Павел Бирюков - Биография Л Н Толстого (Том 4)

• Название: Биография Л Н Толстого (Том 4)
• Автор: Павел Бирюков
• Жанр: История

---

"В 12 верстах от Глухова находится монастырь "Глинская пустынь", вот уже третий год привлекающий общее внимание злободневной картиной, нарисованной масляными красками на монастырской стене и изображающей графа Л. Н. Толстого, окруженного многочисленными грешниками, среди которых, судя по подписи, можно найти Ирода Агриппу, Нерона, Траяна и др. "мучителей", еретиков и сектантов.

Картина называется "Воинствующая церковь"; среди моря стоит высокая скала, и на ней церковь и праведники; внизу мятущиеся грешные души; по правую сторону горят в неугасимом огне враги церкви, уже отошедшие в лучший мир, а по левую - наши современники в сюртуках, блузах и поддевках мечут камни и палят из ружей в ту скалу, на вершине которой стоит храм. Под каждым действующим лицом имеется номер, а сбоку - пояснение; бегуны, молокане, духоборы, скопцы, хлысты, нетовцы, перекрещенцы, пашковцы, штундисты и т. п.

На видном месте картины изображен старик в блузе и шляпе, над ним стоит №34, а сбоку комментарий: "искоренитель религии и брачных союзов". Прежде на шляпе у "искоренителя религии и брачных союзов" имелась надпись "Л. Толстой", теперь эта надпись стерта, вблизи старика - фигура светского человека, богато одетого, подающего увесистый булыжник "искоренителю брачных союзов".

По объяснению монахов, человек, подающий камень - князь Хилков.

Возле злободневной картины то и дело толпятся богомольцы, а кто-нибудь из братии с превеликим пафосом дает им соответствующие разъяснения:

- Еретик он и богоненавистник! И куда смотрят! Рази так нужно? В пушку бы его зарядил - и бах! Лети к нехристям, за границу, графишка куцый!..

И проповедь имеет успех. Из соседнего сада Шалыгина приходил к игумену крестьянин-мясник и просил благословения на великий подвиг:

- Подойду я к старику тому, разрушителю браков,- рассказывал крестьянин свой план,- как будто за советом, а там выхвачу нож из-за голенища, и кончено!..

- Ревность твоя угодна Богу,- ответил игумен,- а благословения не дам, потому все-таки придется ответствовать..."

А Л. Н-ч продолжал свою работу разрушения старого и созидания нового. Перерабатывая в своем сознании события внешнего мира, он записывает в своем дневнике:

"1 декабря. Существующий строй до такой степени в основах своих противоречит сознанию общества, что он не может быть исправлен, если оставить его основы, так же как нельзя исправить стены дома, в котором садится фундамент: нужно весь, с самого низа перестроить. Нельзя исправить существующий строй - с безумным богатством и излишеством одних и бедностью и лишениями масс, с правом земельной собственности, наложением государственных податей, территориальным захватом, государственным патриотизмом, милитаризмом, заведомо ложной религией, усиленно поддерживаемой. Нельзя всего этого исправить конституциями, всеобщей подачей голосов, пенсией рабочим, отделением государства от церкви и т. п. паллиативами".

Военные действия, развиваясь, привели Россию к известной катастрофе. Стессель сдал Порт-Артур.

Лев Ник. со свойственною ему искренностью записывает в своем дневнике:

"31 декабря. Сдача Порт-Артура огорчила меня, мне больно. Это патриотизм. Я воспитан в нем и не свободен от него, так же как не свободен от эгоизма личного, от эгоизма семейного, даже аристократического, и от патриотизма. Все эти эгоизмы живут во мне; но во мне есть сознание божественного закона, и это сознание держит везде эти эгоизмы, так что я могу не служить им. И понемногу эгоизмы эти атрофируются".

Чтобы не показалось односторонним это высказанное Л. Н-чем признание своей патриотической слабости, приведем письмо Л. Н-ча к крестьянину Якову Чаге, отказавшемуся от воинской повинности, в которой он исповедует свою сознательную веру:

"Дорогой Яков Тимофеевич, N сообщил мне о вас и о вашей судьбе. Когда я узнаю таких людей, как вы, и про то, что с вами случилось, я всегда испытываю чувство стыда, зависти, и укоры совести. Завидую потому, что прожил жизнь, не успев, не сумев на деле ни разу показать свою веру. Стыдно мне оттого, что в то время, как вы сидите с так называемыми преступниками в вонючем остроге, я роскошествую с так неназываемыми преступниками, пользуясь всеми материальными удобствами жизни.

