Пол Андерсон - Галльские ведьмы

• Название: Галльские ведьмы
• Автор: Пол Андерсон
• Жанр: Фэнтези

Власть Империи велика — и воины ее железным шагом идут все дальше и дальше, к последним пределам мира, от царства — к царству.

Закон Империи незыблем — и подчиниться ему должны все. Даже обитатели города, о котором не известно ничего, кроме прекрасных и страшных легенд. Обитатели Иса — магического Города девяти королев, девяти колдуний, владеющих огромной Силой и тайной властью…

---

— А как же вы, господин?

— Сожгите меня, а пепел развейте над морем. В Исе так поступают со всеми поверженными королями. — А я вернусь домой, к Дахилис — мои братья в Митре отслужат по мне ритуальные службы.

Грациллоний тряхнул головой.

— Довольно, — сказал он, — я не собираюсь умирать. Шагом марш, солдат!

У Дома Дракона он переоделся в доспехи центуриона. Все двадцать четыре воина проводили его до Верхних ворот. Когда о случившемся стало известно, на улицы высыпала толпа. На перекрестке Церемониальной дороги и Аквилонской выстроившиеся в ряд моряки сдерживали народ. Сквозь завывания ветра Грациллоний расслышал пожелания победы.

Это его обрадовало. Он много сделал за свою жизнь, и еще многое мог бы сделать. Человек, бросивший ему вызов, вряд ли так же жалок, как Орнак, скорее всего, этот мерзавец хотел испытать свое счастье. Он вполне мог быть варваром. Ему даже доставило бы удовольствие убить франка. В любом случае Грациллоний не ждал легкой борьбы. Но он никогда не допускал возможности, что может потерпеть поражение. Думать об этом он считал слабостью.

Дорога повернула к западу, за холмами показался Лес. Еще недавно медно-красные деревья обнажились — ветер сорвал с них все листья. Стволы и ветви были по-зимнему серыми, под ними пролегли глубокие тени. Под ногами хрустели ветки. Ветер немного успокоился, но продолжал завывать.

Около щита с молотком его ждали шестеро моряков. Они поприветствовали короля. Неподалеку стояли их лошади и нетерпеливо грызли поводья. Если кто-нибудь из противников сбежит, его догонят и вернут на поле смертельной битвы.

Одетый в красное платье Сорен слез с гнедого коня. Он не стал терять время на переодевание; его обязанностью, как обычно, было всего лишь провести церемонию.

— От имени священного Тараниса приветствую тебя, король Иса, — сказал он.

Ради Дахут, ради Бодилис, ради Рима Грациллоний склонил голову перед богом, которого он ненавидел. Митра его поймет.

— Ваш противник выбрал оружие и ждет, — сказал Сорен. Ни словом, ни взглядом он не выдал своего волнения. Он был всего лишь орудием Тараниса. Он повернулся и крикнул: — Выходи, о ты, который хочет стать королем Иса!

Из темноты вышел гибкий, длинноногий молодой человек. Его движения были быстрыми и ловкими, но неуверенности в них не было. Раздвоенная черная, аккуратно подстриженная борода скрывала испорченные редкие зубы, из-за шрама на правой щеке уголок рта немного приподнимался, отчего казалось, что он презрительно усмехается. Из снаряжения он выбрал шлем, плащ до колен, плотные штаны с подвязками, чтобы защитить икры, маленький круглый щит и длинный галльский меч, в другой руке он держал дротик. Очевидно, он собирался сразить своего более крупного противника ловкостью.

Также стало очевидно, что он устал гораздо меньше, чем предсказал Админий. Его умные зеленые глаза светились радостью. Судя по бронзовому загару, он не имел крыши над головой и даже самые холодные ночи проводил на улице. Он был опасен, как пантера, и знал это.

Поравнявшись с флагами, он остановился. С редонским акцентом он крикнул на латыни:

— Ты король? Но ты же центурион! — Грациллоний его узнал.

— Руфиний!

Руфиний, вождь багаудов, которого легионеры поминали в своих молитвах по дороге в Юлиомагус.

Молодой человек поднял копье и щит и рассмеялся.

— Почему же ты, негодяй, никогда мне об этом не говорил? Я бы даже не сопротивлялся, а лучше бы попросил местечко в твоем отряде. — Он погрустнел и злобно усмехнулся: — Теперь, наверно, уже поздно. Верно? Жаль.

— Что это значит? — спросил Сорен. — Вы знакомы?

— Мы встречались, — сказал Грациллоний. — Если я попрошу, он отменит свое решение.

— Как вам известно, это невозможно, — сказал Оратор бога Тараниса. — Помолимся.

Руфиний тихо приблизился к Грациллонию. Не переставая улыбаться, он пробормотал:

— Прости, центурион. Я думаю, ты достойный противник. Но тебе следовало все рассказать мне еще в ту ночь, в твоей палатке.

Они преклонили колени у королевского дуба. Сорен освятил их святой водой и помолился Богу-отцу. Над ними низко пролетел ворон.

