Лоуренс Блок - Шпион в тигровой шкуре

• Название: Шпион в тигровой шкуре
• Автор: Лоуренс Блок
• Жанр: Иронический детектив

---

Я взял моторку и без труда прошел по вчерашнему водному маршруту к острову Иль-де-Нотр-Дам, пришвартовавшись в том же самом месте. Выбравшись из моторки, я без приключений донес «жучок» до павильона Кубы. И тут не слишком удачный день обернулся катастрофой.

Кубинцы выставили патруль. Их было четверо — двое у входа спереди и двое у выхода сзади. Четверо вооруженных здоровяков стояли по стойке смирно и всем своим видом показывали, что мимо них даже мышь не проскочит.

Довольно долгое время я просидел в кустах, прячась в ночной мгле и наблюдая за ними издалека. Патрульные не заснули, не бросили пост, не умерли — в общем, ничего такого с ними не произошло. Они стояли по струнке на одном месте и вроде как намеревались простоять тут до самого утра, до открытия выставки.

Я вернулся к лодке и сел за весла. Я лелеял слабую надежду, что лодка затонет. Но она не затонула. Лодки никогда не тонут, когда это очень нужно.

Глава тринадцатая

Когда я вернулся к Арлетте, вся компания была в сборе. Арлетта открыла дверь на мой стук, я вошел и стал молча подбрасывать и ловить «жучок». Не реагируя на их недоуменные вопросы, я как заведенный продолжал жонглировать микрофончиком. Он был размером со спелую сливу, но не такой полезный и питательный.

— Там охранники повсюду, — наконец соизволил я объясниться. — Похоже, вчера ночью мы что-то забыли в подземелье. Уж не знаю, что — окурок, наверное. А может быть, патруль у них там выставляется каждую ночь кроме субботы. Это как-то не совсем логично, но в последнее время происходит масса лишенных логики событий. Но дело не в этом. Павильон плотно охраняется, возможности поставить «жучок» нет, и вообще мне все надоело. Есть что-нибудь выпить?

— Нет.

— Чудно!

Рэнди вякнул что-то про бутылку вина у них дома. Я отмахнулся: мол, переживу.

— А еще можно кайфануть! — предложил Сет.

Я бросил свирепый взгляд на Арлетту:

— Кажется, я просил тебя держать язык за зубами!

— О чем? — Она сделала большие глаза.

— У тебя есть, Ивен? — хором воскликнули братишки-уклонисты.

— Я ничего им не говорила, — стала оправдываться Арлетта. — Я не сказала им про героин.

— Героин? — Рэнди с любопытством уставился на меня. — Только не говори, что ты нарконавт! Что она имеет в виду?

— А что ты имел в виду, предложив нам кайфануть?

Это очень удобная уловка — отвечать вопросом на вопрос. Рэнди сразу забыл про свой вопрос и стал отвечать на мой.

— Ну, — помялся он. — Я имел в виду забить косячок.

— У тебя есть?

— Ну… в общем, да.

Я обернулся к Арлетте.

— Ты тоже этим балуешься, Жанночка?

— Иногда ребята ко мне заходят и мы вместе курим…

В беседу вмешался Сет:

— Только без обид, Ивен. Если бы ты знал, как это клево…

И тут я расхохотался. Сам не знаю, что меня так рассмешило. Может быть, Арлетта, или Сет и Рэнди, или Эмиль, Клод, Жан и Жак, или Шеф, или поддатый пилот прогулочного вертолета, или та девица из бюро находок, или мой домовладелец, или мой кондиционер, или Соня, или Минна, или жара и влажность. Не знаю.

— А что, давайте, — вздохнул я, отхохотавшись, — почему бы и нет?

Я сто лет не брал в рот сигарету. В течение трех лет до моего ранения в Корее я курил. А вскоре после ранения, наградившего меня перманентной бессонницей, обнаружил, что если ты круглые сутки не можешь сомкнуть глаз, то и куришь круглые сутки. При том, что мой организм был лишен восьмичасового перерыва между сигаретами, я быстро заработал хронический кашель и фарингит. Я пробовал снизить потребление табака, но это не помогло. И тогда я решил завязать с курением. Что оказалось куда легче, чем могло показаться, и я с удивлением понял, что отказ от курения куда приятнее, чем привычка курить. Это открытие и сыграло решающую роль.

Лет семь или восемь назад одна девица приохотила меня к марихуане, и я года полтора покуривал травку. К концу этого краткого периода я заметил, что больше не испытываю приятных припадков веселого смеха, которые так возбуждали меня в самом начале и которые теперь сменились глубокими приступами печальной интроспекции и философического самокопания, зачастую депрессивного характера. И тогда я решил, что нет смысла в курении травки, если она вызывает депрессию. На том мой эксперимент с марихуаной и закончился.