Укоры же совести я чувствую за то, что, может быть, своими писаниями, которые я пишу, ничем не рискуя, был причиною вашего поступка и его тяжелых материальных последствий.

Самое же сильное чувство, которое я испытываю к таким людям, как вы, это - любовь и благодарность за все те миллионы людей, кои воспользуются вашим делом.

Знаю я, как усложняется и делается более трудным ваше дело вследствие семейных уз, но думаю, что если вы делаете свое дело не для людей, а для Бога, для своей совести, то тяжесть дела облегчается, вы найдете выход и совершите дело.

Помогай вам Бог!"

Закончим эту главу тремя формулами, резюмирующими сознательную внутреннюю работу Л. Н-ча за этот 1904 год, записанными в его декабрьском дневнике:

"Бог есть икс; но хотя значение икса и неизвестно, нам без икса нельзя не только решать, но и составить никакого уравнения. А жизнь есть решение уравнения".

"Совесть есть воздействие сознания вечного, божественного начала на сознание временное, телесное. Пока не проснулось это сознание, нет совести. Напрасно обращаться к ней".

"Жизнь, которую я сознаю, есть прохождение духовной и неограниченной (божественной) сущности через ограниченное пределами вещество. Это верно".

ГЛАВА 9

1905 г. Революционное движение.

"Круг чтения"

В прошлой главе мы описали жизнь Льва Николаевича в 1904 году. Чтобы верно отнестись к его деятельности в 1905 году, нужно вернуться назад и вкратце резюмировать те события общественной жизни России, которые подготовили грозные и кровавые явления 1905 года.

В августе 1904 года был объявлен манифест по случаю рождения наследника. Этот манифест давал амнистию многим политическим ссыльным и эмигрантам. Под этот манифест подвели и меня, и я получил разрешение вернуться в Россию. Наступило время Святополка-Мирского и политики доверия. Интеллигентные круги, руководящие общественным мнением, заволновались и преисполнились ожиданием новых великих событий. Русско-японская война подходила к концу. В конце декабря по старому стилю я отправился в Россию и прямо, не заезжая в Москву, свернул на Тулу и прибыл в Ясную Поляну. Трудно описать радость и волнение, охватившие меня при этой встрече со Львом Николаевичем после почти 8-летней разлуки. Я прожил в Ясной Поляне недели две. Привожу здесь мое краткое описание этой встречи, которое я поместил в виде статьи в новой тогдашней свободной газете "Наша жизнь".

В Ясной Поляне

Отрезанный от России не зависящими от меня обстоятельствами, я восемь лет не видался со Львом Николаевичем. Я с некоторым страхом ехал к нему, зная о перенесенных им за это время болезнях; я ожидал увидеть дряхлого согбенного старика и, к моей большой радости, я нашел его бодрым, здоровым, веселым, полным жизненной энергии, не той энергии, которая требует для удовлетворения себя большой суеты, а той, которая выражается в непрестанном труде мысли, в постоянной отзывчивости на все серьезные явления жизни.

Эта высшая, духовная, жизненная энергия, выражаясь в неутомимой деятельности, вместе с тем служит ему критерием для оценки явлений жизни, из которой он, подобно магниту, выбирающему железные опилки из кучи песка, выбирает то, что притягивает к себе его в высшей степени развитая духовная личность.

Избегая суетливых разговоров о повседневных явлениях жизни, он не читает газет.

"Чтение газет",- говорит Л. Н.,- это курение табака, затемняющее, одурманивающее сознание, засоряющее мозги".

Но в зале его гостеприимного дома собирается кружок людей, вокруг кого-нибудь, только что приехавшего, завязывается оживленный обмен мыслей, слышатся возгласы "Порт-Артур", "земцы", "конституция", "земельный вопрос" и т. д. И Л. Н-ч незаметно подходит, подсаживается к говорящим, и те умолкают, чтобы услышать его веское слово, и он вступает в спор, волнуется, вскакивает и со словами "опять накурился чужих папирос" быстро уходит в свой кабинет, чтобы снова предаться своим размышлениям, сосредоточиться на основных вопросах человеческой жизни.

Одним из поводов, заставлявших его "закуривать чужие папиросы", было помещение в газетах его телеграммы - ответа на вопрос филадельфийской прессы и различные комментарии к ней. Он снисходительно улыбнулся, когда ему показали сочувственную цитату "Московских ведомостей", показав этой улыбкой, что "комментарии излишни". Он выразил живейшую радость, узнав о статье "Нашей жизни", в которой разъяснялось, что Л. Н-ч, будучи принципиальным врагом всякого насилия, не может признавать хорошей какую бы то ни было государственную власть; когда же он сам обращается к власти, то требует от нее только свободы.