Георг Борн - Анна Австрийская, или три мушкетера королевы. Том 2

• Название: Анна Австрийская, или три мушкетера королевы. Том 2
• Автор: Георг Борн
• Издательство: Прапор
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-7766-0183-5

В остросюжетном историческом романе Георга Борна отражены страницы истории Франции эпохи правления Людовика ХIII и Людовика XIV.

В центре повествования — жизнь королевы Анны Австрийской, трагическая судьба одного из ее сыновей, известного как Железная Маска.

---

Анна Австрийская, которая вообще отличалась большой разборчивостью, и та восхищалась красотой Олимпии.

Обе племянницы кардинала были прекрасно образованны, имели прелестные манеры, обе они во всякое время могли блистать при любом европейском дворе. Мазарини, всегда очень искренне заботившийся о своих родных, ничего не жалел для их образования, имея в виду устроить этим бедным незнатным девушкам блестящую будущность.

Они обладали всеми данными для осуществления его планов: удивительно стройные, с дивно пропорциональными формами и грациозными движениями, обе они были равно хороши: лица их, каждое в своем роде, были совершенством красоты, так что многие затруднялись, которой из сестер отдать предпочтение.

Гортензия была более серьезного нрава, любила искусство и охотно занималась науками. Олимпия, напротив, была весела, как птичка, подвижна, любила веселую болтовню. Ее темные глаза так плутовски блестели, так были соблазнительны, что уже только за них ей можно было отдать первенство. Причем Олимпия была гораздо более физически развита, чем Гортензия. Несмотря на то, что она была годом моложе, ее молодые формы были полнее, а если к этому присоединить еще ее милое, детское простодушие, то легко можно было понять, что девушка эта была очаровательной.

Для молодого, еще не вполне сформировавшегося характера Людовика, встреча с прелестными племянницами кардинала должна была иметь важные последствия. Милое простодушие и наивность Олимпии, ее веселый непринужденный нрав, ее грация и красота не могли не произвести на короля сильного впечатления.

Анна Австрийская, с прибытием обеих сестер в Сен-Жермен, сказала себе, что эти посланницы кардинала, наверное, поведут успешное дело о возвращении его ко двору. Они приехали с целью просить об этом короля. Разумеется, Гортензия и Олимпия были приняты королевой-матерью очень милостиво и любезно. Она с удовольствием смотрела на этих прелестных девушек, молодость и красота которых напоминали ей ее прошлое. Мазарини, по-видимому, посвятил своих племянниц во все тайны придворной жизни. Все отношения, все требования этикета были им хорошо знакомы; кроме итальянского, они говорили совершенно бегло на французском и испанском языках, что значительно увеличивало расположение к ним Анны Австрийской, любившей, чтобы в ее апартаментах звучала испанская речь, напоминавшая ей родину и время молодости. Даже Эстебании понравились прелестные племянницы кардинала, она невольно загляделась на них, когда они явились к королеве-матери, которая пригласила их сесть и поболтать с нею.

Когда доложили о прибытии молодого короля, Анна Австрийская посоветовала обеим сестрам выйти на террасу и там, в розовой беседке, ожидать приближения Людовика. Они должны были, подобно двум нимфам, встретить короля выйдя из беседки. Обе девушки с радостью согласились на предложение королевы-матери, и одной статс-даме было поручено проводить их в находящуюся близ террасы беседку. Гортензия была в белом платье, а Олимпия в розовом. Когда Людовик в сопровождении нескольких молодых придворных шел по террасе к покоям королевы-матери, у беседок вдруг появились два дивные видения, точно два цветка, розовый и белый, в образе прелестных девушек.

Они приблизились к королю несмелыми шагами и опустились пред ним на колени.

Молодые девушки были так очаровательны, что в первую минуту молодой король без слов, в полном восторге любовался ими.

— Какой восхитительный сюрприз! — сказал он, — но встаньте, прошу вас! — Что вас привело сюда? — Кто вы?

— Мы пришли просить у вас милости, сир, — сказала Олимпия.

— Мы просим милости нашему дяде, кардиналу Мазарини, — прибавила Гортензия.

— О, теперь я знаю кто вы, я помню даже ваши имена, — сказал Людовик, с изысканной вежливостью подавая руки припавшим к его ногам очаровательным просительницам, чтобы поднять их. — Вы — синьора Олимпия, а вы — синьора Гортензия Манчини. Я приглашаю вас, милые дамы, идти вместе со мной к моей матери!

— А наш дядя, кардинал? — робко спросила Олимпия.

— У кого столь прелестные адвокаты, — отвечал любезно Людовик, — тот может быть заранее уверен, что дело его выиграно.

— Так ваше величество позволяет дяде возвратиться в Париж? — спросила Гортензия.

