Джудит Айвори - Искусство соблазна

• Название: Искусство соблазна
• Автор: Джудит Айвори
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2004

Стюарт Эйсгарт, виконт Монт-Виляр, не мог и вообразить, что скромная хозяйка маленькой фермы, золотоволосая Эмма Хотчкис, которую он твердо решил сделать своей новой любовницей, в действительности — решительная и опасная женщина, способная на равных противостоять любому мужчине.

Страсть выступает против страсти, искусство соблазна — против ума и хитрости...

Так кто же обольститель?

Кто победит, кто проиграет?

И как быть, если в игру вступает любовь?..

---

— Знала.

— Кто он? Этот Бейли? — Глаза его горели детским любопытством.

Эмма не торопилась с ответом. Едва ли то, что он услышит, поднимет ему настроение.

Стюарт молча ждал, пристально глядя на Эмму. В прищуренных глазах его мелькнуло понимание. Наверное, ему хотелось, чтобы это был кто-то другой.

Он швырнул ей документы. Скрепка отлетела, и бумаги рассыпались по салону. Разлетелись, словно огромные бабочки, одновременно вспорхнувшие в воздух. Один листок задел Эмму по носу и упал на колени. Листы были на сиденье, на полу, везде.

Стюарт молчал несколько секунд, после чего с беспричинным гневом заявил:

— Знаешь, он был порядочным дерьмом. Ты была замужем за клоуном.

Эмма гордо вскинула голову. Она не позволит ему чернить свое прошлое.

— Клоуны заставляют людей смеяться, и он тоже это умел.

Стюарту хотелось ударить ее. Что сделал этот Хотчкис, чтобы завоевать такую преданность? И что пришлось бы сделать ему, Стюарту? Стать викарием? Отрастить крылья? Последние сутки были для него словно сплошная череда пощечин. Ненависть к дяде мешалась с ненавистью к ее покойному мужу. Видит Бог, он ненавидел покойного. И он чувствовал, что с каждым днем ненавидит его все больше и больше.

«Стюарт, старина, ты сходишь с ума».

И словно в довершение ко всем прочим досадным неприятностям, Эмма вдруг заявила тоном прокурора:

— Лео — именно так, Лео, — сказал, что у тебя в Турции был гарем.

— И ты ему поверила. — Он скривил губы — то ли от злости, то ли от испуга.

— У тебя либо был гарем, либо не было.

Тон его был запальчивым, он словно защищался.

— Тогда мне было девятнадцать. Это была ужасная идея. Все это продолжалось одиннадцать месяцев...

— И сколько у тебя было жен?

— Ни одной. Гарем на Ближнем Востоке — это место, где живут женщины, работающие в доме. Все они имеют более низкий статус, чем жены.

— Тогда как их назвать?

— Наложницы. Там все это воспринимается вполне нормально, Эмма. И эта категория женщин пользуется уважением.

— Но здесь это не так.

— Здесь у меня нет наложниц. Поступок этот — проявление юношеского идиотизма. С этими женщинами были сплошные проблемы. Они постоянно на меня злились. Я представления не имел, какова моя роль во всем этом, а ведь там, на Востоке, существует давно устоявшийся уклад и мужчина, берущий на себя такую ответственность, имеет перед своими женщинами определенные обязательства. — Стюарт вздохнул. — Три года мне понадобилось, чтобы как-то из всего этого выпутаться, позаботиться о том, чтобы каждая из женщин получила то, что хотела. Хиям и Амина стали как бы моими домочадцами — ангелами-хранительницами, как я сказал тебе. Теперь они мне как сестры.

— Ты с ними спал.

Он опустил голову.

— Все меняется. Я не знаю почему. Но я не сплю ни с одной из них уже несколько лет.

Она наклонилась, чтобы поправить накидку.

Стюарт соскользнул к краю сиденья. Она могла бы подумать, что он хочет ей помочь.

Он не стал дурачить ни ее, ни себя. Она замерла, глядя на него во все глаза. Но он не дал ей остановить его взглядом. Он просто крепко обнял ее. Ему пришлось опереться свободной рукой на сиденье — карета покачивалась на булыжной мостовой, — но в то же время ему удалось прижать ее к себе.

Он целовал ее просто потому, что ему нужно было почувствовать вкус ее губ, ее рта, и потому, что он мог себе это позволить. А еще он хотел ей сказать без слов, с кем бы он хотел спать сейчас. «Только с одной женщиной, Эмма». Он прибегнул к жестам потому, что боялся слов.

Она была теплой и податливой. Он вдыхал чистый запах ее щеки, чуть отдающий пудрой. Он слышал ее тихие вздохи. Он чувствовал, что она зажглась от его поцелуя, словно небо, освещенное праздничными фейерверками. Но часть ее так упорно сопротивлялась его нажиму, что ему только и оставалось, что отпустить ее. Что он и сделал.

