Алексей Биргер - Тайна знатных картежников (Приключения в стране озер - 2)

• Название: Тайна знатных картежников (Приключения в стране озер - 2)
• Автор: Алексей Биргер
• Жанр: Детектив

---

Да, как я говорил, в сообразительности моему брату отказать было нельзя. А он продолжал с прежним воодушевлением, увидев, как внимательно я его слушаю.

- Да, и все это возвращает нас к моей идее насчет исповеди!

- Насчет исповеди? - эхом откликнулся я, не очень улавливая, о чем толкует мой брат. Мое внимание было в этот момент сосредоточено на репродукции: мне показалось, что я различаю некую занятную деталь... Впрочем, в следующую секунду я уже понял, что имеет в виду мой брат.

- Ага, насчет исповеди! - возбужденно провозгласил он. - Ну, как в "Двенадцати стульях", где отец Федор выслушал исповедь мадам Петуховой, узнал о бриллиантах в стуле и решил отыскать их, опередив Кису Воробьянинова... Здесь произошло то же самое! Монахи выслушали исповедь отца Пижона и решили опередить законного наследника! Допустим, в их семье было правило, что отец может рассказать о сокровищах старшему сыну только перед смертью - или хранить письмо, которое сын может вскрыть только после его смерти! А там сыну предстояло решать, забрать сокровища или сохранить их для следующих поколений - как семейный НЗ на самый крайний случай! Пижон решил, что хватит сокровищам лежать в земле, надо их в конце концов забрать! А может, он узнал, что на исповеди отец проговорился о сокровищах - и решил перепрятать их в другое место, испугавшись, что оно попадет в руки чужаков! Как бы то ни было, монахи не могли знать о точном месте тайника, у них были лишь самые общие намеки, а Пижон знает все, до самых крохотных деталей и примет! Вот почему монахам так было нужно выследить Пижона и схватить его!

Что ж, все это выглядело очень правдоподобно. Ванька был так вдохновлен своими догадками, что готов был развивать их до бесконечности. Но я его остановил.

- Думаю, ты прав, - сказал я. - Но давай не будем терять времени. Кажется, нам надо топать в музей и внимательно поглядеть на оригинал. Смотри, - я указал ему на левый нижний угол репродукции, - похоже, здесь изображена золотая монета, а над ней сделана какая-то надпись. Спорить готов, это последний ключик к тайне сокровища графов Кутилиных!

- А ведь точно! - мой братец даже присвистнул. - Вот она!

Музей был совсем недалеко от парка аттракционов. Он находился на главной улице, которая, разумеется, совсем недавно называлась проспект Ленина, а во время юбилейных торжеств получила назад свое историческое название - Свято-Никольская. Пятиглавый храм Николая Святителя, находившийся на ней главный городской храм, и раньше был виден почти из любой точки центра города, а теперь, когда во время все тех же торжеств все пять куполов позолотили, вообще сделался самым приметным местом.

- Как выясняется, все к лучшему, - говорил мой братец, несясь вприпрыжку рядом со мной. - Если бы мы отправились к отцу Василию вдвоем, я бы не выиграл очередной альбом и не перелистал его, и мы бы сейчас были в заповеднике, и никогда бы не напали на верный след!

Мне оставалось лишь согласиться с ним. У меня не было особенного желания разговаривать, потому что меня терзала жуткая мысль: а вдруг у музея сегодня выходной? Как нам быть тогда? Ведь дорог не только каждый день, но и каждый час!

Слава Богу, музей оказался открыт. Мы купили билеты (для "детей до четырнадцати лет" они стоили совсем ничего) и заторопились через почти пустые залы - кроме нас, в музее было буквально два-три посетителя - в тот, где был выставлен портрет.

Портрет оказался довольно большим, изображающим графа в натуральную величину. И, должен сказать, оригинал был несравненно лучше репродукции. Да, на репродукции все краски были ярче и веселее, но зато она не передавала тончайших переливов полупрозрачных верхних слоев краски, то жемчужно-серебристых, то золотисто-коричневых, то синеватых, и её цвета не были такими густыми и глубокими, как у оригинала. Если пытаться объяснить это ощущение, то оригинал затягивал в себя, а репродукция - нет. Наверно, так точнее всего будет выразиться.

А в левом нижнем углу портрета действительно был золотая монета, и надпись над ней гласила: "Больше никогда"!

- Никогда больше не играть в карты? - вопросил мой брат.

- Наверно, да, - ответил я. - Скорей всего, он имел в виду, что его состояние начало расти, а не убавляться, с тех пор, как он бросил играть, и что он больше не пожертвует игре ни единой монеты.

- Какой-то странный вид у этой монеты, - заметил Ванька.