С тех пор я чуть было снова не впал в грех привыкания во время длинного путешествия по Таиланду и Лаосу, когда я почти уже пристрастился жевать бетел. Если бы этот орех можно было достать в Штатах, я бы так и не избавился от бетеловой зависимости. Но в Штатах такого ореха нет.

Сам не знаю, зачем я согласился покурить марихуану той ночью в Монреале. Если бы Шеф был канцелярской крысой, заставлявшей своих агентов сдавать ему письменные отчеты о проделанной работе, я бы об этом случае, как и о многих прочих, даже не упомянул. Решающее воздействие, по-моему, на меня оказала невыносимая тяжесть разочарования, испытанного мною во время позорного бегства от кубинского павильона, и витавшая в квартире Арлетты атмосфера легкого умопомрачения. Добавьте к этому мою привычку составлять реестры неотложных дел — записывать все по пунктам, перечитывать список, рвать его и напиваться — и вы поймете, почему в идее «кайфануть» я усмотрел некое рациональное зерно.

Можно было бы, конечно, сказать, что я понадеялся словить глубокий интроспективный кайф и заставить свой разум, освобожденный от привычных мыслительных оков, упорядочить хаос последних событий и найти, так сказать, своеобразный философский камень, с помощью которого можно было претворить мировое безумие в нечто осмысленное и внятное. Сказать-то можно, но это было бы враньем чистой воды. Какой там философский камень! Тут, понимаешь, в считанные часы миссис Баттенберг должна была превратиться в горячий гамбургер, Минну, вероятно, давно уже продали в публичный дом в отдаленный район Афганистана, а мне самому грозило стать добычей корсиканской мафии, если их не опередит канадская конная полиция, а меня, если честно, все это уже не колыхало…

Такое бывает. Если в течение долгого времени напрягать какую-то мышцу, то она в конце концов сама собой расслабится и утратит способность сокращаться. Эмоциональная мускулатура имеет ту же особенность. Я испытывал беспокойство по слишком многим поводам в течение слишком долгого времени, так что я просто-напросто перестал испытывать беспокойство. Если травка поможет мне обрести хотя бы на два-три часа спокойствие духа, подумал я, то больше мне ничего и не нужно.

Сет скрутил косячок. Травка и папиросная бумага хранились у него в пластиковом пакете, который лежал у него наготове в кармане. В таких пластиковых пакетах рачительные домохозяйки хранят остатки вчерашнего ужина, а подростки — презервативы. Он аккуратно скрутил из двух бумажек тугие и тонкие козьи ножки длительного пользования. В период моего увлечения наркотиками я так и не обучился этому навыку и покупал обычные сигареты, вытряхивал из них табак и набивал туда травку. Пока я наблюдал за манипуляциями Сета, Арлетта нашла станцию, которая передавала хоть и не психоделический, но вполне сносный музон, мы погасили в квартире почти весь свет и закурили, передавая косячки по кругу и причащаясь к радостному ритуалу наркомистической соборности. Я заметил, что за истекшие годы кое-что в этом ритуале изменилось: ребята складывали ладони чашечкой, прикрывая кончик сигареты, и старались вдыхать веселящий дым одновременно ртом и носом — такого я раньше не видал. Видимо, им не хотелось тратить драгоценный дым зря.

Когда очередь дошла до меня, я, как это бывало и раньше, никакого удовольствия не испытал. Несмотря на то, что бумага была скручена в два слоя, тлеющая трава обжигала гортань. Рэнди сказал, что, наверно, какой-то умник добавил в марихуану зеленого чая: вкус травы такой же, но зато глотку дерет дай боже. После третьей затяжки моя гортань задеревенела и там запульсировала какая-то жилка.

Я не уловил четко того момента, когда из обычного состояния впал в приятный кайф, вот только сонм пьянящих ощущений вдруг закружился вихрем. Мое восприятие окружающего мира вдруг резко обострилось: я стал различать звучание отдельных инструментов в льющейся из радиоприемника мелодии, я мысленно сосредоточился на отдельных участках своего тела, и меня страшно заинтересовали такие тончайшие и трудноуловимые процессы, как циркуляция теплого воздуха по поверхности руки, расширение и сокращение грудной клетки при дыхании, а также непрерывное движение газов в моем кишечнике.

Ребята были увлечены беседой, но я не обращал внимания на их болтовню. Я слышал каждое произнесенное ими слово, но мой мозг не удерживал эти слова, которые отскакивали точно горох от стенки. Мне не было охоты не только поддерживать их беседу, но вообще шевелить языком или напрягать слух. Травка развязала им языки, и вся троица наперебой ввязалась в какой-то диспут, где смысл и бессмыслица наслаивались друг на друга как орехи и мед в турецкой пахлаве. Не сомневаюсь: молодежь кайфовала от души, но мне этот кайф был совсем не по кайфу. Мой обкуренный разум сигнализировал, что есть вещи, которые следует обмозговать, и что если я буду противиться, то мне же хуже. Но я и не противился. Я растянулся на полу в позе полной расслабухи и дал покой всем своим мышцам.