Он откинулся на спинку сиденья. Ему пришлось искать более удобное положение: покрой брюк не был рассчитан на такого рода волнения. Он болезненно поморщился и непроизвольно приложил ладонь к губам, туда, где секунды назад было ее лицо, чтобы удержать ее запах, ее вкус.

Она смотрела на него во все свои ослепительно синие глаза. Полная грудь ее вздымалась и опадала. А потом она закрыла глаза. Только чтобы не встречаться с ним взглядом.

«Ах, Эмма... То, что ты хочешь, и то, что тебе нужно, находятся в таком вопиющем несоответствии!» До тех пор, пока она не поймет себя лучше, он всегда будет представляться ей большим злодеем, чем в действительности является. Мужчина, так тонко чувствующий сексуальные потребности женщины, всегда будет казаться ей дьяволом во плоти, ибо он имеет над ней огромную власть, власть двойную — собственную и ту, что имеют над ней ее желания. Власть большую, чем у простого смертного.

— Англичанки такие странные, — пробормотал он.

— И это говорит человек, который водил знакомство с куда более странными созданиями.

Карета свернула за угол. Он собирался использовать другой пакет с документами для того, чтобы уговорить ее на большее. Привести ее к себе домой, провести по темным комнатам. Нигде не зажигать свет, чтобы никто не догадался, что он дома. Никаких слуг. Двухдневные каникулы. Для всех он уехал в Йоркшир. Он хотел отнести ее наверх... обнажить перед ней всю свою ревность и неуверенность...

И тут она спросила:

— Ты кому-нибудь делал больно?

Он растерялся.

Не дав ему ответить, она сказала:

— Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь делал больно мне.

— Тогда я никогда не сделаю тебе больно. — Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем он добавил: — Но не ограничивай себя ни в чем, Эмма. Все, что угодно. Если ты стесняешься или не можешь говорить или думать о чем-то, что ты считаешь интересным, позволь мне сказать. У меня у самого очень богатое воображение. Тебе надо только отдать себя в мои руки.

Она нахмурилась. Он видел, что она напугана.

— Ты...

— Ты все время говоришь, что у меня не все в порядке.

— Может, оно и так, но не в этой сфере. Не в этом. В этом я просто открыт новому. Я авантюрист, Эмма. Но это не значит, что я болен — я абсолютно здоров в том, что касается терпимости и любви к жизни. Я приемлю все, что может разнообразить наше существование. Эмма...

Она смотрела ему в глаза.

— Ты храбрая. Ты хорошая. Почему ты боишься познать себя? Свои склонности и стремления? Будь то светлые или темные? С тем, кого восхищает в тебе все? Ты не плохая женщина, ты просто женщина. В людях, Эмма, есть не только святость, но и то... что ты называешь крайностями. Подумай об этом. Разве может между нами происходить что-то плохое, покуда мы уважаем потребности и желания друг друга?

Она почувствовала, что карета остановилась. Итак, они прибыли на место. Путешествие оказалось коротким.

— Я не пойду с тобой, — сказала она. — Мы договорились, что в Лондоне я принимаю решения. Я объяснила, как непредсказуемо все это может закончиться. Я выхожу и назад вернусь пешком. Не останавливай меня. Не иди за мной. Не делай этого снова. Ты не получишь того, что хочешь, если не будешь играть по моим правилам. Тебе придется меня слушаться.

— У меня это не слишком хорошо получается, — сказал он, и желваки заходили у него под скулами.

В унынии Стюарт случайно наткнулся взглядом на пакет, лежащий на соседнем сиденье. Его маленький подарок. Он надеялся, что сможет вручить его при более благоприятных обстоятельствах.

Но он глубоко вдохнул и приказал себе быть хорошим.

— Вот, — сказал он и протянул ей пять листов бумаги. — Здесь описания университетских курсов, которые можно пройти заочно, получая и отправляя задания по почте.

Она засмеялась, не веря своим глазам.

— Ты купил мне почтовую фальшивку, Стюарт.

— Нет, нет. Здесь все настоящее. Я знаю этот лондонский университет. Он образован совсем недавно. Единственный минус — заочные курсы не дадут тебе степени. Если ты захочешь попробовать, а потом окажется, что тебе нравится учиться и ты хотела бы защититься для получения степени, ты лишь скажи мне, и я все устрою. Мы могли бы жить в Лондоне, пока ты не закончишь учебу.

О, замечательно. Ему захотелось иметь образованную наложницу. Гейшу. Как это в духе виконта Монт-Виляра — желать, чтобы его любовница имела университетскую степень.

Она вернула ему листы.

— Нет, спасибо. То, какая я есть, вполне меня устраивает...

Он нахмурился, словно не понимая причины ее отказа. Он был даже обижен.

— Я не имел в виду того, что ты такая меня не устраиваешь.

— Найди себе другую протеже, дорогой. С меня довольно Зака и «университета мошеннических наук».

Он был озадачен.

— Не позволяй другим людям давать тебе оценки, — сказал он, имея в виду ее небольшую речь о своей ослице, которая могла бы с тем же успехом подать заявку в университет, что и она сама.