— Мы начнем сами, — без всякого выражения произнес Грациллоний.

Руфиний кивнул:

— Они мне все объяснили.

Мужчины рука об руку направились к поляне, скрытую от посторонних глаз кустарником, туда, где Грациллоний убил Орнака и Колконора. Странно было видеть под ногами мокрые от дождя листья, а не насквозь пропитанную кровью землю.

Веселое настроение не притупило его осторожности. Однако Руфиний не делал попытки напасть, а просто выставил копье и вздохнул:

— Это плохо. Очень плохо.

— Что заставило тебя сюда прийти? — удивился Грациллоний.

Руфиний засмеялся лающим смехом.

— Я бы хотел ответить, что это из-за негодника бога, но это была всего лишь судьба, мне казалось, что однажды, в лунную полночь, Цернун исполнит для меня свой танец… Что ж, — продолжал он ровным голосом, — твои парни задали нашей братии жару. И речь не только о погибших и раненых. Ты подорвал наш дух, и мы, избежавшие проклятия, питались больше кореньями и полевыми мышами, чем воровством и, хм, подношениями. Моя репутация правителя оказалась под угрозой, не только в переносном, но и в прямом смысле. Мало-помалу я сплотил ребят, мы набрали новых, и до последнего времени я сколачивал новую банду. Что за этим последовало бы дальше — ты понимаешь, что я имею в виду, — за этим последовало бы кровопролитие.

Этим летом мы получили новость — снова началась гражданская война, и император направил армию на юг. Я вспомнил Сикория. Помнишь его? Мой хозяин-землевладелец, который обесчестил мою сестру, и она умерла в родах, — его лицо вспыхнуло от ярости, голос задрожал, но он быстро успокоился. — Мы готовились отомстить Сикорию. Развязка наступила, когда однажды ночью мы подошли и постучали в самый богатый в Маэдреку медом. Женщин, детей, безобидных рабов мы не тронули и отпустили на свободу; я сказал своим ребятам, что если кто-нибудь к ним прикоснется, будет иметь дело с моим ножом. Мы заперли надсмотрщиков и Сикория и подожгли дом. Конечно, все добро сгорело, но на следующий день мы выгребли из пепла огромное количество золота и серебра.

Руфиний снова вздохнул, пожал плечами и закончил свой рассказ:

— Я ошибся. Я решил, что император будет слишком занят своими бедами, чтобы разбираться с убийством Сикория. В последние гражданские войны так и было. Но оказалось, император Максим потребовал немедленно доставить к нему его врагов. Римлянина, или правителя Арморикского, — кажется, так его называют? И меня. Мне показалось, что он решил пощадить свое войско, чтобы отыграться на нас. Больше месяца они прочесывали леса. Многие из моих храбрецов умерли, остальные разбежались. Я вспомнил о центурионе, который рассказывал мне о прекрасном Исе, и решил, что мне нечего терять. Поэтому я здесь, Грациллоний.

Ветер завывал так, что казалось, стонет Лес. Грациллоний медленно проговорил:

— Ты слишком поздно вспомнил обо мне. Как я смогу тебе помочь после всего, что ты сделал?

— В Маэдрекуме? Разве я не имел права вернуть душе Иты покой? Да и всем душам, которых Сикорий лишил жизни? Разве Рим не из своих врагов подбирал друзей, наподобие бриттов или галлов? Я смогу хорошо тебе послужить, король. Я неплохой человек. И… Моя родная Багаудия, возможно, погибла, но я знаю много других мест — в долинах и за горами. Преступники… Но они могут стать лазутчиками, посланниками, воинами короля, который проявил к ним хоть чуточку милосердия.

Грациллоний понял, что ему не следует его слушать.

— Попробуй проявить милосердие, если сможешь меня победить, — сказал он. — Но помни, что Рим — наша мать. И будь великодушен к девяти королевам и… и их детям.

Впервые за это время он почувствовал, что совершенно спокоен. Почти такое же умиротворение он испытал на рассвете, после того как они с Бодилис любили друг друга. Бродяга копьем начертил в воздухе знак.

— Обещаю, — тихо сказал он.

Затем он подошел к нему бесшумной кошачьей походкой и спросил:

— А следует ли нам это делать, друг?

— Мы должны, — ответил Грациллоний.

Они очертили на поляне круг. Ветер усилился; на качающихся суках деревьев хрипло каркали вороны, падали мокрые листья. Руфиний несколько раз поднял и опустил щит, приготовившись бросить дротик. Грациллоний закрылся своим большим римским щитом и искоса взглянул поверх его, держа в правой руке меч.

Их взгляды встретились. Человек всегда испытывает странное чувство, глядя в глаза врага, совсем другое, чем когда смотришь в глаза женщины после близости.

Они стали осторожно сходиться, выискивая слабые места противника. Галл делал пробные выпады копьем. Грациллоний оставался невозмутим. Ветер еще больше усилился.

Руфиний сделал резкий выпад, в мгновение ока выхватил из ножен меч и бросился в атаку.