- Да. Странно, что на ней нет ни двуглавого орла, ни профиля императрицы, ни всего другого, что всегда должно быть на монетах. Неплохо было бы кого-нибудь расспросить.

- Во всех музеях есть хранители, которые знают об экспонатах практически все, - сказал мой брат.

- Вот мы и попробуем найти такого хранителя!

Нам сразу указали на кабинет музейного хранителя, Сергея Ивановича. Он находился как раз под главной лестницей, в цокольном этаже.

- Монета? - удивился Сергей Иванович. - Почему она вас интересует?

Я открыл альбом на странице с репродукцией.

- Мы прочли историю графа Кутилина, и она нас здорово увлекла. Надо же, знаменитый картежник, потом не менее знаменитый генерал - ну, и, так далее. Вот почему нам захотелось увидеть его портрет в оригинале. И монета показалась нам какой-то странной. Мы решили, что, наверно, она как-то связана с его пороком, который он преодолел.

Хранитель улыбнулся.

- Очень приятно видеть ребят, которые так интересуются родной историей. Да, вы правы, эта монета связана с карточными играми - и связана самым необычным образом. Видите ли, было время, когда весь двор Екатерины Великой поголовно увлекся карточными играми. Играли в банк, штос, вист, во что угодно. Играли гвардейцы на посту, знатнейшие князья и фрейлины, дожидавшиеся выхода императрицы, министры и лакеи... Играл кто угодно и где угодно. Проигрывались и обретались огромные состояния, а вся дворцовая жизнь и все дела управления государством поехали наперекосяк. Екатерина, понимавшая, как опасна и недопустима не только для игроков, но и для государства в целом, разразившаяся эпидемия картежного безумия, стала думать, как бы выправить создавшуюся ситуацию. Женщиной она была и мудрой и остроумной, и вот что она придумала. По её приказу был отчеканен запас особых золотых монет, так называемые "игровые червонцы", и императрица строго предписала, чтобы ставками в любой игре служили только они. А поскольку распределение монет находилось в руках самой императрицы, она могла регулировать уровень "картежной лихорадки" как ей было угодно. Своих фаворитов или отличившихся в гражданских делах и на поле брани она могла вознаградить и пятьюдесятью червонцами, и целой сотней. Должен обратить ваше внимание, что в те времена и на тридцать золотых червонцев можно было достаточно пристойно прожить не менее двух лет. Для обычных людей, я имею в виду, которым не надо было тратиться на жизнь соответственно требованиям двора. Так вот, ставки "игровыми червонцами" стали не только обязательным правилом дворцового этикета, но и свидетельством благосклонности высших особ государства. Само собой было понятно, что раз человек делает высокие ставки - значит, он в фаворе и стоит с ним дружить, а тот, кто не имеет возможности играть по-крупной, стоит очень низко в глазах императрицы и её приближенных, и с таким человеком лучше не только не садиться за один карточный стол, но и не позволять дочерям танцевать с ним на дворцовых балах! Очень скоро картежные страсти при дворе удалось умерить настолько, что они уже на угрожали бедой государству!

- Здорово! - сказал я. - Выходит, граф Кутилин указывает на "картежный червонец" в знак того, что никогда больше не будет играть?

- Приблизительно так, но не совсем, - ответил хранитель. - Как вы знаете, о молодом графе, по просьбе его отца, заботился сам Потемкин. И есть некоторые данные - не нашедшие, впрочем, окончательного документального подтверждения - что его свадебным подарком графу был мешок с тремястами "золотыми червонцами". Трудно сказать, каковы были мысли премьер-министра. То ли он хотел таким образом выразить свою веру в крепость слова Александра Кутилина - в то, что граф никогда больше не станет "банковать" и использует это золото разумно и хозяйственно, то ли хотел ещё раз испытать новобрачного. Как бы то ни было, эти "картежные червонцы" никогда больше не возникали в жизни графа - кроме того случая, когда он извлек из своих запасов один червонец, чтобы позировать с ним перед художником. Аллегорически показав таким образом, как из зловонных пропастей порока он вознесся до сияющих вершин могущества и славы - как выразился бы об этом он сам или его современники. После этого "картежные червонцы" никогда и нигде не возникали. Ходили слухи, что они составляют тайную часть наследства графа и переходят от поколения к поколению, а ещё были слухи, что он их где-то спрятал, потому что они слишком напоминали ему о временах его позора. Разумеется, его сын - а потом его старший внук и старший правнук - вполне могли знать, где спрятано сокровище, но после революции последний граф спешно бежал из страны... И, разумеется, теперь уже никто не сможет сказать, что в этой истории правда, а что домысел.