Юлий Анненков - Штурманок прокладывает курс

• Название: Штурманок прокладывает курс
• Автор: Юлий Анненков
• Издательство: Детская литература
• Жанр: О войне
• Год: 1972

Это книга о разведчике. О том, как юноша, оказавшийся в тылу врага в годы Великой Отечественной войны, вырабатывает в себе черты характера, свойственные бойцу невидимого фронта: о том, как он овладевает мастерством разведчика и выполняет свой воинский долг в мундире эсэсовца и в форме немецкого морского офицера, находясь на территории оккупированной Украины, в Румынии и в Германии, на суше и на море. Через всю книгу проходит тема любви русского юноши и немецкой девушки, пронесенной сквозь годы и испытания.

---

— Gerade jener Lastuto! Kirchgof Fabrik. Schau mal![63]

— Aber die Nummer?[64]

Все ясно. Они ищут нашу машину. Номер Мишка перекрасил, а надпись оставил. Почему? Теперь это уже не играет роли. Сейчас они осмотрят машину, найдут оружие...

Было уже почти темно. Узкая дорога исчезала в полях. Сзади, над самой землей, под шапками крыш светились огоньки села, а вокруг — ни души. На горе ярко вспыхнули фары. Бронетранспортер идет сюда!

Мотоциклист крикнул мне:

— Выходить!

Я ответил по-немецки, что сейчас достану свои документы, полез под сиденье и вытащил оттуда знакомую гранату «РГД».

Мишка увидел, как я подымаю сиденье, что-то сказал и пошел к машине.

— Мишка, ложись!!! — распахнул дверку и швырнул гранату.

Мотоциклист не успел сорвать из-за спины автомат, Мишка ринулся под машину, и тут грохнуло! Осколки ударили по железу и по лобовому стеклу.

Дым взрыва еще не рассеялся, а Мишка уже сидел в кабине.

— О це — добре! — крикнул он по-украински, хотя до этого мы все время говорили с ним по-русски. Но, видно, такова уж человеческая природа, что в минуты наивысшего душевного напряжения мысли обретают форму именно на родном, материнском языке.

Мы мчались во весь дух по проселочной дороге, нещадно стукаясь головами на ухабах о крышу кабины. Я открыл дверку, оглянулся назад и увидел вдали пару прыгающих над дорогой огней. Бронетранспортер шел за нами.

— Газу, Мишка! Жми на всю железку!

Пронеслись через темный хутор и внезапно выскочили на магистральное шоссе. Мишка вел машину, как самолет, словно не было под нами изрытого войной асфальта. Сквозь разбитое лобовое стекло врывался ветер — густой и жесткий. Кусты на обочинах исчезали, едва успев возникнуть. Я не поверил бы, что эта старая полуторка может развить такую сумасшедшую скорость. Глухо гудел задний мост. Мотор уже не ревел, а пел надрывно и тонко. Прыгающие желтые глаза приближались.

Не отрывая взгляда от дороги, Мишка сказал:

— Слушай, Штурманок! — Он впервые назвал меня так, без лишних слов признавая за своего. — Если нас разбросает, переходи речку Уж, потом — на юг. Малин оставишь по левую руку, и дальше — к Новоград-Волынску, лес — ищи Денисенко...

Транспортер дал очередь. Дорога раздваивалась. Мишка поехал по левой, более узкой.

— Давай в кузов! Оружие... Приторможу — прыгай!

Не знаю, как мне удалось на таком ходу перебраться в кузов. Запустив руки в густую, как повидло, смазку, я вытащил из бочки наган, обернутый в тряпку, и сунул его в карман.

Мишка привстал на подножке, закричал, срывая голос:

— Впереди — разбитый мост через Уж... Прыгай!

Снова донеслась очередь. Струя трассирующих пуль скользнула над нами в темноту неба. Я перегнулся к кабине:

— Мотор — на стоп! Уходим вместе!

Он сбросил газ, но машина шла еще очень быстро. Он уже не кричал, а хрипел:

— Приказываю — прыгай!.. Встретимся на том берегу...

Впереди, совсем близко — маслянистый блеск воды за кустами. Я перемахнул через борт, упал, скатился в канаву. И тут же мимо меня, на мгновение ослепив фарами, тяжело прошумел бронетранспортер. Сквозь треск пулемета я различил какой-то странный грохот. Потом стрельба прекратилась, и я понял: полуторка обрушилась в реку. Но успел ли выпрыгнуть Мишка?..

Подъехала еще одна машина. Солдаты высыпали на землю и начали наудачу строчить по кустам. Я лежал в траве. Где Мишка? Если он выскочил, если он только успел выскочить, то перешел на левый берег речушки. Но на дороге — немцы.

Притаившись в кустах, я ждал. Солдаты прочесывали местность у реки. Часа через два, когда обе машины ушли — я видел на дороге огни их фар, — можно было приблизиться к берегу. Осторожно я раздвинул кусты над берегом. Речка была неширокой, мелкой, но берег высокий, крутой. Там, внизу, лежала вверх колесами наша полуторка.

Тишина. Клочья тумана цеплялись за кусты. Сырость подымалась от воды. Взошла луна. Из темной, маслянистой, река стала серебряной. Ярко высветились мокрые плоские камни. На одном из них, уронив голову в воду, лежал Мишка.

