Георг Борн - Дон Карлос. Том 1

• Название: Дон Карлос. Том 1
• Автор: Георг Борн
• Издательство: Интербук
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-7664-0948-6

В романе «Дон Карлос» автор повествует об истории дона Карлоса Младшего — претендента на испанский престол.

---

Инквизиторы вели свои процессы следующим образом.

Обвиняемого или обвиняемую в чем-либо обычно приглашали явиться в секретное судилище. Если они являлись, их арестовывали, если же, предвидя свою участь, они игнорировали приглашение, то за ними посылали сыщиков, те находили их и, взяв под арест, доставляли в инквизицию. После ареста заключенных сразу же бросали в известные уже нам казематы, куда почти не проникал дневной свет.

Если арестованный признавался в том, в чем его обвиняли, его могли отпустить, лишив перед этим имущества и подвергнув какому-нибудь покаянию, но в большинстве случаев казнили, а иногда заключали в душный каземат, где он и оставался, пока смерть не освобождала его.

Если же кто-то обвинялся в ереси, его, пусть он и успевал оправдаться, в течение длительного времени подвергали разным наказаниям, покаянию и облачали в позорящие одежды. Но любого из этих оправдавшихся ожидала неминуемая гибель, если к инквизиторам поступало вторичное обвинение, — тогда их предавали смертной казни, чаше всего сжигая на костре. Легко представить себе, сколько невинных жертв погибло из-за ложных доносов, если вспомнить, что инквизиция никогда не заботилась о проверке их истинности, а добивалась лишь признания обвиняемых, мнимые преступления которых доносчики сочиняли по большей части из личной вражды и ненависти. Для получения признаний иногда достаточно было заточения в каземат, если это не помогало, в ход шли пытки — пытали веревками, водой и огнем. Но если и после всего этого жертва не сознавалась, ее все равно ждала смерть или заключение в смертную камеру, откуда никто не выходил живым. Если же под пытками обвиняемый признавался, то и тогда, чаще всего, его продолжали истязать, чтобы он оговорил еще кого-нибудь из неугодных инквизиции людей.

Прежде главный инквизиционный трибунал находился в Валенсии и только после 1808 года был переведен в Мадрид, в Санта-Мадре, а оттуда — в аббатство Святой Марии.

В то время власть инквизиции официально была ограничена гораздо сильней, чем при королевах Христине и Изабелле, мужья которых покровительствовали этому варварскому учреждению и, оставив в его подчинении все храмы, ордена, приходы, монастыри, все духовенство, помогли инквизиции, несмотря на ее официальный запрет, сохранить всемогущество. Неудивительно поэтому, что из аббатства Святой Марии она продолжала править в Испании, не признавая над собой никакой власти на земле, кроме генерала иезуитского ордена в Риме.

Когда граф Кортецилла вошел с отцом Бонифацио в камеру пыток, монахи, или так называемая служащая братия, вытянулись перед инквизитором и низко поклонились ему.

Бонифацио отдал им вполголоса какое-то приказание, и вслед за этим в страшную камеру была приведена Амаранта.

Она обвела диким, блуждающим взором всех присутствующих.

Граф Кортецилла стоял в стороне, прислонившись к одному из каменных столбов, поддерживающих свод.

Амаранта, увидев отца Бонифацио, быстро подошла к нему и бросилась перед ним на колени.

— О, сжальтесь! — воскликнула она. — Делайте со мной, что хотите, но верните мне моего ребенка!

— Ребенок твой находится в хороших руках, Амаранта Галло! Приди в себя и сознайся в истине! Там, на этой скамье пыток, ты должна сделать свое признание!

— Что же я могу еще сказать? Вы слышали уже от меня все, что я знаю, — ответила Амаранта. — Я говорила правду, могу и теперь это повторить, хотя бы целый свет доказывал противное! Отпустите меня, наконец, избавьте от этих мучений и страданий, верните мне мое дитя, моего мальчика! О, сжальтесь над горем матери! Сжальтесь, верните мне его!

Сострадание было неведомо очерствевшим сердцам инквизиторов. Бонифацио стоял как каменная статуя перед прелестной женщиной, валявшейся у него в ногах, ее мольбы нимало не трогали его, никакого участия не было ни в его лице, ни в его безучастном жестком голосе.

— Итак, ты не хочешь отречься от своих показаний? — сказал этот железный человек и подал знак одному из своих братьев-прислужников. — Долг повелевает мне заставить тебя признаться в истине, признаться, что ты из корыстных целей оклеветала принца Карлоса, будто это он соблазнил тебя и находился с тобой в преступной связи, а не Изидор Тристани, твой любовник и соблазнитель! Положите ее на скамью, она должна, наконец, сознаться. Прикрепите ее хорошенько!