— Сам я всегда был сердечно расположен к кардиналу, но были другие препятствия, не позволявшие мне призвать его к себе. Теперь все они устранены и господин кардинал переселится опять в Париж, чтобы советом и делом помогать мне в делах государства. Без сомнения, и вы поселитесь вместе с ним?

— Мы постоянно живем с дядей, ваше величество!

— Может быть, вы предпочтете возвратиться в ваше прекрасное отечество, Италию? — спросил король Олимпию, которая особенно ему понравилась.

— Наша родина Италия действительно прекрасна, но с тех пор, как мы имели счастье ощутить на себе милость и доброту вашего величества, равно как и ее величества королевы, мы считаем Францию нашим новым отечеством, — ответила Олимпия.

— Я уже вижу, что вам вполне известны этикеты двора, — сказал, улыбаясь, молодой король, идя с девушками по лесной дороге, ведущей в Ле-Лож.

— Я говорю то, ваше величество, что чувствует мое сердце!

— Тем приятнее слышать это, — сказал Людовик, все более и более интересующийся Олимпией и на пятнадцатом году впервые испытавший чувство влюбленности, — я надеюсь, что мы часто будем видеться в Париже.

— Как обрадуется дядя, — воскликнула Гортензия, — мы завтра поспешим к нему и принесем ему радостное известие. Он очень любит вас, сир!

— Верю, синьора, я всегда чувствовал и понимал это, — ответил Людовик, поэтому я очень рад, что кардинал будет опять с нами.

Когда Анна Австрийская увидела своего сына, идущего между двумя девушками, она поняла, что миссия девушек имела полный успех, она была так этому рада, что от всей души обняла молодого короля и поцеловала его в лоб.

В тот же вечер хорошенькие племянницы кардинала отправились обратно в Реймс, причем Людовик сам проводил их до дорожного экипажа.

Но возвращение Мазарини, или лучше сказать официальный въезд его в столицу, не могло состояться ранее 3 февраля 1653 года, так как к этому времени все партии должны были заключить мир.

Жители Парижа встретили кардинала глубоким молчанием, но хитрый кардинал успел в самое короткое время приобрести опять любовь народа и возвратить свою прежнюю всемогущую власть.

Молодой король совершенно доверился Мазарини. Анна Австрийская любила и уважала его больше, чем когда-нибудь. Знать, принцы и даже парламент преклонялись перед ним. Он шел по пути, проложенному Ришелье, и ему удалось усилить влияние и могущество Франции. Во внутренних делах, относительно финансов и юриспруденции, он был министром полезным для государства и народа, но не только поэтому он считается одним из первых государственных деятелей Франции того времени.

VIII. ЖЕЛЕЗНАЯ МАСКА

Новый управляющий уединенного замка Пиньероль прибыл на место своего назначения.

Шевалье де Сен-Марс, человек лет тридцати, с воинственной осанкой, нашел старушку Мариэтту на смертном одре. Маленький Луи стоя рядом с ней на коленях, ухаживал за ней, насколько у него хватало на это умения, он горько заплакал, когда ему сказали, что его добрая мать Мариэтта должна умереть.

Луи уже было четырнадцать лет. Он был не по летам высок и умственно развит и так похож на молодого короля, своего брата-близнеца, что Сен-Марс испугался, увидев мальчика в первый раз. Сходство это было так поразительно, что, будь они рядом, их трудно было бы различить.

Мазарини открыл тайну новому воспитателю, будучи вполне уверенным, что последний никогда не выдаст этой тайны, как Жюль Гри.

Сен-Марс был твердого характера, обладал железной волей, когда это было нужно, непреклонен, когда того требовал долг, но при этом справедлив, точен в исполнении своих обязанностей и вполне благонадежен.

Когда он совершенно неожиданно прибыл в уединенный замок и явился перед Луи, бедный мальчик с понятным страхом смотрел на него, думая увидеть в нем еще одного мучителя. И даже старая Мариэтта, очень слабая и больная, оживилась и старалась собрать свои угасающие силы, увидев нового управляющего.

Конечно, теперь, чувствуя приближение смерти, она хотела, чтобы у вступившего уже в юношеский возраст мальчика был добрый, снисходительный наставник и воспитатель.

Она смотрела испытывающим взглядом на офицера, который приветливо подал мальчику руку, потом подошел к ее постели, чтобы представиться ей.

Когда он, сказав имя, сообщил ей свое новое назначение, она выразила большую радость.

— Я давно забочусь о том, чтобы кто-нибудь заменил меня здесь, — сказала она слабым голосом, — чувствую, что дни мои сочтены; кроме того, доброе милое дитя изнуряет себя, сидя у моей постели, которую я не в силах оставить! Поэтому я радуюсь вашему прибытию, оно успокаивает меня. Я могу теперь возложить на вас ответственность за мальчика и умереть спокойно.