Вот тебе и Мишка... «От нашего забора до вашего плетня — ровно три шага вприсядку!»

Я тихонько побрел по правому берегу вверх по течению. В десять вечера перебрался через речку Уж, чтобы искать Мишкиных партизан в направлении Новоград-Волынска. Может, это и есть отряд Белобородова? Только нет веселого Мишки, быстролетного моего спутника...

2

Я шел всю ночь. Слева остались огоньки городка. Наверно, Малин. Полярная звезда все время за спиной. На юг! На юг!

К рассвету я сильно устал. Сел на пенек у края болота. Соловей посвистел, посвистел и замолк. От кустов отделилась фигура человека с торбой за плечами. Плосколицый, приземистый и незаметный, как лист-подорожник, он, вероятно, уже давно наблюдал за мной. Небольшие глаза, прикрытые козырьком рваного кашкета, насмешливо смотрели на меня.

Наверно, крестьянин из местных. Стоит спросить, с какой стороны лучше обойти болото.

— Що притомились, пане? — спросил он неожиданно звонко.

— Какой я тебе пан?! Вот болото, понимаешь...

— Було б болото, а чорти напригають! — сказал он. — А куди тoбi треба?

Я показал рукой в южном направлении. Тут за кустами раздался свист наподобие соловьиного, и мой собеседник скрылся так же внезапно, как появился. Поистине лист-подорожник!

Мне оставалось идти наудачу: авось найду переход через болото. Через полчаса — солнце уже всходило — где-то правее меня загремели винтовочные выстрелы. Стрельба то стихала, то снова разгоралась. Донеслись выкрики, топот лошадей по проселку. С наганом в руке я выглянул на просеку.

Трое с автоматами возникли передо мной, как из-под земли:

— Стой!

На одном из них был шлем танкиста с красной звездочкой. От радости и волнения я не мог вымолвить ни слова. Мне хотелось обнять их всех сразу. Это же партизаны! Наконец!

Но они не спешили со мной обниматься.

— Оружие — на землю! Живо! — скомандовал танкист.

Я подал ему свой наган рукояткой вперед:

— Зачем — на землю? Держи!

Он вырвал у меня револьвер.

— Руки — назад! Пошли!

— Товарищи...

Другой партизан прикрикнул на меня:

— Вперед! Бандеровцы тебе товарищи!

В штабе отряда я понял, что попал в незавидное положение. На рассвете подразделение партизан столкнулось с националистами-бандеровцами. Меня принимали за одного из них.

Допрашивал командир. Капельки пота блестели на его широком лбу с залысинами, уходившими, как два заливчика, в спутанные волосы. Сквозь серый загар лица проступала бледность. Из-под расстегнутого ворота гимнастерки виднелись несвежие бинты.

Когда я сказал, что ищу отряд Белобородова, партизаны многозначительно переглянулись. Командир спокойно объяснил мне, что никакого Белобородова нет и не было. Это прошлогодний пароль для идущих в партизаны. Он давно сменен.

— Бульбаш![65] — отрубил начальник штаба, тот самый боец в шлеме танкиста. — Хреново у вас поставлена разведка. Признавайся: разведчик?

— Разведчик! — уже зло сказал я. — Только не бандеровский, а советский. Меня послал Степовой.

— Да, — покачал головой командир, — о Степовом мы слышали, хоть дела с ним не имели. Как вы можете это доказать?

— Может быть, вы знаете Денисенко? — спросил я.

Они снова переглянулись, еще более враждебно.

— А вы сами его знаете? — Командир отпил воды из котелка, в котором плавали иголочки хвои.

— Знаю. Вернее, у меня к нему поручение.

— Я — Денисенко, — сказал командир. — Кто вас послал?

— Мишка, то есть Микола Мелешко. Его-то вы знаете? Погиб Мишка.

— Как — погиб?! — вскочил Денисенко, хватаясь за пистолет. — Ну, говори: замучили Мелешко?

Я взял себя в руки и подробно рассказал все, что знал о Мишке и о геройской его гибели. Может быть, я и сумел бы убедить их, но тут снова начался бой.

Отбиваясь от карателей и бандеровцев, отряд Денисенко уходил в глубь лесов, а меня вели в обозе под охраной инвалида, который сидел на телеге с моим наганом в руках.

На следующий день я снова увидел Денисенко. Он шел с несколькими партизанами по краю лесной дороги.

— Товарищ Денисенко!

— Ну, что еще? — устало спросил Денисенко.

— Вы не дослушали меня вчера. Мне нужна связь с разведкой Красной Армии.

— Вы же видите, — сказал он, — идет бой.

— Поставьте меня рядовым в любое подразделение. Дайте винтовку. Куда я денусь?

Из кустов орешника неслышно выскользнул человек с котомкой. Я немедленно узнал его: Лист-подорожник! Денисенко быстро повернулся к нему.

— Пантелеймон! Ну как? Идут?

Из разговора я понял, что прибывший — связной из другого отряда. Батальон из того отряда идет на помощь Денисенко. Я услышал, что каратели оцепили лес с севера. Это были очень важные известия, и командир совсем забыл обо мне, слушая Пантелеймона. А тот все время поглядывал на меня острым глазком.