Страшный крик отчаяния и испуга вырвался из груди несчастной, но и он не тронул сердца палачей.

Амаранта в одну минуту была положена на доску и прикреплена к ней ремнями, так что не могла шевельнуться.

Граф Кортецилла присутствовал при этом, продолжая спокойно стоять у своего столба. Его, по-видимому, страдания несчастной и вся эта сцена трогали так же мало, как и прочих присутствующих, он оставался немым свидетелем всего происходившего.

— Еще раз тебя спрашиваю, хочешь ты сознаться, что все, сказанное тобой до сих пор, была ложь, выдуманная с целью обеспечить себя и ребенка? — сказал Бонифацио. — Хочешь ты сознаться, что не принц Карлос, а Изидор Тристани был твоим любовником?

— Нет, не хочу и не могу утверждать ложь, я повторяю, что не Изидор Тристани, а дон Карлос клялся мне в любви и верности, ничего другого не могу сказать. Помоги мне, Господи, аминь!

— Пытайте ее! — раздался голос инквизитора. Несколько рук накинули в одну минуту на рот и нос несчастной мокрые тряпки, пропитанные водой так, что воздух едва проникал сквозь них. Затем один из служащих братьев схватил кувшин с водой и начал, капля за каплей, через тряпку вливать ей в рот эту воду, которую она вынуждена была глотать беспрерывно, движение это все ускорялось, капли падали ей в рот чаще и чаще, лишая ее воздуха. Она задыхалась, глаза выкатились из орбит.

Инквизитор знаком остановил пытку, палачи стащили тряпки с лица Амаранты, которая до того ослабла, что не могла перевести дыхания, чтобы вздохнуть наконец полной грудью.

— Признаешь ты теперь или нет, что твои показания ложны? Признаешь ты, что Изидор Тристани отец твоего ребенка? — спросил Бонифацио.

— Можете убить меня, но и перед смертью я скажу, что отец моего ребенка дон Карлос, — проговорила мученица слабым умирающим голосом. — Сжальтесь, дайте мне умереть!

Инквизитор опять подал знак.

Еще раз положили тряпки на рот Амаранты, снова начала она захлебываться каплями воды, и, наконец, руки и ноги ей стали сводить судороги, глаза безжизненно остановились, она лежала как мертвая, потеряв сознание.

Пытка водой, изобретенная отцом Бонифацио, была окончена.

Тогда помощники инквизитора отвязали безжизненное тело от скамьи и подняли его. По-видимому, в нем не осталось ни малейших следов жизни.

— Отнесите эту закоренелую грешницу назад в ее келью, — приказал Бонифацио. — Она не призналась, но вина ее доказана показаниями Изидора Тристани. Позаботьтесь привести ее в чувство.

Пока палачи выносили Амаранту из камеры пыток, святой отец обратился к графу Кортецилле со следующими словами:

— Как только она поправится, она будет обвенчана с Изидором Тристани, и тогда все препятствия устранятся, надеюсь, что это вас удовлетворит?

Граф утвердительно кивнул головой.

— Исполните единственную мою просьбу, единственное мое требование, — сказал он тихо, причем лицо его оставалось так же холодно и бесстрастно, как во все время истязания несчастной Амаранты. — Отыщите мое пропавшее дитя.

— Будьте покойны, граф Кортецилла, — ответил Бонифацио, выходя вместе с ним из камеры пыток, на пороге которой их ожидал прежний их проводник, монах, освещавший им путь своей свечой. — Мы найдем ее! У нас есть свои средства для этого, свои пути, и я обещаю вам почти наверняка, что на днях же наши сыщики найдут ее!

— Желаю, чтобы ваши труды увенчались успехом, тогда я немедленно уеду с Инес за границу, чтобы встретиться с принцем в условленном прежде месте, — сказал граф Кортецилла, направляясь к выходу из аббатства. — Примите благодарность за вашу готовность оказать мне содействие, и дай Бог, чтобы оно привело нас к цели!

С этими словами он поклонился инквизитору и ушел.

XXV. Нищий цыган

Вечером на другой день после рассказанных нами событий в аббатстве на углу улицы Толедо и площади Кабада стоял старик в одежде испанского цыгана. На нем были короткие, доходящие до колен панталоны, из когда-то черного, а теперь порыжевшего от времени бархата, белая рубашка и сандалии. Он был подпоясан пестрым поясом, а на шее в качестве украшения висела цепь, состоявшая из металлических шариков, сверху довольно больших, а книзу все меньших и меньших.

С плеч его сзади спускался потертый короткий плащ в заплатах, а седые волосы были прикрыты остроконечной черной бархатной шляпой, впрочем так полинявшей от дождя и солнца, что первоначальный цвет ее с трудом угадывался.