. Зазвенели все сразу.

За дверью лежал внутренний дворик площадью около десяти квадратных футов, также мощенный кирпичом и лишенный каких бы то ни было украшений. В каждой из четырех стен было по двери. Шеребит приблизилась к двери на противоположной стороне двора и отодвинула засов. Когда дверь со скрипом отворилась, Майклу в ноздри хлынул тяжелый запах сырости, как из полной нечистот выгребной ямы.

В зловонном помещении тускло горели свечи. В стенах не было щелей, но через вентиляционные отверстия в потолке проникали слабые отсветы дня.

Противоположная стена скрывалась во мраке. Низкий потолок поддерживали кирпичные столбы четырехугольного сечения, с оплывшими свечами на каждой стороне. В полу были вырыты ямы шириной около десяти футов и выложены кирпичом и плиткой. Майкл насчитал их семь.

— Камера номер три, — сказала Шеребит. — Я ее называю Главной Воющей Камерой, из-за Ишмаила. Он тут заводила. — Она указала на скамейки возле углублений. — Когда Двор только построили, все думали, родители будут иногда навещать своих детей. Нет, никто не приходит. Только я да служитель. Я тут смотрительница. — Она обнажила в улыбке неровные желтые зубы. — Кроме меня, никому до них дела нет, никто о них не заботится, служитель разве только.

— А Саварин? — вежливым тоном напомнила Элина.

— Этот-то? Ну, у него тут свой интерес. Иногда он расстраивает детишек. Не люблю я Саварина. Послушал бы их ночью, когда они чуют зов из долины. Нам-то его не слыхать. — Она показала на свои маленькие уши, свернутые в трубочку и прикрытые длинными прядями седых волос. — Это зов их родичей. Тела ничего не значат. Важно, что в бутылке, а ее форма и этикетка не играют роли.

Она подвела их к центральной камере. По пути Майкл заглядывал и в другие углубления, проходы между ними были всего в ярд шириной. Трудно сохранять спокойствие, когда с обеих сторон затаилось неведомое. В каждой камере он видел бледное существо в полулежачей позе. Некоторые существа были с ребенка, иные — крупнее. Разглядеть их как следует Майкл не успевал.

Шеребит склонилась над центральной камерой.

— Ишмаил, — позвала она тихонько. — Ишмаил, ты дома?

В полумраке шевельнулась худая серая фигура.

— Да, матушка, — ответил густой низкий голос с оттенком безмерно глубокой печали. Он вызвал у Майкла странное чувство.

— На самом деле я ему не мать, — осклабилась Шеребит. — Но, кроме меня, он никого не знает.